Других женщин я не знакомил с родителями и сам не знакомился, потому что есть ситуации, когда вступать в отношения никто не торопится, я и сам довольствовался редкими встречами по расписанию с Ульяной.
Почему-то вспомнил как удивился узнав, как много одиноких женщин, разочаровавшись в отношениях и любви, предпочитают свободный формат.
Стараясь не забыть наставления, старательно описываемые дядей Айлин, раскладываю в своей голове по полочкам как там у них все устроено. Странно, но меня не покидает ощущение, будто вся эта "клоунада" попахивает шовинизмом.
И потом, я соблюдаю все условности из уважения к семье Айлин, хочу показать, что мои намерения искренние, заявить о своих чувствах, которые я знаю точно у нас взаимные. И если для женщины, которую я люблю это важно пройти эти этапы, я не могу это игнорировать.
Едва переступаю порог ресторана, называю зал который арендован полностью. Официант провожает меня, следуя на шаг впереди, обозначая место, где собралась мужской часть родственников. Рассматривая пространство, Айлин пока не вижу, женская часть многочисленна, но моей там нет.
В ресторане играет тихая музыка, персонал вежливо раскладывает приборы, стараясь быть не заметными, официанты выполняют свою работу.
Проходя мимо здороваюсь с мужчинами, сидящими за столом, стараясь при этом не забывать основные наставления Руслана Ибрагимовича, где он предупреждал, что рассматривать меня будут с особым пристрастием, оценивая возможности, уровень воспитания и интеллектуальное развития.
Еще на подходе вижу непринужденную обстановку, разговор идет о спорте, я здороваясь, присаживаюсь рядом.
Отца Айлин выделяю среди остальных сразу: это крупный мужчина неопределенного возраста, с жесткими чертами лица, упрямым подбородком, довольно подтянутый, напоминает мне собственного отца в чем-то. Может манерой держаться, изображая из себя хозяина жизни?
Отец Айлин сидит по центру, буравит меня взглядом.
— Доброго вечера, — подаю руку, которую пожилой мужчина уверено пожимает, представляется, я ответно обозначаю себя.
— Егор, садись здесь, — Руслан Ибрагимович сажает меня рядом. Немного нервничаю, но быстро беру себя в руки. В конце концов, намерения мои всем понятны, неожиданностью мои слова точно не будут.
Надо отметить, дядя Айлин большую часть диалога в представлении меня берет на себя, объясняя мою юридическую поддержку для старшего сына, немного уходит в сторону, рассказывая о новых возможностях по строительству, углубляясь в бизнес процессы, обозначая вопросы из сферы деятельности, в которой я являюсь профессионалом. Довольно быстро, отец Айлин переходит к сути, не торопя события, изучая мои поведенческие реакции.
— Как вы познакомились с Айлин? — он задает точечные вопросы, к которым я был готов, отвечаю ровно и уверенно, описывая что все произошло в офисе, не уточняя, что когда — то давно имел возможность попить с ней кофе несколько лет назад:
— На работе, ваша дочь проходила практику в компании, где я работаю, — говорю по существу, не стараюсь понравится.
Хотя не скрою, что мне хотелось бы сценария, где я получу препятствия в виде "надо подумать" и еще хуже категоричный отказ.
Успокаиваю себя тем, что это только родственники, которые, когда мы поженимся, влиять на нашу семью не будут. Уверен, мы с Айлин сами разберемся, без посторонних.
Приходят какие-то гости, которых я никогда в жизни не видел. Преимущественно мужчины, все идут в нашу сторону, здороваясь с Казбеком Мимирхановым, отцом Айлин. Я каждый раз обращаю внимание на здоровенную ладонь, когда вижу рукопожатие вновь прибывшим. Складывается ощущение, что каждый считает своим долгом поприветствовать этого крупного мужчину.
Не могу сказать, что мне не нравится отец Айлин, но совершенно определенно меня напрягает что он не говорит в глаза то, что думает. Предпочитаю открытый диалог, а тут на уровне ощущений все: то как он рассматривает меня говорит о том, что ему не нравится выбор дочери, он общается хоть и нейтрально, соблюдая рамки делового общения, но точно не демонстрирует в мою сторону высокомерия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Задает вопросы этапами, выясняя главное: сначала выяет уровень дохода, затем перспективы развития моей компании. Ограничиваюсь общими фразами, конкретизировать не считаю нужным, я смогу обеспечить будущую семью, ничьей помощь мне не требуется.
