Читать интересную книгу Вильгельм Завоеватель - Джорджетт Хейер

Потребовалось совсем немного времени, чтобы Элфрида привыкла, что её называют Небесной Звёздочкой, Золотой Мечтой, Белой Оленицей. Она скоро научилась спокойно выслушивать длинные перечни своих прелестей, о которых молодые люди с поэтическим складом ума говорили, не обращая внимания на то, что тем самым вгоняют её в краску.

Взгляд её удивлённых глаз был полон негодования и смущения, когда Болдуин де Мель впервые прочитал свои стихи, в которых воспевал прелесть её груди, по белизне сравнимой лишь с грудью лебедя, и восхищался красотой её тела, сияющего, как свет полной луны. Но потом она поняла, что он вовсе не хотел её обидеть. Элфрида заставила себя перестать чураться своих поклонников, что ранее вызывало столько насмешек у нормандских дам. По прошествии двух месяцев мужчины могли утопать в бездонных глазах, терять рассудок, опьянённые запахом её волос, теряться под её прямым взглядом, а она лишь беззаботно смеялась. Это было её единственным недостатком, хотя многие считали, что таковых у неё нет. Она могла рассмеяться в самый неподходящий момент, когда мужчина со всей искренностью изливал ей свою душу. Эта неистребимая привычка приводила окружающих в полное замешательство. И что ещё ухудшало положение, её смех был настолько заразительным, что просто невозможно было удержаться и не рассмеяться вместе с ней. Многие в гневе отступали — она смеялась ещё сильнее. Её смех звучал, как переливы тысячи звонких колокольчиков, и, несмотря на своё раздражение, обиженный кавалер сам начинал улыбаться. Другие делали ей замечание, а в её глазах смеялись задорные огоньки. Всем приходилось мириться с её смехом, даже присоединяться к нему, но никто из её ухажёров так и не мог понять, в чём заключалась шутка. Смех же её был вызван мыслью о том, что она, всегда считавшая себя ничем не привлекательной девушкой, вдруг оказалась в центре внимания и десятки мужчин, которые, кажется, должны были знать толк в женской красоте, стали ухаживать за ней как за какой-нибудь писаной красавицей.

Эдгар, который сначала ни на шаг не отходил от своей сестры, через месяц уже совсем позабыл о ней и полностью посвятил себя служению ярлу Гарольду. Он был невысокого мнения о всех тех рыцарях, которые стайками вились вокруг его сестры. Почти все они были молоды, Эдгар помнил их чуть ли не с колыбели и считал их необразованными, полными глупых мечтаний и безынтересными. Элфрида, которая с благоговением относилась к своему старшему брату, с грустью констатировала, что её поклонники были не так значительны, как друзья Эдгара, однако вряд ли можно было надеяться на то, что его столь почитаемые и уважаемые друзья, такие, как Фиц-Осберн или Вильям Малет, обратят внимание на её незначительную особу. Эдгар, который быстро заметил, какой эффект производит красота Элфриды на мужчин независимо от их возраста, предпочёл промолчать в ответ, чтобы она не возомнила о себе слишком много.

