При этом латвийские депутаты поддержали отмену программы «вид на жительство в обмен на инвестиции». А министр иностранных дел Эдгар Ринкевич своими «черными списками» поддерживающих российскую политику артистов добился того, что из Латвии ушли «Новая волна», КВН и «Юрмалина» (одна лишь «Новая волна» приносила Юрмале по 35 миллионов долларов ежегодно). И экс-премьер Валдис Домбровскис, признав угрозу санкций для латвийской экономики, тут же подчеркнул, что экономические санкции ЕС против России — верное решение. Бинго! Гордые, но без штанов!
В Эстонии из-за одних только негативных ожиданий участников рынка о влиянии санкций на транспорт и транзит, а также неблагоприятной ситуации в тесно взаимосвязанной с Россией экономике Финляндии, ВВП страны в первом квартале 2014 года упал на 1,9 %. Правление Eesti Raudtee, подводя итоги 2014-го, заявило, что Эстонская железная дорога завершает год с убытками в 4 миллиона евро и планирует в будущем году убытки в 9 миллионов евро. Председатель правления ЭЖД Ахти Асманн назвал в числе причин негативного баланса резкое сокращение транзитных перевозок.
После введения Россией эмбарго на поставки продовольствия из стран ЕС в Эстонии тоннами выбрасывали на помойку не допущенные в Россию партии сыра.
Однако эстонский истеблишмент всё это не остановило: и президент Тоомас Хендрик Ильвес, и старый премьер-министр Андрус Ансип, и новый премьер-министр Таави Рыйвас неизменно выступали в роли унтер-офицерской вдовы, которая сама себя порет, требуя вводить против России всё новые и новые санкции.
Позиция руководства стран Балтии в «войне санкций» между Россией и Западом доказала, что интересы собственных стран неважны им до такой степени, что они вообще готовы ими пожертвовать, своими же действиями обрекая их на новый тотальный экономический кризис.
При этом вместо поиска выходов из кризиса в прибалтийских республиках ищутся враги, вместо стимулирования экономики происходит её милитаризация, и без того маленькие внутренние рынки под действием санкций ещё более сокращаются, а трудоспособное население продолжает уезжать. Но прибалтийские лидеры этого либо не понимают, либо понимают, но не могут остановиться и упорно продолжают «жрать кактус» — то есть уничтожать будущее своих стран, воплощая в жизнь, как умеют, стратегию сдерживания российского «Мордора».
Глава VII
Северная Корея ЕС: Литва как осажденная нация
Tebūnie Dalia Lietuvos Dalia!
(Да будет Даля судьбой Литвы!)
Витаутас Ландсбергис о Дале Грибаускайте после президентских выборов 2009 года
По статистике ВОЗ, Литва за последние годы несколько раз занимала первое место в мире по количеству самоубийств. Согласно последнему докладу Всемирной организации здравоохранения, Литва по количеству самоубийств находится на первом месте в Европе и пятом месте в мире. Не погрузившись в литовскую жизнь, невозможно понять, почему это происходит. Фантомные боли по событиям прошлого накладываются у литовцев на разрушенную экономику, безнадежную бедность, отсутствие работы и перспектив, венцом же всему является параноидальная пропаганда власти, везде и в каждом видящей врагов. За фасадом успешно привитых на литовскую почву европейских политических институтов скрывается самая настоящая Северная Корея ЕС: так и не оправившаяся от распада традиционного общества страна, политический класс которой поражен групповыми психическими отклонениями, болезненно влияющими на состояние литовского общества.
1. Литовская диалектика: Великое княжество Литовское и национальное литовское государство
Литовская нация сформировалась в XIX, а национальное литовское государство возникло в XX веке, но огромную роль в их создании сыграла историческая память о средневековом имперском проекте — Великом княжестве Литовском. Его образы и символы — государственный герб Витис, столица Вильнюс, башня Гедиминаса, «гедиминовы столпы» и прочие — стали важными символическими основами национально-государственного строительства современной Литвы.
Хотя между древней литовской империей и нынешней Литвой нет практически ничего общего, существование литовской государственности официально отсчитывается с даты возникновения Великого княжества Литовского — 6 июля 1253 года, когда состоялась коронация князя Миндовга или Миндаугаса, провозглашенного королем Литвы.
