были изучены предоставленные вами записи, которые вы вели в рабочее время. Была проведена экспертиза, установившее соответствие вашего почерка, временных рамок со сделанными заметками и событиями, восстановленными в результате вашего допроса и допроса Антиповой Алёны Борисовны и подсудимых, — в тетради не было ничего примечательного за исключением той записи про замену концентрации, которую одобрил Антон. Можно ли считать её маленьким доказательством в пользу того, что мы не желали синтезировать яд? Только этот ход с тетрадкой будет бесполезен, если экспертиза содержимого колб установит в них наличие наркотика… Может, уже нет смысла лгать? Хотелось бы знать… Но судья всё тянула с результатами… — Расскажите, что значит эта заметка?
Растерянно осмотревшись, я обратила внимание на адвоката Бориса Борисовича, серьёзно восседающего в первом ряду и сложившего руки на груди. Интересно, он тоже знает "правду", за которую борется? Не задаёт мне вопросов… Опасается подставить главного инженера.
А Алёна, казалось, совсем не следила за ходом судебного процесса, уныло дожидаясь приговора отца. Я неуверенно подошла к столу прокурора, девушка протянула мне ксерокопии. Да, как я и думала…
Глубоко вздохнула. Холодный воздух защипал глотку.
— Эту запись я сделала, когда мне поручили проводить синтез душистого вещества, — откашлившись, я перечитала строчки, что знала практически наизусть. — Антон Владимирович дал мне методику, разработанную Максимом Игоревичем, я её изучала около недели. В справочнике прочитала, что для опыта нужно использовать кислоту в значительно меньшей концентрации, иначе можно получить токсичные продукты, — всё это было отрепетировано по многу раз перед зеркалом, к тому же, это когда-то было моей единственной правдой. — И Антон Владимирович сказал, что нам действительно нужно проводить опыт иначе, — было бы здорово добавить здесь про хроматографический анализ, который дал положительные результаты, но я уже догадалась, что его и в помине не существовало…
— Подсудимый Бракин, — женщина жестом попросила встать взлохмаченного разъяренного мужчину, толком не успокоившегося после конфликта с научруком. Но он охотно послушался. — Как вы вели разработку методики?
Вопрос вдруг застыл в его глазах звериным ужасом, нацеленным в мою сторону. Максим выглядел словно безумец, мне захотелось отвести взгляд.
— Я… Я основан на… Основывался… Справочник по органике, на справочник душистых веществ и н-на… Требования своего руководства, — парень украдкой покосился в сторону Антона, в этот момент опустившего ладони, что прятали его лицо, и одними уголками губ изобразившего самую разочарованную в мире ухмылку. Мне было невыразимо жаль застать первую горькую реакцию на предательство его лучшего друга… Даже Алёна ненадолго очнулась от своей скорби, бросив на директора сочувственный взгляд, исполненный поразительной нежности и безысходности. А я ведь совсем забыла, что за решеткой оказались два близких ей человека… — Ваша честь! Передо мной стояла задача составить методику для получения аналога тимола с улучшенными характеристиками. Опыты проводил не я… Алёна ведь принесла в полицию колбы, на них нет моих отпечатков! Скажите результат экспертизы!
Антон Владимирович обессилено посмотрел из-под прикрытых век на бывшего друга. Мне стало страшно, что ситуация с его попытками поквитаться кулаками, повторится. Но прежде, чем директор успел даже задуматься над тем, чтобы выплеснуть эмоции, судья снова прибегла к молотку.
— Предупреждаю! Если вы нарушите дисциплину повторно, я отложу заседание на месяц, — и тогда к расследованию добавятся новые улики… Максим Игоревич стал задыхаться, беззвучно шлепая губами. Может, действительно стоит относиться к нему как к больному? — Подсудимый Бракин, ну что вы ещё хотите сказать?
— Я не делал наркотики, это она… — отчаявшийся парень вновь указал в мою сторону… Но на этот раз за пустыми обвинениями последовало… — Вы знаете, что она спала с директором?! Знаете? Это Антон рассказал мне, что лаборантка принимала наркотики, которые синтезировала, и приходила к нему ночами! На утро она ничего не помнила, — жестокий Максим говорил это глядя мне в глаза, ожидая обнаружить признаки паники и неизлечимого разочарования. Я видела, как за его спиной Антон судорожно одёрнулся… — Это можно доказать! Она заходила в его подъезд с помощью ключа в потайном кармане ее пальто… Синее пальто! Обыщите ее вещи! Устройте обыск!
Ключ… Может, он и был. Какая разница…
Единственное, что меня задело в его с виду несуразном бреде до острого укола в сердце — подробности, которыми владел Максим. Я разочарованно поджала губы, пытаясь удержаться от защипавших глаза слез. Почему же Антон Владимирович не сумел сохранить нашу общую тайну… А я надеялась, что для него это что-то значило.
— Успокойтесь, подсудимый! — снова стук молотка. Максиму пришлось угомониться, но у меня по щеке стекла холодная слеза.
Быстро смахнув её, я мельком улыбнулась морально растоптанному директору, выглядывающему из-за дрожащих ладоней. Я старалась понять…
Прямо сейчас его тоже предали. К тому же, он смотрел на меня с особым трагичным смятением, считая, что я впервые столкнулась с правдой. Не стерпев моего ответного взгляда, он повержено опустил голову.
— Ваша честь… Я действительно приезжала ночами к Антону… — что ж, отчество здесь будет излишним. — Потому что мы встречались.
Лицо судьи и не дрогнуло. Я нервно сглотнула и торопливо обернулась к Алёне, сокрушенно приоткрывшей рот. На краю ряда сидел догадливо кивающий адвокат. Главный инженер равнодушно изучал пол, Максим одним взглядом бесновался за мой ответ. В углу клетки Антон Владимирович смотрел на меня, словно с усилием сдерживался от удушливых слез.
— Уважаемый суд, — он осторожно поднялся, будто не понимая, что делает, и трепетно выдохнул. — Это правда. Мы с Даной встречались.
Его глаза стремительно посветлели, стали оживленнее, а из моих ног ушла сила. Я чуть пошатнулась, уложив ладонь на грудь. Много раз я слышала это из его уст в своих фантазиях перед сном…
— Вы не говорили об этом на допросе. Но сотрудники полиции, проводя расследование, запротоколировали допрос соседей. Дмитрий Иванович Рогозин из первой квартиры дома пять Б на проспекте Мира, где вы проживаете, сообщил, что Дана Евгеньевна часто навещала вас, и является вашей невестой.
Несмотря на всю безнадежность происходящего, я не удержалась от доброй усмешки. Если бы сама не увидела фантазера-Димку… Это же был он?.. Подумала бы, что Антон Владимирович свихнулся. Директор тоже мимолетно улыбнулся, только заметно искаженное тревогой осунувшееся лицо, выглядело слишком задумчиво, чтобы он оценил сполна эту милую невинность. Мне, всё же, было приятно.
— Подсудимый Кулибин, у суда есть к вам вопрос. При допросе вы не объяснили… — женщина за главным столом старалась держаться холодно, но я давно заметила, с каким трудом ей дается выносить прения между участниками дела. Она будто для вида перелистнула документ и удрученно схватилась за лоб. — Скажите… Почему по приезду полиции в лаборатории, где