Число её почитателей росло, и только один человек казался непреклонным. Часто Элфрида, прогуливаясь в окружении своих кавалеров, с грустью смотрела на Рауля де Харкорта, который продолжал держаться в стороне от неё. Она редко разговаривала с ним, он не дарил ей цветов, не воспевал её красоту, не отстаивал права находиться подле неё. Они иногда встречались, когда Элфрида приходила к брату; часто она даже специально искала повод пойти к Эдгару, если знала, что Рауль с ним. Однако хотя Рауль и улыбался, завидя её, и с почтением целовал руку, он почти всегда уходил, чтобы оставить её наедине с братом. Конечно же такое поведение заставило её ещё больше заинтересоваться им. Если Рауль намеренно старался привлечь её внимание, то не мог бы найти лучшего способа. Он понравился ей с первого взгляда. Время, проведённое в Понтье, нельзя было назвать приятным, а он был одним из первых, кого она увидела после освобождения и кто встретил её с добротой и любовью. Он был другом Эдгара и мог претендовать на особое отношение к себе. Однако этого он не делал. Элфрида не знала, как истолковать его странное поведение, и чем больше она наблюдала за ним, тем более интересным он для неё становился, тем больше она хотела узнать его поближе. Она думала, что, вероятно, он просто не любит женщин, и это казалось вполне правдоподобным объяснением, тем более что он был неженат и, судя по всему, уже немолод. Но очень часто она замечала, что он смотрит на неё издалека. Скоро она обратила внимание на то, что когда он заходил в комнату, в которой она находилась, то инстинктивно искал её глазами. Она начала побаиваться, что он занимает слишком высокое положение и это не позволяет ему находиться с ней. Его влиятельность трудно было преувеличить, он всегда сидел за столом вместе с герцогом. Не только её молодые ухажёры разговаривали с ним с почтением, его любили и герцог и герцогиня. Никто, кроме, пожалуй, самых близких родственников герцога, да и не каждый из них, не мог так же, как Рауль, входить и выходить из апартаментов герцога по собственному желанию. У Элфриды были весьма титулованные обожатели, которые всюду демонстрировали своё величие и могущество, однако она была достаточно проницательна, чтобы заметить, что скромный шевалье де Харкорт пользовался бóльшим уважением, чем все они, вместе взятые. Высокопоставленные сеньоры называли его другом, и такие гордецы, как бароны де Гурней и Тессон де Тюренн, не церемонившиеся с теми, кого считали ниже себя, никогда не позволяли себе надменно разговаривать с Раулем. Он почти всегда был с каким-нибудь могущественным бароном и разговаривал с ним, как со старым другом. Эдгар говорил, что у герцога не было никого ближе Рауля, за исключением, пожалуй, брата Мортена и сенешаля Фиц-Осберна. Элфрида решила, что не стоит даже мечтать о том, чтобы такой человек проявил к ней хоть какой-нибудь интерес. Будучи умной девушкой, она пришла к мысли, что не имеет права желать, чтобы Рауль просил её руки. Однако в глубине души не переставала думать об этом, ведь из всех мужчин при дворе герцога только Рауль ей так сильно нравился.

Спокойный нрав только делал его ещё более привлекательным и как бы оттенял его рыцарское достоинство. Другие мужчины могли щеголять в роскошных плащах, украшенных дорогим мехом, чванливо произносить громкие речи, дабы показать окружающим, насколько важными персонами они являются. Они надевали все свои ослепительные украшения, чтобы произвести впечатление на бедную девушку, но для неё всё это было не так привлекательно, как благородное спокойствие рыцаря, не желающего привлекать всеобщее внимание ненужными телодвижениями. Он почти всегда носил простой рыцарский плащ красного цвета и никогда не повышал голос.

Элфрида сделала из него героя, не переставая ругать себя за свою глупость, она представляла его человеком, который никогда не опустится до неё и будет всегда доброжелателен, но это будет лишь из вежливости, а не проявление дружбы. Если бы она знала, что всё это время мужчина, по которому она так страдала, был влюблён в неё и не мог глаз отвести от её лица, если она была с ним в одной комнате.

Он видел, что её окружают мужчины намного моложе его и она была явно счастлива находиться в их компании. Он же, как ему казалось, был для неё не более чем просто другом брата. Не щадя себя, он без конца повторял, что она, вероятно, считает его седовласым стариком. Он не был высокомерен, но всё же никак не мог заставить себя присоединиться к этим юнцам в их попытках добиться расположения Элфриды.

Такая ситуация могла бы сохраниться надолго, если бы не грубое поведение лорда Вильгельма Мулине ла Марша, двоюродного брата герцога по линии матери.

Этот человек и Рауль никогда не ладили. Лорд Мулине ла Марш был невоздержан в своих желаниях, что не очень-то нравилось Раулю, и, кроме того, лорд по натуре был очень жестоким человеком и даже не пытался обуздать свой дикий нрав. Очень часто можно было услышать, как его пажи, забившись в какой-нибудь укромный уголок, рыдают, не в силах вынести унижения. Нередко его лошадь приводили в конюшню с изодранными в кровь боками, так немилосердно он пришпоривал её. Он был женат, но жена редко видела его, потому что в одном из его многочисленных домов всегда можно было найти какую-нибудь женщину лёгкого поведения, которую он взял себе в любовницы. Ни одна из них не задерживалась надолго, потому что он быстро уставал от них и тут же начинал искать новую чаровницу.

Он приехал ко двору через два месяца после приезда ярла Гарольда и его свиты. Необычная красота Элфриды тут же привлекла его внимание. Вряд ли он мог надеяться на то, что она когда-нибудь станет его любовницей, но, находясь рядом с такой красавицей, лорд Мулине ла Марш не мог не приударить за ней. У него было красивое, но жестокое лицо и весьма приятные манеры, когда ему этого хотелось. Лорд начал ухаживать за Элфридой, и, как только понял, что она боится его, дикий хищник, который, как утверждали его враги, жил в нём, проснулся и, лениво потянувшись, выпустил когти.