Наблюдая за отцом Айлин, складывается впечатление, что он будто опытный аналитик прикидывает смогу ли я «потянуть» его дочь или нет.
Чувствую себя на рынке, где мне предлагается товар, который я должен купить. Только Айлин я покупать не собираюсь, я ее люблю, все блага которые она захочет, я постараюсь ей дать. И уж точно я не рассматриваю Айлин как имущество, которое мне передают в жены.
После наводящих вопросов, перехожу к делу:
— Я думаю вы понимаете зачем я здесь, — решаю не оттягивать момент, — я восхищаюсь вашей дочерью, она много значит для меня, я понимаю серьезность взятых на себя обязательств, намерен жениться один раз и прожить с Айлин всю оставшуюся жизнь. Уверен что буду самым счастливым человеком, когда она станет моей женой. Обещаю что буду заботиться и оберегать вашу дочь и никогда не обижу, — потом выдерживая паузу, не отвожу взгляда от проницательного взора строгого отца, добавляю, — я сам за нее обижу.
На лице отца Айлин ни единой эмоции, я намеренно последовательно снимаю все возможные вопросы, как можно подробнее описывая те обязательства, которые готов на себя возложить.
У меня нет понимания о чем именно думает этот крепкий мужик с темными, как ночь, глазами, ясно что не о таком зяте он мечтал для единственной дочери.
— Руслан, теперь я понимаю почему ты помогаешь ему, — после долгих пауз, заминок, отец Айлин обращается к Руслану Ибрагимович, который стойко держит "оборону", не выдавая никаких эмоций на лице, слушая предположения Казбека Мимирханова.
— Отдаешь свой долг за то что его отец вытащил тебя из тюрьмы? Не кажется ли тебе что это слишком высокая цена твоей свободы? — для меня такие подробности новость, отец никогда не говорил о том как именно помог своего теперь уже другу.
Только замешательство Руслана говорит об обратном: он не отрицает, но и не подтверждает прямого обвинения.
Зная дядю Айлин, уверен, оправдываться или юлить не будет.
Отбрасываю подозрения, я здесь с другими намерениями. теряя нить диалога двух родственников, вспоминаю свой разговор с отцом у себя в офисе, он бы не стал просить за меня.
Последнее что я слышу, это упрек:
— Жаль что моя дочь стала разменной монетой, — дядя Айлин спокоен, что очень странно, он с большим аппетитом употребляет блюда представленные в изобилии, параллельно вытирая салфеткой губы, спокойно парирует:
— Не понимаю чем ты не доволен, Егор свой человек
— Свой? — из уст отца Айлин вопрос звучит как насмешка.
Недоумение, вот что я читаю в глазах Казбека Мимирханова.
То как спокойно на попытки давление реагирует сам Руслан Ибрагимович, заставляет задуматься, что у человека все в порядке с выдержкой, он поясняет свою позицию:
— Конечно свой, свадьба будет в наших традициях, мы это обсудили, как того требуют обычаи, с духовными лицами, договорился, можно хоть завтра идти, — выражение лица отца Айлин меняется.
Исчезает напряженность во взгляде, он явно оценивает правдоподобность заявлений своего родственника, удивленно обращаясь в мою сторону:
— Это правда? — мужчина щурит глаза, такое ощущение сканируя сетчатку моего глаза.
— Да, это мое осознанное решение, я уважаю традиции и если Айлин хочет, после ЗАГС можно устраивать сколько угодно церемоний, — говорю уверенно, противоречий не испытываю.
— Для нас главная церемония это не ЗАГС, — я это понимаю, но начнем мы именно с официальной регистрации это точно. Не уточняю, потому что вступать в конфликт с человеком, который дорог Айлин не хочу.
Пока не хочу.
Значительно позже, мы расставим приоритеты в нашей семье сами без мнения родственников. Жить по указке я не буду. Мне ничего не нужно, я в состоянии обеспечить семью и ни от кого зависеть не собираюсь.