И действительно, в голове Тома помутилось. Но в себя он пришел, уже сидя на кровати, без зажатой в руках бутылки текилы.
Бутылку держал старик, наворачивал на горлышко пробку. Потом поставил бутылку на комод.
Том больше не кричал — только рыдал.
Старик повернулся к здоровяку. Положил руку ему на плечо.
— Я никогда не бывал на твоем месте, сынок. Но, возможно, если мы об этом поговорим, я смогу помочь тебе выбраться оттуда, где ты сейчас находишься.
ГЛАВА 59Пол Джардин хотел снимать показания два часа, но уже через пять минут Грейди взбунтовался.
— Это чушь собачья. Даю вам полчаса. Постарайтесь уложиться. Если получаса вам мало, подавайте на меня в суд, и я приложу все силы, чтобы процесс был открытым.
Когда Джардин начал зачитывать статьи закона, по которым гражданина могли привлечь к уголовной ответственности за отказ сотрудничать с Министерством национальной безопасности после получения гарантий судебной неприкосновенности, Грейди закрыл левый глаз, чуть прищурил правый, словно целясь через оптический прицел. Он прошептал: «Чейтэк М200»[49] — эту модель снайперской винтовки больше всего любили в армии.
Джардин понял. Какие-то мгновения оценивал мастерство Грейди и его репутацию. А потом заместитель директора явно сбавил напор, предпочтя более мягкий стиль допроса.
Когда они закончили, Грейди достал из холодильника две бутылки пива и, выйдя на крыльцо, присоединился к Камми и притихшему Мерлину. Она сидела в кресле-качалке, наблюдая, как еще четверо ученых выгрузились из вертолета представительского класса в конце Крекер-драйв.
— Спасибо, — она взяла пиво. — Уже закончили?
Грейди сел в другое кресло.
— Люди думают, что становятся больше, обретя власть, но на самом деле власть вытаскивает наружу шкодливого мальчишку, который сидит у них внутри, и становятся они только меньше.
— Ты когда-нибудь бывал в Мичигане?
— Да. И его это очень интересовало.
— И что, по-твоему, произошло в Мичигане?
— Что-то. Мы знаем, что по масштабу куда крупнее, чем Загадочный и Тайна.
— Ты говорил мне, что служил в армии, — нарушила долгую паузу Камми, — но больше ничего не рассказывал.
— Я ушел в армию в восемнадцать лет, после того, как моя мать умерла от рака. Думал, все лучше, чем эти горы.
— Есть причина, по которой ты не хочешь об этом говорить?
— Нет. Разве что разговоры об армии улучшают мне настроение. А я не хочу, чтобы у меня улучшалось настроение.
— Ты действительно можешь убить человека с тысячи ярдов, как и говорил Джардин?
— И даже дальше. До двух с половиной тысяч. Снайперская винтовка комплектуется различными прицелами. Если говорить о «Чейтэке», то она может стрелять патронами калибра 498, 419 и 305. Один из этих патронов подходит для решения такой задачи.
— И где ты стрелял?
— Главным образом в Афганистане. Случалось, и в Ираке. Уничтожал террористов, массовых убийц. Они даже не знали, что взяты на мушку. Ловишь их в окуляр прицела, потом убиваешь. Пока идет война, это самый гуманный способ убийства. Снайперы не вызывают потерь среди мирного населения.
— Совсем не похоже на работу мебельщика.
— Совсем не похоже ни на что.
— Я слышу горечь?
— Мой лучший друг. Марк Пипп. Мы вместе служили. У наших противников тоже есть снайперы. Они выслеживали нас, когда мы выслеживали их. Марк получил пулю в шею. Этого могло бы и не случиться.
— Так почему случилось?
— Один стремящийся постоянно привлекать к себе внимание американский сенатор раздобыл фотографию детей и женщин, убитых в какой-то афганской деревне. Марк… он попал на фотографию со своей винтовкой. Сенатор нисколько не сомневался, что, убивая, мы ловим кайф. Даже не попытался разобраться, что к чему. Назвал фамилию Марка прессе, потребовал его судить. Этих людей убили талибы, мы только нашли тела.
— Конечно же, Марка не отдали под трибунал.
— Нет. Армия прочистила сенатору мозги, хотя он так и не извинился. Марк увидел свою фотографию в Интернете, в газетных статьях его называли палачом младенцев. Он расстроился.
— Но это же ложь.
— Если бы ты знала Марка, то все бы поняла. Звучит забавно… но кое в чем он напоминал мою мать. Он никогда не лгал — не мог лгать. И армия для него так много значила. Он верил, что добро должно быть с кулаками. Он знал, каким без этого может стать мир. То есть по его убеждению сенатор солгал не о нем, а об армии, об этой стране и о людях, которые в ней живут. Такая несправедливость ела его поедом, отвлекала. Если ты снайпер, отвлекаться нельзя. От полной концентрации зависит твоя жизнь. Я видел, что с ним происходит. Думал, что он как-то это переживет. Мне следовало приложить больше усилий для того, чтобы убедить его не отвлекаться. Я этого не сделал. Он потерял бдительность и погиб в двух футах от меня.
— Ты не можешь винить в этом себя.
— Если мы не будем стоять друг за друга, зачем мы здесь?
Перед крыльцом и за домом бюрократы и вооруженные агенты Министерства высшей озабоченности суетились внутри и вокруг своих надувных палаток, спасая нацию от угрозы счастья и радости.
Лежа рядом с креслом Грейди, волкодав иногда поднимал благородную голову, чтобы глянуть на одного или другого проходящего мимо индивидуума. Никто из них не вызывал у него желания повилять хвостом.
— И что мы будем делать с Загадочным и Тайной?
— Сохраняй концентрацию. Будь готова действовать, когда появится такая возможность.
— А если не появится?
— Она обязательно появляется, если сохранять концентрацию.
ГЛАВА 60Сменив туфли на шлепанцы, но по-прежнему в кардигане и красном галстуке-бабочке, Джозеф Юрашалми, подволакивая ноги, обошел стол, раскладывая белые салфетки с вышитым на каждой букетом цветов.
Ханна, жена Джозефа, проверяла готовность овощей в суповой кастрюле, которая стояла на плите. Том впервые увидел ее у двери своего номера. В руке она держала мобильник, готовая вызвать «Скорую помощь» или полицию.
Парочка владела отелем и жила в крошечной квартире, расположенной над офисом. Одна из комнат служила столовой, но Джозеф сказал: «Чем старше я становлюсь — а никто не становится старше быстрее меня, — тем больше я предпочитаю уют. Кухонный стол уютнее».
Проходя по их квартире, а потом сидя за столом, пока пожилая пара готовила обед, Том чувствовал, что он слишком большой, слишком неуклюжий, и ему тут не место. Он недоумевал, как вообще попал сюда, не мог объяснить, почему не подхватил свой рюкзак и не сбежал. Джозеф и Ханна на пару являли собой природную силу, достаточно легкий ветерок, которого, однако, хватило, чтобы доставить Тома туда, где они пожелали его видеть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});