Полковник снова положил голову на подушку.
– Вот так-то, – пробормотал он уже сонным голосом, – бывают люди, которым на роду написано побеждать, например, Александр Македонский, Цезарь, Карл Великий, Наполеон... я!
XXII
ПРИДАНОЕ
Прошло две недели, и наступил наконец канун свадьбы. Любое дело идет как по маслу, если за него берется такой человек, как полковник Боццо: эти две недели он провел в неустанных хлопотах и заботах об устройстве брачного союза между любимой племянницей маркизы и Реми д'Арксом, которого он нежно называл своим приемным сыном.
Никаких отсрочек и помех больше не предполагалось, все было приготовлено и в мэрии, и в церкви; в то утро полковник явился в особняк Орнан на маленький прием, устроенный маркизой в честь предстоящего торжества и вместе с сияющей хозяйкой принимал поздравления от гостей.
Прием удался на славу, всякий мог полюбоваться подарками, разложенными и расставленными в уютном салоне, сверкавшем от изобилия драгоценностей, шелков и кружев. Все было очаровательно и богато, маркиза безумствовала, полковник не уступал ей в щедрости, принц Сен-Луи прислал дары, достойные его августейших предков.
Рассматривая эту роскошную выставку, друзья дома умирали от завистливого восхищения и обменивались колкостями и остротами, произносимыми свистящим шепотом.
Но маркиза, разумеется, слышала только комплименты; время от времени она обращалась к полковнику, никому не уступившему чести быть ее кавалером:
– Ах, мой дорогой друг, как прекрасно вы сумели все устроить!
– Урания, – торжественно отвечал полковник, для такой оказии припомнивший даже данное при крещении имя маркизы, считавшееся некогда поэтическим, – лучшей благодарностью для меня будет счастье наших дорогих деток!
– Роскошно! – восклицал сомюрский родич господин де Шампион. – Изысканно и артистично! Но и у нас в Сомюре бывают свадебные подарки, ни в чем не уступающие этим.
Мэтр Констанс Суэф, нотариус и составитель брачного контракта, хорошо поставленным голосом на весь салон декламировал цифры, скреплявшие будущий союз:
– От госпожи маркизы д'Орнан – дом на улице Ришелье, дающий тридцать пять тысяч франков в год и освобожденный от налогов, пять ферм в Пикардии – все вместе они тянут на тысячу луидоров, а также особняк на улице Варенн, где молодые супруги будут жить; от полковника Боццо-Корона – земля в Нормандии: через пару лет она войдет в цену и будет стоить не менее полумиллиона, а также передача пятипроцентной ренты с капитала в четыреста тысяч франков; от принца Сен-Луи – плантация в Иль-де-Франс, доход не менее пяти тысяч пиастров, пиастр же равен нашему пятифранковрму экю. Если к этому присовокупить состояние супруга, то годовой доход молодых превышает двести тысяч ливров!
– Совсем недурно для начала семейной жизни, – не без горечи заметила госпожа де Тресм.
– А какие перспективы! – воскликнул барон де ля Пе-рьер, только что вошедший и скорым шагом устремившийся к полковнику.
– Вот это называется любовь! – воскликнула Мари де Тресм, с восхищением созерцая ювелирный гарнитур из различных драгоценных камней. И, склонившись к уху подруги, добавила:
– Интересно, нацепит ли она его, когда в фиакре отправится на тайное свидание к своему любовнику?
Барышня в ответ захихикала и с укоризной произнесла:
– Какая ты злая! Зачем ей фиакр, если ее бандит привык лазить в окна?
Шепотки и смешки в разных углах салона перекрывались громкими возгласами восторга:
– Как она будет хороша в этом наряде!
– О да! Она изумительно умеет носить вечерние туалеты!
– Очаровательно! Отменно! Великолепно!
– Шикарно! – подытожил общие восторги юный господин Эрнест, вполне оперившийся за эти две недели.
Барон де ля Перьер, засвидетельствовав свое почтение маркизе, украдкой шепнул полковнику на ухо:
– В особняке Мерис очень кстати случился маленький пожар: загорелось в комнате лорда Френсиса Годвина. И еще: ночью, пока генерал Конрад ужинал в Английском кафе, удалось проникнуть в его кабинет и взломать секретер. Остался только один экземпляр доклада Реми д'Аркса.
– Барон, – маскируя триумфальную усмешку, громко произнес полковник, – ну, как вам наши подарки?
– Изумительно! – не замедлил восхититься барон. – Редкостное сочетание роскоши и вкуса.
Госпожа де Тресм говорила сомюрскому кузену:
– Я-то, конечно, во все эти слухи не верю.
– Сплетни! – согласился с нею господин де Шампион. – У нас в Сомюре тоже есть такие люди, которые только и делают, что несут какой-нибудь вздор. Однако не на пустом же месте возникают сплетни: ведь лейтенант Паже назвал-таки ее Флореттой, и отнюдь не по ошибке, а она ответила ему: Морис!
– Все-таки этой случай... – начала было госпожа де Тресм.
– Вы совершенно правы, к тому же вы сами знаете, какое у бедной Валентины было детство...
– Да-да... и юность тоже!
– Вот именно. По правде говоря, нельзя и ожидать от нее такого знания приличий, какого требуем мы от мадемуазель де Тресм или от мадемуазель де Шампион. А вы заметили, как изменился господин д'Аркс?
– О, да! За две недели он постарел на десять лет.
– Ах! Какое платье! – воскликнула Мари. – И куда ей столько?
Издалека настойчивым эхом доносился голос нотариуса, повторявшего неизменный припев своего романса:
– ...В итоге годовой доход молодых превышает двести тысяч ливров!
Беседа госпожи де Тресм и сомюрского кузена становилась все более конфиденциальной.
– Что касается меня, – зашептал господин де Шампион, – то я говорю только то, что слышал, ибо, заметьте, в «Судебных ведомостях» ничего об этом нет, так вот, я слышал, что история принимает скандальный оборот: ведь его же застали на месте преступления.
– Ну да, – ответила госпожа де Тресм, – за убийцей следовали по пятам от дома на улице Оратуар до особняка Орнан.
Вскоре вокруг них образовался небольшой кружок из завсегдатаев дома.
– Неужели это правда, – спросил один из постоянных партнеров маркизы по висту, – что следствие прекращено из-за отсутствия состава преступления?
– Чистая правда, – ответил господин де Шампион, – лейтенант Паже свободен и сейчас разгуливает по Парижу.
– Неслыханно! – дружно возмутился весь кружок. Госпожа де Тресм поманила пальцем юного Эрнеста, пояснив почтенной публике:
– У этого молодого человека брат служит в прокуратуре, наверняка он посвящен в подробности.
Но тут же прервалась, чтобы прикрикнуть на дочь, уже было двинувшуюся к ним со стайкой любопытствующих подружек.
– А вам тут делать нечего, милые девочки! Разглядывайте подарки, восхищайтесь, это более приличествует вашему возрасту.