Она будто смотрела в глаза своего оппонента и видела в них неуверенность и покорность. Это придавало ей сил.
Конечно, Лунь не собиралась писать Илье Алексеевичу. Она не собиралась вообще ничего делать теперь, когда мужчина неумолимо плыл в ее ловушку, сам того не понимая и будучи уверенным, что движется по своей воле.
Пока девушка старалась следовать плану, разрабатывала стратегию, ставила себе цель – у нее ничего не получалось. Но стоило бросить все и попытаться жить без Вилина – он сам пришел к ней, возмущенный и недоумевающий, словно поднесли его на блюде с голубой каймой. И чем более Лена его отталкивала, тем настойчивее он пытался вновь приблизиться.
Лунь быстро уловила этот простейший алгоритм мужской логики. Все же, как ни крути, а Вилин – охотник, как и все мужчины на свете. Тысячи лет генетической памяти невозможно истребить прогрессом. И сейчас он будет заманивать Лену в свои сети, даже не подозревая, что сам давно пойман в сеть, сотканную из природного женского коварства. И так происходит много веков подряд…
Процесс был запущен весьма удачно. Все эти события, приятные и ужасные, сложились именно для того, чтобы получился такой финал, в котором Илья вымаливает прощения. Лене хотелось, чтобы Вилин помучился, побегал за нею. Отыграться за свою боль. Чтобы только она была в его мыслях теперь, когда его жизнь опустошили и лишили, как ему кажется, смысла.
Все вышло замечательно, прямо как в книге. Лунь знала, что необходима Илье, а это значит, у нее есть власть над ним. И эту власть она использовала. Она была уверена: только через страдания Вилин может ее полюбить.
Поздно ночью Илья Алексеевич решил записать все, что вертелось у него в голове и не давало уснуть. Он сел за стол, открыл ноутбук, понизил яркость экрана. Зажег настольную лампу в абажуре, чтобы видеть клавиатуру, открыл текстовый редактор. Длинные красивые пальцы, светло-голубые в свете монитора, как два насекомых зависли над клавишами.
«Она делает вид, что не простила меня. Но на самом деле простила – уже давно. И Ксения точно такая же. Все же как они похожи и непохожи одновременно. Похожи как женщины, а различны – как характеры, индивидуальности, личности.
Лунь сказала, чтобы я шел домой, к семье. И я послушался. Разве могу я поступить иначе, если она говорила мне это таким голосом?..
Ксения не удивилась моему появлению. Никакого скандала не было, хотя я ожидал. Заметил – глаза у нее красные, зареванные. Глебка уже спал, а она еще нет. Будто меня ждала. Чувствовала, что вернусь именно сегодня? Женщины… Их интуиция давно вызывает у мужчин подозрения. В общем, мы посмотрели друг на друга и промолчали. Я постоял в проходе и отправился в свой кабинет. Спать мы, конечно, будем раздельно. Здесь у меня небольшой диванчик. Очень неудобный. Очень маленький для моего роста. Но не в детскую же идти, в самом деле.
Теперь между нами ничего не будет, как прежде. Ведь я сообщил ей: разлюбил. Сейчас я понимаю: слишком безжалостно это было сказано. Сейчас мне жаль ее. Но мы не должны и дальше мучить друг друга и Глеба. Рано или поздно наши неурядицы переросли бы в скандалы. Собственно, они и так начались, когда появилась Лунь. Мальчик не должен расти в такой атмосфере. Но расти без отца он тоже не должен.
Я жалкий глупец и эгоист. Аз есмь червь, и более – никто. Не даю покоя ни себе, ни окружающим. Я анализирую каждое мгновение своего существования. И выводы, к которым я прихожу, неутешительны.
Отчего же по ночам не спится? Отчего так хочется философствовать, заниматься самоанализом, рефлексировать?.. Дать оценку всему, что со мной происходит.
Лунь – хорошо. Я обидел ее – плохо.
Наташа: хорошо или плохо? Хорошо: ведь открылись глаза на жену, на брак. Плохо: ведь Лунь не хочет видеть меня, она оскорблена этим романом.
Ксения: плохо. Почему? Я остыл к ней. У нее ужасный характер. Она – не мой человек. Но не будь ее, у меня бы не было Глеба… Ведь она – мать моего сына, а это – в разы больше, чем дали мне Наташа и Лунь вместе взятые. Так значит ли это, что Ксения: хорошо? И мой долг – остаться с нею?..
Лунь, Ксения, Наташа. Трое. Я – один. Вершина пирамиды с треугольником в основании. Как это вышло? Смог бы я так беспамятно влюбиться в Наташу, если бы не познакомился прежде с Лунь? Смог бы я высказать жене, что остыл к ней, если бы не думал, что люблю Наташу? Как плотно они взаимосвязаны. Начинают и продолжают друг друга. Где же тут плюсы, где минусы, где нули?! Я в трех соснах заплутал.
Что значит для меня эта странная, неординарная девушка – Лунь? Кто она мне? Кто для нее я? Она – самый значимый угол образовавшейся пирамиды. Она была до Наташи, во время Наташи и будет вечно – после нее. И после Ксении – тоже. После всех. Даже если мы перестанем общаться и видеться, она будет. Для меня, во мне.
Лунь – моя муза. Как давно я это понял? Не в тот ли день, когда она призналась мне, что мечтает стать писателем? Я обязательно верну ее. Заставлю вернуться. Почему-то я уверен, что не нарушу ее волю даже своим насилием. Будто она только и ждет, когда я перейду от слов – к делу.
Я должен благодарить Наташу. Горячо, от всей души. Я обманулся ею, но она открыла мне глаза сразу на двух женщин. Я с новой силой осознал всю нужность и важность Луни в моей жизни, как и отсутствие каких-либо чувств к жене. Теперь Лунь стала еще ценнее. Почему? Зачем она так нужна тебе?
Она видит всего тебя, держит в руках и читает, как книгу, и почему-то ты не ждешь от нее подвоха, не боишься предательства. Она может от тебя отвернуться, оттолкнуть, но никогда ничего о тебе не разболтает. Она целиком разделяет твою мечту, доверяет тебе так же безотчетно, как и ты ей. Она не просто твоя вдохновительница, но и единственный глубоко понимающий тебя человек.
Наташа! Какая низкая, подлая ошибка. Что было со мною? Что за морок? Что за пелена? Какие-то юношеские мечты и страсти лишили меня способности трезво мыслить. Я позабыл обо всем. Казалось, вот оно – счастье, руку только протяни, и все оно – твое. А словно не сам делал все, а за ниточки дергали. Марионетка. Смешная глупая марионетка.
Взрослый мужчина без ума и ответственности. Целовал ей ноги, руки. Ее всю целовал. Ни