Читать интересную книгу "Смерть империи - Джек Мэтлок"

Очень скоро в Вашингтоне предстояло обосноваться новой администрации, и я надеялся, что она обнаружит, как нам поддержать благоприятные тенденции, теперь уже, по моему суждению, очевидные для всех.

Джордж Буш берет бразды правления

Имелось несколько причин с оптимизмом ожидать, что администрация Буша по–новому, творчески отнесется к американо–советским экономическим отношениям. И у Джорджа Буша, и у его госсекретаря Джеймса Бейкера имелся богатый деловой опыт и обширный круг друзей в мире бизнеса. Оба были прагматиками и оба, похоже, понимали, какие опасности ждут попавших в тенета правительственной бюрократии. Просто так, без ущерба, игнорировать бюрократию нельзя: от нее зависит осуществление политики, — но ею необходимо руководить твердо, когда необходима новая политика, поскольку сама природа бюрократии заставляет ее продолжать делать то, что делалось всегда.

Имелось также и политическое соображение, которое, я надеялся, привлечет внимание президента к обновлению политической линии. Хотя Джордж Буш был вице–президентом Рональда Рейгана и в этом качестве был тесно связан с разработкой политики Рейгана в отношении Советского Союза, он наверняка захочет придать внешней политике новой администрации собственный почерк. Он не мог просто продолжать политику Рейгана безо всяких перемен: ему необходимо было осуществить нечто важное, скрепленное его собственной подписью.

Однако в отношениях с Советским Союзом у Буша имелось осложнение, которое не доставляло неприятностей Рейгану: ему не доверяли многие из правого крыла республиканцев. Рейгана невозможно было обойти с правого фланга.[46] А Буша — можно, особенно при голосовании в Сенате по ратификации договоров, где ему требовалось располагать двумя третями голосов. Его слабое место — недоверие правых — заставит Буша играть роль крутого парня, дабы угодить своим потенциальным критикам.

Советские руководители усвоили, что могут вести дела с Рейганом, и к 1988 году им с ним было уже удобно и спокойно. Они предпочли бы видеть его президентом и на третий срок, но, раз уж это невозможно, удовлетворились тем, что выборы 1988 года выиграл вице–президент Буш. Они надеялись, что результат выборов означает политику последовательности, этот момент особо подчеркнул Горбачев на встрече и с Рейганом, и с Бушем в декабре 1988 года на Острове Губернаторов в Нью—Йорке.

Еще до того, как Буш вступил в должность, что–то подсказывало мне вероятность некоей паузы политической активности США, Буш, хоть и входил в политическую команду Рейгана по американо–советским отношениям, теперь попробует выработать политику, которую смог бы назвать своей собственной, и в этом случае ему придется приглушить опасения потенциальных критиков справа в том, будто его способно обмануть советское двуличие. Кое–кто утверждал, что перестройка является гигантским розыгрышем, задуманным для того, что укрепить Советский Союз в военном отношении, одновременно разоружив Соединенные Штаты и Запад. Данное суждение не опиралось ни на какие факты и оно противоречило логике, поскольку перестройка ослабляла, а не усиливала Советский Союз в военном смысле, однако сей аргумент являлся политическим фактором в США и с ним приходилось считаться.

Исходя из этого, я сознал, что предстоят несколько месяцев жесткой риторики в Вашингтоне, соединенной с демонстрацией того, что идет процесс доработки нашей политики в отношении Советского Союза: в итоге ей предстояло стать более требовательной. Если бы все эти ухищрения позволили развязать новому президенту руки для еще более активного вовлечения Советского Союза в реформы, они стоили бы непродолжительной затяжки.

Хотя я не получал — да и не ожидал — никаких указаний обсудить данный вопрос с советской стороной, все же счел нужным предупредить, что ей следовало бы приготовиться к некоторому замедлению темпов в наших отношениях и воспринимать ряд первых заявлений нового президента как попытку обезоружить своих критиков, а не как свидетельство ужесточения политики,

Наилучший способ донести свои соображения до руководства, полагал я, это изложить их высокопоставленному советскому лицу, кое–что смыслящему в политике США и способному объяснить те или иные наши шаги. Идеально для такой миссии подходил Александр Бессмертных, один из первых заместителей Шеварднадзе в МИДе, который большую часть своей службы провел в Вашингтоне. Бессмертных был способен понять, о чем я веду речь, знал, как преподнести это Шеварднадзе и Горбачеву, и занимал довольно высокое положение, чтобы свободно получить доступ к ним обоим.

Так что вскоре после наших президентских выборов я пригласил Бессмертных отобедать со мной в Спасо—Хауз. Когда речь зашла об администрации Буша, я предупредил Бессмертных, что хотел бы поделиться с ним личными соображениями. Выразив уверенность в том, что президент Буш, вступив в должность, станет стремиться к развитию сотрудничества, я сказал, что ему все же, возможно, придется время от времени выступать с грозными заявлениями, чтобы избавиться от упреков в «слабости». Если такое произойдет, советским руководителям лучше не делать вывод, будто Буш утратил интерес к конструктивным переговорам, а понять, что он прокладывает путь к более близким отношениям. Тем временем, я выразил надежду на то, что советские руководители воздержатся от действий, которые американская общественность могла бы принять за конфронтационные, поскольку они только усложнили бы Бушу разработку грядущей политики.

Бессмертных уверил меня, что у советской стороны и в мыслях нет идти на конфронтацию. Напротив, для СССР существенно важно улучшение отношений. Похоже, он понял, что я имел в виду, говоря о возможной грозной риторике, но напомнил мне, что Горбачеву тоже приходится считаться с политическими проблемами у себя дома и опрометчивые высказывания с нашей стороны осложнят для него достижение соглашений с нами,

Тем не менее, на протяжении весны 1989 года и Горбачев, и Шеварднадзе выражали беспокойство о том, в каком направлении станет развиваться политика США в президентство Буша.[47] Буш регулярно успокаивал Горбачева общими уверениями, как и в телефонном разговоре через несколько дней после вступления в должность, однако в американской политике явственно было заметно похолодание, а по ряду вопросов она становилась более требовательной. Советские руководители могли бы с пониманием отнестись к естественному перерыву в несколько недель, пока новый президент готовится и определяет курс, однако почти полная замена внешнеполитической команды Рейгана и месяцы «пересмотра политики» в 1989 году заставили их понервничать. Бессмертных вместе с другими «американистами» пытались убедить начальство, что Буш вернется к миролюбивой политике Рейгана, зато неверившие в улучшение отношений с США, такие как шеф КГБ Крючков и высшее военное командование, использовали «паузу» (так ее стали называть в Москве) как доказательство отсутствия у Буша намерения честно вести дела с Советским Союзом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});