Читать интересную книгу Другая женщина - Евгения Перова

Значит, умер. А казался вечным. Сколько ему было, почти восемьдесят? М-да. Сегодня, пожалуй, уже никто с ними не свяжется, всё будет завтра, все дела и разговоры. Можно идти домой. Домой… Андрей тяжело вздохнул. Что ж, рано или поздно это произошло бы. Вот и настал наконец момент истины. А так ли она ему нужна, эта истина…

Андрей уже полтора года жил с тяжестью в душе. С того самого дня, когда взял в руки паспорт Иечки и прочел ее данные: Антипова Ирина Алексеевна… родилась тогда-то и там-то. Не совпадала только прописка. Память у него была хорошая, профессиональная. Все это он уже знал. Мало того, все это он собственной рукой вписывал в документ, которому не было цены – в завещание одного очень могучего человека, почти олигарха. Ивана Петровича Чембарцева.

Какое отношение имеет к нему Ирка, думал он, тупо разглядывая паспорт. Его Ирка, Иечка, Синичка, которая как раз сейчас чмокнула Андрея в щеку. Они были в Иркиной квартирке – заехали по дороге из Филимонова собрать ее вещи, чтобы завтра уже никуда не вылезать, а в понедельник Андрей хотел договориться в загсе, где у него были связи – пусть распишут поскорей. Да, конечно, они еще почти ничего не знали друг о друге! Что можно было узнать за сутки с небольшим? Но Андрей знал главное – это его женщина. Другой он не хочет. Только она. За эти сутки они успели уже… четыре раза! Да нет, со вчерашнего вечера! Ну да, ну да – он считал. Как дурак, считал и гордился собой! И опять хотел ее, хотя четвертый раз был только что – они отметились на Иркиной кровати. И вот пожалуйста. Андрей внимательно всмотрелся в Ию – она тут же оглянулась и улыбнулась ему, сморщив нос. Невозможно! Немыслимо, чтобы она имела какое-то отношение к этому человеку! Какое?! Может, все-таки не она?

И тут Андрей вспомнил, какое на Ирке было белье! Там, у Варьки, он и не заметил, а здесь сам ее раздевал. Познания Андрея в этой области были весьма скудными: он подозревал, что женское белье может быть белым, черным… ну красным! Но Иркино было какого-то немыслимого лилового цвета – с кружевами, вышитыми фиалочками и бантиками! Ее и без того соблазнительная грудь в этих фиалочках и бантиках выглядела совсем уж… сногсшибательно! Как ни был он наивен, все же сообразил, что белье – самая роскошная Иркина вещь: джинсы на ней были самые простые, хотя и не дешевые, скромный джемпер, спортивная куртка и трогательные замшевые ботиночки с тупыми носами, умилившие Андрея – ножки у Ирки тоже были маленькие. И квартира не блистала особенной роскошью – милый, чистый, теплый домик, очень женственный, даже какой-то девический!

Зачем? Зачем одинокой женщине такое соблазнительное белье?! Если никто его не видит?! Или… или она с самого начала знала, что дело кончится постелью?! Он тут же вспомнил, как она поразила его своим пылом, и внутренне застонал: нет! Да нет же! Это было пылко, но так… по-человечески, так естественно! Не может быть, чтобы Ирка была… профессионалкой! Просто потому, что этого не может быть никогда. Он имел дело с… профессионалками. И при воспоминании об этом его слегка затошнило.

– Мне так нравится твоя квартирка! Уютно, светло. Давно ты тут живешь?

– Маленькая, да? Ты знаешь, наверно, у меня… как это называется, когда не клаустрофобия, а наоборот?

– Агорафобия вроде бы.

– Вот! Я люблю в коробочках жить! Когда много пространства, мне не очень уютно. Вот и купила поменьше, зато лоджия какая и вид, правда?

– Вид замечательный. А до этого ты где жила?

– У мужа. Своего у меня ничего не было, я комнату снимала. У родителей очень тесно. Ту продала, эту купила. Я ж не работала, а пока искала себе место, деньги и пригодились.

– А у мужа что, большая квартира? – Андрей чувствовал себя мерзко, выспрашивая, но ничего не мог поделать, уж очень хотелось понять.

– Огромная! На Кутузовском, за Панорамой.

– А-а, понятно…

Ну да, на Кутузовском. Все верно. Он сам и настоял, чтобы в завещание было внесено дополнение: «на момент составления данного завещания» – «Антипова Ирина Алексеевна, на момент составления данного завещания прописанная по адресу Кутузовский проспект, дом такой-то…». А то вдруг она переедет? Вот и правда – переехала. Да, он хороший юрист. Предусмотрительный.

– А муж твой, он кто был?

