Читать интересную книгу Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа - Иннокентий Херсонский

Глава XX: Иисус Христос на суде Ирода

Характер Ирода. — Образ мыслей его об Иисусе Христе. — Отношение Ирода к синедриону. — Желание его видеть чудо. — Неисполнение желания. — Поругание и белая одежда, в которой Божественный Узник отсылается к Пилату.

Тетрарх галилейский, сын Ирода Великого, Ирод Антипа, к которому на суд должен был явиться Агнец Божий, был тот самый деспот, который, в угоду беззаконной жене своей Иродии, лишил жизни Иоанна Крестителя. Жестокость и бесчеловечность не были собственно в характере Антипы, но склонность к чувственности и слабость духа и сердца не раз доводили его до жестокостей. Бесстыдная Иродия продолжала владеть сердцем Антипы и правила им вместе с царством; но теперь ее не было в Иерусалиме. Впрочем, у нее не было причины принимать личное участие в настоящем деле, разве из одного любопытства.

Для Антипы появление в его дворце Иисуса Христа было столь же приятно, сколько неожиданно. Он знал Господа только по слухам: о чудесах Его слышал весьма много; слышал, конечно, что-то и о Его учении: но быть слушателем Иисусовым у Ирода не было никакого желания; хотелось только видеть какое-либо чудо. Прежнее мнение Ирода (Мф. 14, 1–2; Лк. 9, 7–9), что в Иисусе Христе воскрес Иоанн Креститель, им казненный, теперь уже не тревожило сластолюбца; рассеянность и забавы изгнали из воображения эту мысль, которая могла быть благотворной для его совести.

Но первосвященникам, без сомнения, тяжело было ходить из одного судилища в другое, и притом без всякой определенной надежды. Ирод, несмотря на свою религию, не имел усердия к синедриону, который состоял большей частью из фарисеев, секты весьма требовательной, пользующейся поддержкой народа, не терпевшей чуждого владычества, а поэтому подозрительной для Ирода, чей род происходил из Идумеи, возвысился и держался происками при дворе кесарей. К секте саддукеев, которые также имели сильный голос в синедрионе, Ирод был более расположен и разделял их мнения, впрочем, не так, чтобы во всем следовать саддукейству. Знал, конечно, Ирод, подобно Пилату, и о том, что первосвященники преследуют Пророка Галилейского единственно по личным мотивам. Все это не подавало синедриону большой надежды.

Но не было особенной причины и отчаиваться в успехе на суде Ирода. Как от государя иудейской религии, от него ожидали, по крайней мере, лицемерного уважения к верховному священному судилищу иудейскому и хоть притворного внимания к нарушению иудейских законов, в котором обвиняли Иисуса Христа и которое для Пилата-язычника не имело никакого значения. Если и прежде, как мы видели, фарисеи успели убедить иродиан действовать заодно с ними против Иисуса Христа, то в настоящем случае еще смелее можно было положиться на их содействие.

Посланные от Пилата объяснили, без сомнения, Ироду, в чем состоит дело, почему римский судья не произнес приговора Иисусу Христу и отослал Его к правителю галилейскому: то есть что Обвиняемый, находясь в Иудее, не сделал ничего, заслуживающего казни, и что теперь остается Ироду рассмотреть, не сделал ли его подданный чего-либо такого в Галилее, как утверждали обвинители.

Но Ирод не думал о расследовании дела, незначительность которого в гражданском отношении была для него так же очевидна, как и для Пилата. Не обращая внимания на высоких обвинителей Иисусовых, он, видимо, был рад, что видит наконец перед собой всеми славимого Пророка, Которого так давно и сильно хотел видеть (Лк. 23, 8). «Теперь, — думал роскошный деспот, — теперь Подсудимый, под угрозой мук и смерти, Чудотворец, чтобы добиться моей милости, раскроет передо мной все чудеса Своего могущества или искусства». И множество вопросов немедленно полилось из уст любопытного… Евангелист не говорит, о чем он спрашивал, но что вопрошения словеси многими не касались самого дела, это показывает уже молчание Господа и младенческое любопытство, владевшее Иродом. Всего вероятнее, это любопытство обращено было на прошлые чудеса Господа, в том числе, может быть, и на чудесные обстоятельства Его собственной жизни, напр., гласы с неба и проч. Господь не отвечал ни слова; не показал даже и вида, что Он готов исполнить желание тетрарха — видеть от Него какое-либо чудо.

Сын Человеческий и здесь является в том же величии, в каком мы видим Его в начале служения, когда, искушаемый в пустыне, Он отвергает с презрением предложение сатаны — употребить в личную Свою пользу дар чудес. Нет сомнения, что Ирод, увидев какое-либо чудо, избавил бы Чудотворца от опасности, Ему угрожавшей: но творить в угоду Ироду и царедворцев его чудеса — значило бы унижать Св. Духа, силой Которого они совершались, — повергать святая псам…

Между судьями Господа один только Пилат, по-видимому, был несколько расположен ценить высокие чувства и поступки Подсудимого. Не знающий истинного величия, Ирод, не получая удовлетворения своему любопытству, рассердился. Первосвященники заметили это и тотчас, пользуясь случаем, начали клеветать на Иисуса Христа, доказывая, что Он, как непокорный властям и враг спокойствия народного, давно достоин смерти. Возмутительный нрав галилеян, подданных Ирода, придавал достоверность тем опасностям, которые они предрекали от Иисуса Христа; а настоящее молчание Господа для злоречия служило очевидным примером мнимой непокорности Его властям.

