– Твоя мать была лгуньей.
– В определенном смысле, я полагаю, что да, но только, чтобы облегчить мне жизнь. Она лгала, чтобы защитить меня. Помочь мне пережить боль.
– Правда – это единственное, что может помочь пережить боль. Это всем известно. Необходимо смотреть правде в глаза, тогда справишься с болью. Полуправда всегда живет секретами.
Она почти не слушала, подставив запястье под свет, льющийся с балконов, чтобы взглянуть на часы. Как всегда, она слишком долго оставалась с Рэнди.
– Мне нужно домой, – сказала она.
Они молча надели пальто и пошли к выходу. В фойе Рэнди выключил отопление и свет на балконах, оставив их в совершенной темноте, когда прижал ее к себе, чтобы обнять.
– Ну, – сказал он, держа ее в объятиях, – прекрасный получился вечер. Ты прекрасно танцуешь. Однако этот последний час был ужасным.
– Да. – Она обвила его руками, и по тому, как отреагировало его тело, теснее прижавшись к ней, она поняла, что он чувствует теплоту и заботу, которую она предлагала ему. То, что чувствовала она, было любовью, глубокой и чистой, и всепоглощающей. Она чувствовала с Рэнди большую близость, чем с Джоном. Тем не менее, когда он нагнул голову, когда стал искать губами ее губы, это показалось ей неожиданным и нечестным, и недозволенным, и она быстро отвернулась от него.
– Прости, – сказал он ей в волосы. – Опять вышел за рамки. Пожалуйста, считай это просто благодарственным поцелуем за то, что снова возродила меня к жизни.
Ее трясло.
– У вас очень необычный брак, – сказал Рэнди через минуту. – Я не должен пользоваться терпимостью Джона, – он подбирал слова, а потом засмеялся, – делая наше знакомство чересчур близким. Я не знаю, как бы себя чувствовал, если бы моя жена пошла на танцы с другим мужчиной, неважно, какими бы платоническими их отношения ни были.
Клэр поколебалась минутку.
– Он не знает, – сказала она. – Я сказала, что иду в кино.
Подойдя к двери, Рэнди оглянулся, чтобы посмотреть на нее.
– Со мной? – спросил он.
– Нет. Я сказала, что иду с подругой. – Слышать слова лжи, сорвавшиеся с собственных губ, было отвратительно. Она должна сказать Джону правду. И она скажет, как только доберется до дома.
Рэнди бессильно опустил руки.
– Почему ты солгала? – спросил он.
– Потому что я не хотела его расстраивать.
Он вздохнул, покачав головой, обгоняя ее снова, чтобы открыть дверь.
– Ты – настоящая дочь своей матери, – сказал он.
– Что ты имеешь в виду? – Она вышла в ночь.
Он повернулся к ней, положив руку ей на плечо.
– Я не хочу быть частицей этой лжи, Клэр.
– Я тоже этого не хочу, – сказала она. – Это было ошибкой. Я просто плохо подумала.
Он посмотрел вниз по улице, в направлении своего дома, достал свою трубку из кармана пальто и постучал ею о ладонь.
– Я пойду домой пешком, – сказал он.
– Ты уверен?
– Да. Это пойдет мне на пользу. – Он прикурил трубку, и дымок пополз вверх в воздух небольшими ароматными облачками. Он вынул трубку изо рта и слегка коснулся ее руки. – Спокойной ночи, Клэр.
Она смотрела, как он шел вниз по улице, и не сделала ни одного шага к машине на стоянке. Она не сводила с него глаз до тех пор, пока темнота не поглотила его, и тогда она поняла, что у него беда. Она не хотела ни ехать домой, ни видеть Джона, ни чувствовать вес вины ото лжи, который висел на ней. Она не станет признаваться ему. Зачем? Признание облегчит только ее душу, но ему от этого будет только больно. Кроме того, если ей и придется солгать в другой раз, чтобы встретиться с Рэнди, она поступит точно так же.
22
Вена
Звонок от Амелии последовал в девять часов, как раз, когда Джон въехал в дом через черный вход. Она хотела поговорить с Клэр. Джон на мгновение поколебался, в уме повторяя сообщение, которое оставила ему Клэр по автоответчику.
– Разве она не с тобой? – спросил он. – Она сказала, что вы вдвоем собирались в кино.
– Первый раз слышу. Ты все точно понял?
– Да. Абсолютно точно. Может быть, кино будет позже?
– А я до сих пор ничего об этом не знаю, Джон, как ты думаешь? Послушай, скажи ей, что я звонила, ладно? – Она засмеялась. – И скажи ей, что если она использует меня для прикрытия, то ей лучше сообщать об этом мне, чтобы не было расхождений в наших рассказах.
Он не улыбнулся.
– Джон? Все в порядке?
– Да. Прекрасно. Я скажу ей, что ты звонила. Он положил трубку и сидел посреди кухни несколько минут. Всему этому есть, конечно, логическое объяснение. Тем не менее он не станет тратить своих усилий на его поиски. Возможно, она расскажет ему об этом сама, когда вернется домой.
Он разжег камин и сел в кресло-качалку, перебирая кучу статей, которые собрал за годы. Там были журнальные и газетные вырезки о музеях и однодневных путешествиях, и ресторанах, и парках, и кипа брошюр о мероприятиях, доступных людям с инвалидными колясками. После их ссоры в Балтиморе он пробежал эту кипу материалов дважды, собирая список возможных развлечений. Насколько он знал, Клэр даже не начала составлять свой список. Он чувствовал себя занудой каждый раз, когда поднимал этот вопрос, и поэтому вот уже несколько дней не спрашивал об этом. Он предоставит ей свой список в эти выходные. Если она не составила своего, значит, просто не хочет этого делать и полагается на него.
Он так углубился в брошюру о приключениях в диких лесах, что оторвался от нее только, почувствовав, как его желудок сжался, а руки затекли. Когда он затем посмотрел на часы на каминной полке, было уже больше десяти.
Она была с Рэнди. Он откинул голову на спинку кресла-качалки, закрыв глаза. Она была с Рэнди и солгала ему. А зачем же лгать, если между ними нет ничего, кроме дружбы? Что будет с ним и с Клэр, с их браком? Он не мог поверить, что он дошел до сути своих подозрений – нет, не подозрений, а уверенности, что она изменяет ему. В первый раз? Она не упоминала о Рэнди более одного-двух раз после выходных в Балтиморе, и он надеялся, что их ссора в отеле достаточно потрясла ее, чтобы наставить на путь истинный.
Час спустя Джон все еще был в кухне, предаваясь размышлениям перед тем, как лечь спать, когда вошла Клэр.
– Прости, что так поздно, сказала она, положив свою сумочку. – Мы заговорились, и я потеряла счет времени. – Она была розовощекая и не сняла пальто, когда пошла открывать посудомоечную машину, чтобы вытащить тарелки. Совсем недавно она бы сразу же от дверей пошла поцеловать его. Теперь даже не взглянула в его сторону.
– С кем заговорились? – спросил он.
Она не ответила, вытаскивая сковороду из моечной машины и поставив ее на стойку бара.
Он распрямил спину, приготовившись к ссоре.