Айлин вернула мне способность чувствовать: теперь меня не бесят пробки в мегаполисе, я не закрываю шторы в квартире и с улыбкой встречаю новый день, у меня есть силы жить и двигаться дальше.
Мне не обязательно вести с Айлин долгие разговоры о жизни, мы с ней друг друга чувствуем, мне никогда ни с кем не было так хорошо в молчании. Мне кроме нее никто не нужен.
— Я места себе не находил пока ты была в больнице, — первый нарушаю молчание, Айлин жмется ближе, потираясь макушкой о мой подбородок, ее дыхание сбивается, она часто дышит. Отодвигаю ее от себя, всматриваюсь в лицо, она опустив глаза, говорит:
— Я испугалась, — то как она жмется ко мне словно котенок, вызывает во мне желание беречь этот хрупкий цветок.
Неожиданно для себя беру Айлин на руки и несу на кухню, она почти невесомая. Усаживаю ее себе на колени.
Девчонка крепко обнимает меня за шею, прячет лицо, первое время ерзает, выбирая удобное положение, трется кончиком носа о мою щеку, прижимаясь всем телом, вызывая во мне приступы штурма. Такая она смешная и сомлеем еще девчонка.
Убираю волосы с ее лица, поднимаю подбородок:
— Егор, знаешь…., - ее голос обрывается, она виновато улыбается. смотрит на меня своими огромными глазами цвета синего неба. Не пойму, что хочет сказать: первое что приходит в голову, снова признание в любви.
— Что, Айлин, говори, — тону в ее глазах, не давая себе ни единого шанса на спасение.
— Меня никто не носил на руках, — пауза, — братья и папа не считается, — ее голос сиплый
— Привыкай, я буду это часто делать, — снова улыбается
Не озвучиваю вслух, но уверен, что с этой девочкой я понял главное: принадлежность ей спасет меня от одиночества, теперь мне очевидно, что утонул в ней безвозвратно, навеки покорившись любви.
Каждый раз себя спрашиваю что я такого хорошего сделал, что Бог послал мне ее? До боли притягательную девочку, вкусную, чистую, бессовестно любящую эту жизнь и что самое интересное она любит эту жизнь так, как никогда не любил ее я.
И если сначала хотел поговорить с Айлин о том, что произошло по настоятельной просьбе Руслана Ибрагимовича, то теперь понимаю, не хочу портить вечер, мне просто хорошо с ней в данным момент времени. У нас таких вечеров будет предостаточно.
Я против давления, считаю, если Айлин захочет сама расскажет со временем. А учитывая, что расследование зашло в тупик, следы потеряны, исполнителей нет в живых, я не понимаю какие зацепки все еще хочет найти дядя Айлин?
Главное, что с ней все в порядке. Она в моих объятиях, скоро станет женой.
У нас много пауз, мы мало говорим. Айлин со мной и наше молчание мне не кажется странным. В нем я чувствую, что становлюсь, наконец, самим собой: довольным жизнью, с греховными мыслями, как у любого нормального мужчины.
— Можно я тебя поцелую и еще…, - отвечаю даже не выслушав ее вопрос до конца, перебиваю:
— Конечно, — тяну на себя, целую сам, она так вкусно целуется.
Теперь воспринимаю мир без нее, все равно что злая шутка. Обнимаю Айлин я слышу море, мое сердце подобно морским волнам: то затихает, то вновь шумит.
— Говорила что угостишь вкусным чаем? — перевожу тему, потому что уверен система контроля долго этой пытки не выдержит. Предохранители давно скрипят и дают сбои при каждом касании.
Не знаю, может я старомоден, но я не хочу торопить события, у нас с Айлин все будет правильно.
— Ой, — прикрывает ладошкой губы, спрыгивает с колен, я же поправляю брюки, встаю и не спешно иду за рубашкой.
Пока надеваю верхнюю одежду, у Айлин звонит телефон.
По разговору понимаю, что говорит с подругой.
Руслан Ибрагимович говорил, что подружка первое время поживет с Айлин. Честно сказать, мне так спокойнее. По крайней мере поеду домой со легким сердцем.
Когда ее тоненький голос Айлин меняется и я слышу тревожные нотки, иду на кухню, вижу перед собой картину: она смотрит на телефон, крепко сжимая аппарат до белых костяшек. Не успеваю задать вопрос, слышу:
— Аленка в больнице, — голос тихий, — Алан с ней, она не приедет ко мне сегодня
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сажусь на стул, наблюдая как меняется ее настроение: то как она разливает чай в маленькие аккуратные чашечки, ставит блюдце, кладет на него салфетку, расставляет предметы на столе, создает ощущение уюта и тепла. Ловлю ее тревожный взгляд:
— Серьезное что-то?
