— Так какого лешего я тут полы мою?! — вскинула я голову, чтобы, если не посмотреть ему в лицо, то хотя бы показать ему свое возмущение.
Безликий усмехнулся.
— Меня развлекаешь?!
Я сурово сдвинула брови.
— А если честно?
— Если честно, то отвлекаешься от мыслей, что сейчас происходит снаружи.
Внутри у меня все похолодело. Боже, сколько же я здесь пробыла? Лик, сжав мои плечи, отстранил на расстояние вытянутых рук.
— Все уже закончилось.
— Всё?
В голове образовался настоящий вакуум. Как? Когда?
— Ты, наверное, уже заметила, что время здесь течет несколько иначе.
— Д — да, — не уверенно кивнула и заживала нижнюю губу.
— Оно сильно замедленно, поэтому ты до сих пор на ногах и в сознании, выйдешь, и магическое истощение возьмет свое. В этот раз легко не отделаешься.
Я сжала ткань его одежды и упрямо потребовала.
— Что с Уллой?
— Идем, — игнорируя мой вопрос, Лик подтолкнул меня к выходу.
— Лик!
— Сейчас все узнаешь, — раздраженно ответил Безликий, и грубо вывел из подвала.
— Лик, пожалуйста.
— Она уже здесь.
— Кто?
— Старшая. Ее и спросишь.
— Старшая? — споткнулась я, но выровнялась, и, как и Лик, ускорила шаг, — Как она сюда попала?
— Печать сломана. Это пространство продолжает существовать только потому, что ты здесь.
Дальше Лик вел меня молча. Мы поднялись на жилой этаж, миновали несколько служебных помещений, вышли к парадной лестнице, поднялись на второй этаж и повернули направо.
— Лик, — дернула я его за руку.
— Сюда, — Лик распахнул створку высокой двери, и мы вошли в залитый солнечным светом зал.
В замке, везде, где мы были, царил щадящий полумрак, поэтому, оказавшись в зале, я в первое мгновение зажмурилась. Когда зрение привыкло к свету, поняла, что это не солнце — это лед. Он был везде: на полу, на стенах, на потолке, и он светился. Посреди зала на усыпанном алыми, точно свежая кровь, розами возвышении стоял хрустальный гроб, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чей он.
Лик толкнул меня, привлекая внимание к идущей к нам женщине. Она была так же красива, как и остальные сестры, однако кожа ее была не просто бледной, а белой, словно первая изморозь; глаза не синие и не голубые — выцветшие, покрытые тонкой корочкой льда, и волосы не то, что светлые или белые, а словно созданные из снега и льдинок.
— Рита, позволь представить тебе Старшую Снежную Королеву — Сарину, младшую сестру могущественной снежной ведьмы, которая разделила свою силу, чтобы быть с любимым мужчиной.
— Мерзавец, — зло, но как‑то отрешенно, прошипела женщина, — ты все же выяснил, кто я такая.
— Всенепременно, — в голосе Лика послышалась издевка, — Я же обещал, что узнаю.
Глава 10
Я с неохотой открыла глаза, ловя последние отголоски ласкового сна, потянулась и села в постели, чтобы определить, куда перенес мою бессознательную тушку Ирон, когда я прямиком из зеркала вывалилась к нему на руки. В голове все еще хранилось эхо яростного спора Лика с королевой, где она обвиняла его в малодушии и нежелании принять ответственность за случившееся, а Лик называл ее бессердечной дрянью, которая сама не желает признавать своих ошибок, ведь именно она сделала Лаиру снежной. Не знаю, к чему привел бы их спор, я слушала его только потому, что деться мне было некуда, потому, выдернув руку, решительно направилась к кургану из алых роз. Зачем? Мне захотелось сказать той, что покоилась в хрустальном гробу, что ее дочь жива, что она выросла и стала настоящей красавицей, что у нее есть семья, есть друзья, есть любимый и он обязательно позаботиться о ней. Я это знаю, ведь Тень это я, только решительнее и сильнее. А еще мне захотелось сказать, что они будут счастливы, что я сделаю все возможное, чтобы их сказка была со хорошим концом. Но, когда я почти дошла до заветной цели, мне вдруг стало нехорошо: стук сердца начал затухать в моей груди, колени надломились, в глазах потемнело, и я медленно завалилась на пышные бутоны роз. Острые шипы распороли кожу, и боль на мгновение заставила встрепенуться. Ощутив что‑то холодное и липкое, я подняла руку, и с ужасом увидела, что она в крови. Все розы были в крови. И это была не моя кровь. Поняв, чья она, я громко и жалобно заскулила, съежилась, и, втянув голову в плечи, уже тише всхлипнула, позволяя слезам выйти наружу. Соленые ручейки свободно потекли по исцарапанной шипами коже. Я плакала, закусив костяшки пальцев, рыдала, но так, чтобы не было слышно, хотя это было глупо. Лик стоял надо мной, протягивал ко мне руки, и что‑то говорил, но я не понимала слов. В его голосе сквозила боль и щемящая душу беспомощность. Он протягивал ко мне руки, а я отталкивала его, я не хотела его видеть, я никого не хотела видеть. Ничего не получится. У моей сказки не будет счастливого конца. Это самообман. Я никогда не вернусь домой. Все кончено. Оставьте меня. Оставьте меня здесь.
"Зачем?" — удивилась я, погружаясь в липкую паутину беспросветного отчаянья.
Все кончено. Мне не вернуться назад.
"Почему? — нахмурилась я, — Еще же не все потеряно. Зеркало в Лиене. Я найду его".
Эта сказка с плохим концом.
"Значит с каким‑то смыслом", — хмыкнула, недоумевая, с чего вдруг меня трясет от одной мысли, что я выберусь отсюда.
Меня убьют. Они узнают, кто я, и убьют меня.
"Если позволишь, то да. Ты не беспомощна и ты не одна".
Мне страшно.
"А когда тебе было не страшно? Вставай"!
Меня никогда не полюбят. Я не такая как все.
"Откуда такие мысли? Прекращай ныть. Ты сама не позволяешь себя любить. Вставай"!
Я хочу быть счастливой.
"А кто не хочет?! — возмутилась я, — Я тоже хочу. Черт побери, да подними же ты свою толстую задницу"!!
Что — о-о?!! У меня не толстая задница!
У — фф! Я с силой ударилась лицом о грудь Лика, когда он дотянулся до меня сквозь плотный кокон из стеблей роз, и, разорвав его, выдернул наружу. Но мое освобождение было не совсем его заслугой. Те розы, которые оказались со мной в близком контакте, изменились: бутоны на них стали мельче, шипы исчезли, а лепестки сменили цвет на перламутрово — белый. Они‑то и подтолкнули меня к Лику, не позволив алым розам спеленать меня. Часть меня продолжала плакать, и хныкать, что не хочет бороться, что лучше здесь, чем на плахе, но другая упрямо шептала Лику: "Уведи, уведи меня отсюда". И он увел, точнее, подхватил на руки и побежал. Лик придерживал мою голову, но она все равно безвольно дергалась из стороны в сторону. В полуобморочном состоянии я скорее чувствовала, чем видела, как тянутся ко мне шипастые стебли алых роз, но Сарина, бегущая следом за Ликом, превращала их в лед и разбивала. На их месте вырастали другие и погоня продолжалась. Где‑то на границе того, чтобы остаться в сознании или погрузиться во тьму, я еще услышала, как Лик, повернув голову, крикнул снежной, что придется открыть окно в зеркало Сейды, на что Старшая фыркнула и холодно обронила: "Открывай".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});