летит пыль. Спальня номер четыре и номер пять. Башня принцессы и Машинный отсек. Они звонят вместе, потому что оба находятся на одном конце лестничной площадки. Потом подключается спальня номер три: низкий и длинный звон, вливающийся в их гаснущее эхо. Он возвращается. Спотыкаясь, я выбегаю из кухни, свет мигает, и тут колокольчики снова меняются. Спальни номер один и номер два – Джунгли Какаду и кафе «Клоун». Он наверху лестницы. Я бегу в кладовую, откидываю штору. Совершенно неважно, что эти кроваво-красные слова – лишь подавленное воспоминание. Неважно, звонят колокольчики на самом деле или у меня в голове. Неважно, что уже более двадцати лет нет ни мамы, ни Синей Бороды, ни учебной тревоги. Это – предупреждение, которому я обязана внять. Гораздо в большей степени, чем мои фантазии или старые скрипучие половицы, колокольчики всегда были самой лучшей системой сигнализации этого дома, а Зеркальная страна – его убежищем.
Вслед за очередным раскатом грома раздается крик Росса. Не глядя в окно, я бросаюсь к буфету, поднимаю задвижку, ставлю табуретку, забираюсь внутрь. Свет мигает, и я включаю фонарик на телефоне, закрываю за собой дверцу. Глубокие тени приближаются и отступают, я с усилием отодвигаю два тяжелых засова. Понятия не имею, что делаю, но остановиться не могу и не желаю. Хотя бы раз в жизни я должна довериться себе! Открываю дверь в Зеркальную страну и тут слышу двойной звонок: Росс в кухне. Я замираю. Он снова кричит, уже ближе. Раздается нестройный, лихорадочный перезвон. Миг тишины, потом еще один звонок. Они звучат приглушенно, и все же старая мышечная память не подводит. Гостиная. Столовая. Места для поисков у него заканчиваются.
Я прикрываю дверь и больше ничего не могу поделать. Росс знает, где укрытие. И он прекрасно знает, что замков нет ни на дверце буфета, ни здесь, и подпереть их нельзя. Голова кружится; я машинально ищу руку сестры, которой давно уже нет. Вступаю в темноту, спускаюсь ступенька за ступенькой, думая лишь о том, что Росс уходил из прачечной через окно-люк, раскачиваясь словно шимпанзе. Шепчу слова, которые пришли мне в голову на этом самом месте одиннадцать дней назад: «Я больше не ребенок!» Теперь я не боюсь ни взбираться наверх, ни падать…
Мы спускались по лестнице, цепляясь за стены громоздкими рюкзаками. Эл крепко держала меня за руку, лучи наших фонариков выписывали зигзаги. Над нами ревел дедушка. Вскоре мамины возражения перешли в крики. Стены сотряс мощный удар, и Эл потянула меня вниз. «Идем, идем скорее!..»
Высокий, деликатный звонок как при входе в старомодный магазин одежды. Видимо, кладовая. Единственный звонок, которого я ни разу не слышала, потому что дедушка никогда не заходил туда. Он думал, что это просто узкая, холодная классная комната. До последней ночи он даже не подозревал о существовании Зеркальной страны, не знал, что в прачечную есть еще один проход, который не заперт ни на замок, ни на цепь. Я бросаю беглый взгляд наверх, но темнота слишком густая, ступени слишком крутые. Надо спешить – Росс вот-вот будет здесь.
Глава 27
Я добираюсь до нижней ступеньки, нащупываю свисающий с потолка шнур и дергаю изо всех сил. На этот раз лампочка загорается не сразу, свет тусклый и неверный.
Когда за шнур дернула Эл, Зеркальную страну залил серебристый свет, и я уронила рюкзак, съежившись от мощного удара над головой, от которого завибрировали деревянные стропила. «Что нам делать теперь?» Это прозвучало по-детски, но мне было все равно, что подумает Эл. Она подтолкнула меня к границе между Шоушенком и «Сатисфакцией». «Сделаем, как велела мама. Идем же!»
Я бегу по проходу к прачечной, распахиваю дверь, свечу фонариком в поисках окна-люка. В потолочных перекрытиях – только глубокие тени и старая паутина. Ну где же ты?
На потолке – квадрат из светлых, новых досок. Люк в крыше исчез…
Я судорожно освещаю холодное помещение. На крюке, прикрученном к восточной стене, висит кормовой фонарь. Теперь-то я понимаю, что это другой. Тот, которым дедушке проломили череп, наверняка хранится в полиции вместе с остальными уликами. И все же, как и фонарь, найденный под кроватью в кафе «Клоун», он меня пугает. Я вспоминаю о грозящей мне опасности.
Бегу обратно в проход, свет фонарика упирается в кирпичную стену в самом конце. Я в ловушке! Мне тошно и страшно, голова раскалывается, желудок скручивает от яда. Зря я надеялась, что сразу придумаю, как отсюда выбраться, что Зеркальная страна мне подскажет. Теперь она превратилась в настоящую тюрьму…
Борясь с головокружением, я спотыкаюсь о трехколесную коляску. Фонарик выхватывает выцветший ярлычок с названием фирмы, и я сразу вспоминаю: Серебряный крест! Отодвигаю капюшон, и на заплесневелой подушке вижу открытку с дыркой от гвоздя в углу. Беру ее в руки, переворачиваю, узнаю почерк Росса. И тут раздается щелчок; тусклый свет гаснет.
В Зеркальную страну с громким стуком врывается Росс.
Он спускается быстро, слишком быстро, чтобы я успела спрятаться. Я прижимаюсь к стене под лестницей, вздрагивая от грохота ботинок. Росс окликает меня по имени и сразу замечает, хотя из-за фонаря «летучая мышь» я не вижу его лицо. Вместо свечи в фонаре горит пропитанный керосином фитиль, и пламя плюется искрами.
– Какого черта ты сюда забралась? – удивленно спрашивает он, словно ничего не произошло. – Разве ты не слышала, как я тебя звал?
Я моргаю от слишком яркого света.
– Зачем ты выключил электричество?
– Это не я, оно отрубилось само. – Росс поднимает фонарь. – Пойдем отсюда, здесь такой колотун… Давай.
– Росс, зачем ты заколотил досками люк в крыше?
Керосин шипит, по желобам прачечной мерно стекает вода.
– Так безопаснее, – отвечает Росс, понизив голос. – Понимаешь, через него в дом мог залезть кто угодно.
Делаю вид, что поверила, и набираю полную грудь воздуха.
– Я знаю, что ты вернулся со своей конференции второго, а не третьего. – И еще я знаю, что это смертельно глупо! Если Росс виновен, то заводить разговор начистоту в замкнутом темном пространстве – полное безумие. Хотя, пожалуй, только здесь мне и хватит на это храбрости.
Долгая пауза.
– Ты меня проверяла? – Голос низкий, тон спокойный, даже слишком.
Я вижу лишь его силуэт. Если прикрываю глаза, под веками разливается золотое сияние керосиновой лампы. Но я чувствую его запах, я чувствую его близость.
– Я уехал раньше, потому что Эл умоляла меня вернуться. Ей было страшно, она нуждалась во мне. Бедняга стала настолько неуравновешенной, что я боялся, как бы она не наделала глупостей. – По стене прыгает тень – Росс пожимает плечами. – Подходящего рейса не нашлось, и я поехал на машине. Впрочем, до дома так и не добрался. Я не нашел в себе сил встретиться с ней, просто не смог. – Он издает