— Сказала придется полежать, все расскажет все при личной встрече, — пауза, — я волнуюсь, Егор, а к ней можно поехать сейчас?
— Можно, но не нужно, Айлин, завтра будет день, обещаю отвезу тебя
Она кивает, садится напротив, подбирая под себя ноги
Делаю глоток чайного напитка. Мне нравится, необычный состав трав приятно пахнет.
— Все вкусно, спасибо, — Айлин смущенно улыбается, добавляя:
— К чаю ничего нет, я не купила…, - потом запинается, моргает. Явно что-то неприятное вспоминает. Бледнеет у меня на глазах.
— Айлин? — отставляю чашку, почти уверен, что сейчас увижу те самые приступы, о которых говорил Руслан Ибрагимович. Не теряюсь, в один момент оказываюсь рядом.
— Все хорошо, это пройдет, правда, — она щипает себе кожу на другой руке, нервничает, предлагает:
— Еще чай? — бегло смотрю на время, надо бы ехать домой, завтра на работу, но на сердце как-то не спокойно, осторожно отвечаю:
— Нет, спасибо, — Айлин ведет себя странно, просит:
— Егор в коридоре сумочка, можешь принести? — поднимаюсь, и иду за сумкой, а сам прикидываю варианты: она встать не может самостоятельно, следом последует то, о чем говорил предупреждал дядя? Или просто за подругу переживает? Все перемешалось.
Передаю сумку, сажусь рядом с Айлин на корточки, ни о чем не спрашиваю, наблюдаю за ее поведением. Трогаю лоб, температуры нормальная.
Айлин роется в сумочке: действия быстрые, как будто она боится не успеть. Достав блистер давит таблетку, быстро кладет в рот и запивая чаем, прислоняется к стене, закрывает глаза.
Дышит часто, ее грудная клетка вздымается. А у меня сердце вот — вот выпрыгнет из груди. В голове миллион вопросов, только сейчас все это лишнее. Я вижу, она не хочет мне показать своего состояния, стесняется себя, шепчет настолько тихо, что я с трудом разбираю ее слова:
— Я не больная Егор, со мной все в порядке, они ничего мне не сделали, — убираю ее сумку в сторону, тяну девчонку на себя, она падает в мои объятия. Я же подхватываю ее на руки.
Как с маленькой иду по квартире, нарочно избегаю любых вопросов, которых у меня тьма. Стараюсь не выдать волнения в голосе, говорю:
— Конечно не больная, кто тебе такое сказал? — изображаю удивление, захожу в комнату, хочу по кругу, целуя ее лицо мелкими поцелуями:
— По мне так самая лучшая девушка на Земле! — Айлин оживает, улыбается
— Я для тебя самая лучшая?
— Самая лучшая и самая красивая, я мечтаю о дочке Айлин, — не знаю как мне удается отвлечься, переключить самого себя, про мечту о дочке вспомнил наверное
— А разве мужчины не хотят мальчика как продолжение рода? — слышу удивление в ее голосе, не могу удержаться она смешно морщит нос, а я кружу вокруг своей оси.
Айлин жмурит глаза, на ее лице снова счастливая улыбка
— Не поверишь, но я всегда хотел именно дочку, — подтягиваю ее тело к себе, — я уже люблю дочку задолго до нашей с ней встречи
— А если родиться мальчик? — вздыхаю, сажусь на диван, тяну Айлин за собой
— Мальчик, так мальчик, он же наш
— Егор я обязательно рожу тебе дочку, — ее слова для меня словно бальзам на душу, — будем рожать пока не будет девочки, я молодая, хоть каждый год могу, — вот это я понимаю настоящая женщина в моем понимании.
Такая молодая, но уже с правильными установками на семью, детей. Нет никаких фраз о том, что испортится фигура и я ее разлюблю, как это все время повторяла Оксана, которая с самого начала наших отношений не хотела детей категорически.
Глава 30
Айлин
Никогда бы не подумала, что так трудно оторваться от любимого мужчины. Когда Егор не касается губ, ощущение, будто у меня забирают кислородную маску, и необходим еще один вдох, в виде поцелуя, чтобы не задохнуться от переполняющих меня эмоций.