Но Ирод, при всем негодовании из-за обманутой надежды видеть чудо, не был расположен верить клеветам фарисейским. По всей вероятности, молчание Господа он принял за признание в слабости сотворить чудо, достойное внимания. И прежде едва ли от сердца верил Ирод слухам о чудесах Иисуса Христа, приписывал их, может быть, какому-либо тайному искусству; но, как человек без твердых правил, колебался в своем мнении и считал, что искусство стоит внимания. Теперь в полной уверенности, что подсудимый Узник сделал бы для него чудо, если бы мог, Ирод принял Его за посредственного шарлатана, который среди простого народа прослыл Чудотворцем, но в присутствии просвещенных царедворцев был вынужден молчать; который, будучи ослеплен успехами, видя готовность народа признавать Его за великого человека, вообразил Себя Мессией, впрочем, не имея никаких определенных целей; человек низкого рода, без знаний и дарований воинских, с одним пристрастием — поучать народ, Он был ничуть не опасен для правительства. «Такие люди, — думал Ирод, — заслуживают не смерть, а осмеяние», и сам первый начал издеваться над Господом. Толпа царедворцев немедленно присоединилась к своему повелителю. Со всех сторон полетели острые насмешки, язвительные укоризны и грубые шутки. Сын Человеческий был осмеян, поруган так, как праведник только может быть осмеян при дворе, подобном двору Антипы.

В довершение всех насмешек Ирод велел надеть на Иисуса Христа длинную, белую, блестящую одежду. Так одевались в Риме полководцы и все те, которые собирались искать у народа какой-либо должности. Так, думал насмешливый деспот, должен быть одет и Тот, Кто имел безрассудство называть Себя, хоть и без особого умысла и дальних последствий, Царем Иудейским.

В этой же самой одежде Иисус Христос был отослан обратно на суд к Пилату. Дарованием Ему свободы Ирод не хотел, вероятно, раздражить первосвященников; между тем, взаимной хитростью думал отплатить за учтивость Пилата и показать, что он перестает быть его недругом. Ибо с этого времени, по замечанию св. Луки, Ирод и Пилат сделались по- прежнему друзьями. Законным предлогом к возвращению Узника на суд прокуратора иудейского, если нужен был предлог, могло служить то, что Иисус Христос, хотя провел большую часть Своей жизни в Галилее, но родился и записан был в народную перепись в Иудее, управление которой принадлежало Пилату.

Солнце было уже высоко, три допроса и переход из одного судилища в другое продолжались столько времени, что первосвященникам трудно было надеяться в этот же день окончить свое дело. Но отложить его до другого времени значило почти то же, что вовсе оставить. Со временем обстоятельства еще более могли расположиться в пользу Узника, Которому и без того покровительствовал прокуратор. Особенно нужно было опасаться народа, который, узнав об участи, ожидающей великого Пророка, легко мог восстать против синедриона. Поэтому старейшины с необычным для них терпением опять следовали за Иисусом Христом в Пилатову преторию, получив одно утешение, что Ирод поругался над Господом, но не имея в виду ничего определенного, кроме своего упорства.

Глава XXI: Иисус Христос осуждается на бичевание и смерть Пилатом

Прокуратор снова провозглашает Иисуса Христа невиновным, соглашаясь только на наказание исправительное. — Упорство первосвященников. — Предложение народу на выбор Иисуса и разбойника Вараввы. — Сон жены Пилатовой и ходатайство за Иисуса. — Первосвященники наущают народ. — Свобода Бараеве, крест Иисусу! — Пилат напрасно думал заменить казнь смертную бичеванием. — Лютость этого наказания. — Венец терновый. — Се Человек! — Царя ли вашего распну? — Не имамы царя, токмо кесаря. — Опасность и признаки народного возмущения. — Устрашенный прокуратор омывает руки и осуждает на смерть неповинного.

Пока Иисус Христос находился во дворце Иродовом, перед домом Пилата час от часу более собирался народ (Лк. 23, 13), не столько для того чтобы быть свидетелем суда над Пророком Галилейским (заключение Его в узы еще не могло сделаться известным всему городу), но чтобы участвовать в подавании голосов за освобождение узника. Ибо в это время у иудеев существовал обычай, чтобы в честь праздника Пасхи давать свободу одному из осужденных на смерть преступников. Народу предоставлено было полное право выбирать кого угодно. Это составляло остаток свободы, которой римляне любили льстить народам, ими побежденным. О выборе кандидатуры, без сомнения, договаривались предварительно. Поскольку Пилат был правителем собственно Иудеи и Самарии, то голоса тех, кто жил в его областях, особенно иерусалимлян, конечно были слышнее прочих и имели больше силы. Фарисеи, пользуясь доверием народа, могли иметь сильное влияние на такие выборы. По возвращении синедриона Пилат, против воли, должен был снова начать суд, для него очень неприятный. Известие о поруганиях, которым Иисус Христос подвергся во дворце Ирода, шутовская одежда, в которой Он был приведен назад, давали понять Пилату, что правитель галилейский почитает Этого Узника за мечтателя, которого не достаточно наказать одним осмеянием, но должно наказать чем-либо…