Однажды мы с Фернандо поехали кататься, он выбрал незнакомую мне дорогу, по которой мы и выехали из деревни. Асфальт быстро закончился, и мы попали на дорогу, больше похожую на футбольное поле. Я пару раз спрашивала его, куда мы едем, он отвечал мне только, что это сюрприз. Приближалась ночь, а я не могла точно сказать, где мы находимся, но была точно уверена в том, что никогда не была здесь. Мотоцикл остановился на краю реки.
— Слезай, — сказал мне Фернандо. — Место, куда мы направляемся, уже близко. Так что пойдем пешком.
Мы перешли через реку по узкому мостику, взобрались на холм и оказались на дороге, которая должна была, верно, продолжать ту, с которой мы только что свернули. На холме перед нами стоял маленький домик. Фернандо подошел к нему первым и сказал:
— Давай посмотрим, что там?
Я знала, что там, поэтому мне было неинтересно. Я приложила ладонь к стене, понюхала воздух вокруг и сказала тоном учительницы, которой очевиден ответ на глупый вопрос ученика.
— Это сушильня табака.
— А что еще?
Он смотрел на меня, постукивая костяшками пальцев по кирпичам, выпадающим из стены. На нас веяло изнутри табачным запахом, поэтому я проговорила вполне уверенным голосом.
— Больше ничего. Это сушильня табака, такая же, как и любая другая, хотя я никогда не знала о ее существовании. Все остальные сушильни находятся вверх по реке.
— Не угадала, — ответил он мне с улыбкой, которую я не могла понять. — Посмотри хорошенько. Если догадаешься, то получишь награду. Правда, если не догадаешься, то все равно получишь…
Я подошла к двери в дом, она была заперта на ключ. Я обошла здание кругом, но не заметила ничего особенного.
— Сдаюсь, — сказала я, когда снова оказалась рядом с Фернандо.
Фернандо потоптался на месте и постучал всеми пятью пальцами левой руки по стене, раздался гулкий звук пустого пространства. Я, честно говоря, не поняла, что он сделал, но часть стены отошла в сторону. Невероятно, но стена двигалась.
— Добро пожаловать в дом, — прошептал он. — Это, конечно, не дворец, но намного лучше, чем одеяло.
— Это неописуемо… — пробормотала я, поскольку была уверена, что вся стена состоит из цемента и кирпичей. — Как ты это сделал?
— С помощью напильника.
— Как пленник.
— Точно. Мне бы хотелось сделать лаз побольше, но я и не думал, что придется столько попотеть. Ты представить себе не можешь, как я устал. Хочешь войти?
Я вошла в дом без каких-либо сложностей, воздух внутри был несколько затхлым, под ногами что-то поскрипывало.
Слева лежал урожай табака, еще влажный. Справа — большие чаны, устланные черными листьями, — урожай прошлого года. Около стен они лежали просто так, кучей и были похожи на растительную постель. Я все еще продолжала стоять на месте в середине домика — единственном свободном месте, окруженная со всех сторон табаком. Табак был на полу, на потолке, витал в воздухе. Фернандо вошел следом за мной, теперь он стоял за моей спиной. Я почувствовала его руки на своей груди, а его губы коснулись моей шеи.
— Кому принадлежит этот домик?
— Розарио.
— Но он же твой дядя!
— Ну и что? Это даже лучше, он продал почти всю свою недвижимость, себе оставил немного, а еще… Это все равно что арендовать. Разве нет?
— Да, но мне не нравится. Мы похожи на воров.
Фернандо не ответил, возможно, потому, что ему было нечего сказать. Это молчание я растолковала как призыв к сексу, какой был между нами ночью. Запах табака окутывал меня, сладковатый и терпкий одновременно. Фернандо словно онемел, лаская меня, вероятно, он тоже попал под власть аромата, как и я. Он привлек меня на коричневое ложе из табака, и мои пальцы впились в его кожу на спине. Я чертила пальцем свое имя на его груди и стирала надпись языком, ощущала горечь, в которую слился вкус Фернандо и табака.
Потом мы снова начали разговаривать и смеяться, как дети, которых может развеселить любое слово. Мы повторяли фразы из мелодрам, которые часто показывали в кино, и из любовных романов, которые иногда попадались нам на глаза. Мы чувствовали себя глупыми и счастливыми. Мне хотелось сохранить в памяти каждый жест, каждый взгляд Фернандо. Помню довольно отчетливо, как смотрел на меня мой кузен, — это был взгляд свободного, уверенного в себе человека. Я сразу почувствовала, что Фернандо никогда не станет моим мужем, меньше всего он стремился к этому. Тогда мне стало страшно, я почувствовала себя очень одинокой, обманутой и брошенной, хотя мое тело и было отдано его ласкам.
Мое положение никогда не было таким двусмысленным, как в эту ночь. Я делала усилие, чтобы перевести дыхание, стараясь справиться с охватившем меня удушьем. Пальцы Фернандо смело блуждали по моему телу, он постоянно старался заглянуть мне в глаза. Наконец и я посмотрела на него, но в тот же миг ощутила, как между нами возникла призрачная фигура из прошлого.
— Знаешь, Фернандо? В нас обоих течет кровь Родриго.
Он ответил мне не сразу, словно ему требовалось перевести мои слова. Я отчаялась услышать ответ, но он поднял глаза, посмотрел на меня в упор и улыбнулся.
— Да? — в конце концов сказал он после того, как вошел в меня резким толчком.
Я инстинктивно сопротивлялась бешеному ритму Фернандо. Моя голова запрокинулась назад, как у мертвой, словно ненужный придаток тела.
— Неужели? — удивился Фернандо.
В эти минуты моя память превратилась в набор разрозненных фактов, лишенных всякой причинно-следственной связи, я не могла бы в данный момент сказать что-нибудь внятное о персонажах прошлого. Я ощущала себя в центре мира, одинокой, всеми покинутой. Мне было дурно, так как я понимала, что моя любовь останется только при мне, не заденет никого другого, хотя она была чистым и светлым чувством. В то самое время, когда я мучилась от острого приступа одиночества, Фернандо жадно целовал меня. Его зубы с силой ударялись о мои, он прикусил мне язык, и я почувствовала вкус крови на губах. Он закрыл глаза и больше не смотрел на меня, погрузившись в собственные ощущения. Я пристально смотрела на него, надеясь, что его глаза откроются, он увидит, почувствует то же, что и я, но моим надеждам не суждено было сбыться. И я опять ушла в свои мысли, моя душа словно отделилась от тела, так бывает, когда хочешь забыть о том, кто ты есть. Я чувствовала одновременно и собственную силу, и слабость, оба эти ощущения сконцентрировались в моем сердце. Я понимала, что в мире есть миллионы красивых девушек, более красивых, более стройных, более интересных, чем я, но ни у одной из них нет такого парня, какой был у меня теперь, такого красивого и такого сильного. Эту силу я ощущала на себе в эти минуты. Я спрашивала себя, что происходит между мной и Фернандо, но не находила внятного ответа.