Литовский политогенез происходил под сильным давлением немецких крестоносцев: Ливонского ордена с севера и Тевтонского ордена с юга. В 1255–1261 годах Папа Римский четырежды объявлял крестовый поход против Литвы, хотя сам Миндовг ещё в 1251 году принял католичество и короновался с благословения Папы (спустя несколько лет, видя бесполезность этой меры, он от христианства отрекся).
При этом влияние православия и древнерусских княжеств на формирование литовской государственности изначально не уступало западному католическому влиянию. Сын Миндовга Войшелк сперва постригся в монастырь в Галиче, а затем способствовал деятельности в Литве православных миссионеров. В дальнейшем влияние русской культуры в литовском княжестве только увеличивалось. Великий князь Гедиминас (1316–1341), собственно, и основавший многонациональную империю, именовал себя «королем литовцев и русских», был женат на русской княжне Ольге и выдавал своих дочерей замуж как за польского короля, так и за русских князей. В числе других великих исторических деятелей Гедиминас изображен на памятнике «Тысячелетие России» в Великом Новгороде.
Великое княжество Литовское в XIV–XV веках конкурировало с Москвой и Тверью в качестве потенциального центра объединения русских земель в единое государство. Литва, наряду с Москвой, стала одним из двух централизованных государств, возникших на развалинах Киевской Руси.
Если Московское княжество объединило северные и восточные русские земли, то Литовское — южные и западные. При Ольгерде, сыне Гедиминаса, Великое княжество Литовское, помимо собственно Литвы, включало всю современную Белоруссию, северную и северо-западную Украину (Киев, Чернигов, Галичину, Волынь), простираясь, таким образом, от Балтийского моря до степей Причерноморья. Две трети территории империи составляли земли бывшей Киевской Руси, делопроизводство велось на западно-русском языке, образованном на базе древнерусских диалектов и церковно-славянского языка. Правовая система первоначально также основывалась на древнерусском праве — «Русской Правде» и пр.
В отношении Великого княжества Литовского и Киевской Руси иногда применяют знаменитую фразу Горация: «Греция, взятая в плен, победителей диких пленила», однако это не совсем верно. Легкость, с которой переходили под власть литовских князей и добровольно оставались там Полоцкое, Галицко-Волынское и другие княжества, была связана с тем, что литовские князья к тому времени уже были достаточно обрусевшими. Великое княжество Литовское представлялось восточным славянам лучшей альтернативой крестоносцам и Золотой Орде — защитником и от тех, и от других.
«Русская народность преобладала со времени княжения Ольгерда и в численном, и в территориальном отношениях, и по своей культурной выработке должна была бесспорно занять господствующее место в государстве, которое продолжало называться Великим княжеством Литовским, но на деле стало с конца XIV столетия во всех отношениях Великим княжеством Западно-Русским», — пишет в XIX веке украинский историк Владимир Антонович. Также в дореволюционной российской историографии были популярны термины Литовско-Русское государство и Литовская Русь.
Официально со времен правления великого князя Витовта это государство называлось «Великое княжество Литовское, Жемайтское и Русское».
Всеми историками подчеркивается его не только многонациональный, но и многоконфессиональный характер, веротерпимость: и в народе, и среди элиты сосуществовали язычество, православие и католичество. Кроме них исповедовались ещё иудаизм и ислам. Говоря современным языком, в Великом княжестве Литовском торжествовал мультикультурализм.
«От самого начала власти великих князей литовских над землями русскими, несмотря на большую разность веры, никогда не было нетерпимости христианства; напротив, князья, уважая права, язык и обычаи покоренных народов, сами заимствовали у них, что признавали мудрым; поэтому православная вера путем кроткого убеждения в святых истинах распространилась по Литве прежде, нежели правительство думало принимать к тому меры… Православные русины и язычники литовцы, имея одно общее отечество и одного государя, заседали на одной скамье и вместе рядили об общей пользе; вместе шли в бой, и кости свои слагали в одну могилу», — писал в XIX веке польский историк Теодор Нарбут.