делает сын, – ворчал, что пятилетний ребёнок нарисует лучше. Ох уж эти родители великих художников – практически каждый мечтает видеть своё чадо юристом и не даёт денег на краски! Зато Матиссу повезло с женой, Амели всегда была на его стороне. Она воспитывала детей (у четы было двое сыновей, Жан-Жерар и Пьер, и ещё с ними жила дочь Матисса от натурщицы Камиллы Жобло – Маргарита, домашнее имя – Марго). Правдами и неправдами выискивала деньги на покупку картин великих художников – Матисс обожал работы Сезанна и не мог расстаться с некоторыми его шедеврами. В «Купальщицах» он, по собственному признанию, находил истоки своего искусства. А будущей жене ещё до венчания заявил следующее: «Мадемуазель, я люблю вас всем сердцем, но искусство я всегда буду любить сильнее». Матисс вообще славился чрезвычайно точными формулировками – не грех поучиться иным писателям.
Гертруда Стайн устами своей героини в прозе (и возлюбленной в жизни) Элис Б. Токлас сообщала, что «мадам Матисс была изумительная хозяйка. Квартирка у неё была небольшая, но придраться там было не к чему. Она поддерживала в доме порядок, она превосходно готовила и изыскивала средства к существованию, она позировала для всех картин Матисса». В попытке описать внешность мадам Матисс Гертруда Стайн сообщает нам, что «она держалась очень прямо. У неё была копна чёрных волос… Мадам Матисс всегда одевалась в чёрное».
Амели-Ноэми-Александрин Парейр – так звучало полное имя супруги художника в девичестве, но 8 января 1898 года она без колебаний сменила его на краткое «мадам Матисс». Молодой художник и девица Парейр сочетались браком в мэрии 9-го округа и обвенчались в церкви Сент-Оноре д’Эйлау. В свадебное путешествие новобрачные отправились в Англию, на родину почитаемого Тёрнера (Матисс говорил, что приехал в Лондон специально для того, чтобы увидеть картины Тёрнера). Амели долгое время была главной натурщицей Матисса, а это почти то же самое, что быть любимой женой. Именно Амели изображена на знаменитом полотне «Зелёная полоса», или «Портрет мадам Матисс» (1905, Государственный музей искусств, Копенгаген), впервые явившем миру истинного Матисса (Амели на всякий случай не пошла на ту выставку, опасаясь скандала, ведь никто раньше так не изображал женщин). Это было самое настоящее буйство красок: красное платье, разноцветный, едва ли не лоскутный фон, а нос, о ужас, зелёный! Зелёная полоса спускается от линии волос по лбу и проходит по всему носу. Зелёные тени лежат под глазами и над верхней губой.
Глядя на этот портрет, вспоминаешь чеканную формулировку Матисса: «Больше всего меня интересует не натюрморт, не пейзаж, а лицо. Именно оно позволяет мне лучше всего выразить свойственное мне, так сказать, религиозное ощущение жизни. Я не стремлюсь воспроизвести все черты лица, изобразить их одну за другой с анатомической точностью». Как тут не процитировать горничную Гертруды Стайн, которая сокрушалась при виде «Обнажённой» Матисса: «Какая жалость! Сделать такое из красивой женщины!» Гертруда Стайн, рассказывая об этом, отмечала: «И всё же она увидела, что это была красивая женщина!»
И как бы ни шокировал обывателей смелый портрет мадам Матисс, именно с него началась всемирная слава художника. Так Матисс стал Матиссом.
Танец с Доктором
В 1917 году Матисс, предпочитающий не только южный тип красоты, но и южные пейзажи, перебрался с семьёй в Ниццу. Со временем хозяйство в доме Матисса стала вести старшая дочь художника Маргарита, а сыновья Жан-Жерар и Пьер воспитывались у бабушек с дедушками. Теперь Амели старалась создать супругу все условия для работы, поэтому детей держали на максимальном удалении от мастерской. Мадам Матисс занималась тем, что подготавливала холсты и следила, чтобы у художника было всё, что ему нужно.
С началом Первой мировой войны подросших Жан-Жерара и Пьера призвали в армию, да и сам Матисс пытался записаться в добровольцы, но ему отказали – состояние здоровья 45-летнего художника не вдохновило медицинскую комиссию. Матиссы переехали из погрустневшего Парижа в Ниццу и жили теперь в особняке на холме Симье. Художник по-прежнему много работал, а вот самоотверженной Амели силы стали изменять. Когда Матисс получил заказ на новую версию своего знаменитого «Танца», жена его слегла. И после не вставала с постели несколько лет. Что же было делать Матиссу, привыкшему к заботе, порядку, опеке? Конечно, найти себе новую помощницу! Ею и стала Делекторская, случайно прочитавшая на автобусной остановке то самое судьбоносное объявление.
Когда Лидия начала работать у Матисса, ему исполнилось 63 года и он был мэтром в зените славы, который, впрочем, не стремился почивать на лаврах, а работал, как и не снилось вашим молодым. В тот момент он создавал «Танец», партнёршей в котором стала Лидия: на её плечи легли все подсобные работы. Когда полотно было готово, хозяева расстались с Делекторской, но, как выяснилось, ненадолго. На сей раз услуги Лидии понадобились мадам Матисс, которая, совсем разболевшись, нуждалась в сиделке. У постели больной жены Матисс и разглядел впервые Лидию – она положила голову на скрещенные руки, и художник встрепенулся: не шевелитесь!
Тот, самый первый портрет Лидии назывался «Голубые глаза» (1934, Музей искусств Балтимора), а потом последовала великолепная череда других: «Розовая обнажённая» (1935, Музей искусств Балтимора), «Румынская блуза» (1940, Помпиду), «Портрет Делекторской» (1974, Эрмитаж)… Амели спохватилась, но было поздно. Прошло не так много времени, а Матисс уже не мог обойтись без Лидии – из помощника она превратилась в натурщицу, но ведь прежде муж рисовал только её, Амели! Мадам Матисс потребовала сделать выбор: она или «эта русская». Муж, отец и примерный семьянин вынудили художника замолчать, Матисс дал Делекторской отличную рекомендацию, и она покинула его без единого упрёка. Лидия не ждала к себе особого отношения и ни на что не рассчитывала – как и положено натурщицам.
Но когда Делекторская ушла во второй раз, Матисс понял, что потерял в её лице не просто толковую помощницу и красивую натурщицу. Эта русская девушка неожиданно быстро успела стать его музой. Поэтому на сей раз уже художник поставил ультиматум мужу, отцу и примерному семьянину, а потом признался жене, что сделал неверный выбор. На другой день мадам Матисс уехала в Париж, а Лидия вернулась к Доктору – и осталась с ним на долгих двадцать два года.
Мадам и месье Матисс окончательно разъехались в 1939 году, и Амели забрала с собой ровно половину картин Матисса. Она считала, что имеет на это полное право. В этом, пожалуй, состояло их главное различие с Лидией, потому что внешние особенности, возраст и даже семейный статус начисто теряются на фоне