– В службе безопасности работал, в частной.

– А почему ты его фамилию не брала? Или обратно поменяла?

– Да он и не настаивал. У него фамилия неблагозвучная – Харин. Кстати! А как твоя фамилия?!

– Синицын.

– Нет! Ты меня разыгрываешь!

– Чистая правда. Так что не зря я тебя Синичкой прозвал. Ну что, готова? Поехали?

– Ага! Ты знаешь, я все пыталась представить, как ты живешь! Хочешь, расскажу? Смешно будет, если угадала, правда?

– Вот по дороге и расскажешь…

И весь этот долгий день – и по дороге, и дома – Андрей все думал, думал. Улыбался Иечке, кивал, поддакивал, что-то отвечал, любовался ею – и думал. Ирка ахала, бегая по его квартире:

– Я так и знала – одни книги! А это твое логово, да? Ой, лампа с зеленым абажуром! Я так и думала! Тут и спишь, понятно…

Андрей действительно спал в кабинете на диване, почти не заходя в другие комнаты.

– Даже и не думай, что я буду с тобой тут на диване спать!

– Конечно! Есть спальня, зачем же – на диване. – Андрей вдруг взглянул на свой дом ее глазами: да, мрачновато. – Синичка, ты можешь тут все переделать по-своему, если захочешь! Ну, кроме моего логова, ладно?

– С какой стати?! Ты что? Мне нравится! Если только мелочи какие-нибудь, а так – и не надо. Это же твой дом? Ты тут вырос, да?

– Да. – Андрей вздохнул. Они с Иркой стояли в коридоре, и ему вдруг почудилось, что изо всех дверей выглядывают родные лица: отец, мама, дед, Бабася, брат Максим. Таня. Все вышли встретить новую хозяйку.

А хозяйка, повязав фартучек, уже вовсю что-то готовила на кухне – по дороге они заехали в магазин, потому что никакой еды у Андрея не водилось: йогурты, хлеб, яблоки, сыр, вино. Питался он обычно «в городе», как говаривала Бабася: «Выйду-ка я, пожалуй, в город!» И выходила, нацепив очередную немыслимую шляпку, а Таня говорила, что ее когда-нибудь заберут в психушку за эти чудовищные сооружения на голове. Андрей обижался: он страшно любил свою невозможную, умную и язвительную бабку…

Но, что бы Андрей ни делал, о чем бы ни говорил или ни думал, параллельным курсом все время шли мысли о завещании, в которое вписано имя Антиповой Ирины Алексеевны, такого-то года рождения. А Ирина Алексеевна хлопотала, суетилась, щебетала и просто светилась от счастья, а к ночи так уморилась, что Андрей, придя из ванной, нашел ее глубоко спящей. Он улыбнулся, покачал головой, присел на кровать, полюбовался, потом осторожно приподнял одеяло, чтобы рассмотреть наконец вволю. Она лежала на спине, повернув голову набок, и Андрей с каким-то даже благоговением разглядывал ее обнаженное тело: высокая грудь, которая все время так волновала его, ровно дышащий животик… Так и подумал с умилением: животик! Маленькая родинка под пупком, у самого начала треугольничка волос, длинные ноги…

Наклонился, поцеловал прямо в родинку и вдохнул запах ее тела.

Иечка, счастье мое!

Ирка завозилась и повернулась на бок, подтянув ноги. Андрей быстро накрыл ее одеялом: вот дурак, озябнет же! Сел на пол, оказавшись с ней лицом к лицу, и все смотрел, смотрел, изучал, впитывал – с такой пронзительной нежностью, что ныло сердце: длинные ресницы чуть вздрагивают… синяя жилка бьется на виске…

И вдруг подумал: «Наплевать! Наплевать на завещание, на эти проклятые деньги, на то, что подумают люди… на то, что может подумать сама Ия! Я нашел ее и не хочу потерять. Что будет, то будет. Счастье мое, Синичка, Иечка, родная, любимая… жизнь моя…»

Оказалось, что он бормочет это вслух, и его Синичка вдруг заплакала во сне, потом открыла полные слез глаза, обняла его за шею и потянула к себе:

– Господи! Где ты был раньше, а? Я так долго тебя ждала! Всю жизнь! А тебя все не было и не было! Я пропадала, а тебя не было…

Они целовались солеными от слез губами, приникали друг к другу, проникали в самую глубь, в самую суть – телами, сердцами, душами. Андрей перестал бояться, перестал думать – Ия держала его взглядом, отвечала ему каждым вздохом, отдавалась ему полностью, растворялась в нем и взлетала вместе с ним!

Почему-то Андрею казалось, что именно тогда они и сотворили Антипку. Господи, ведь он умудрился испортить даже тот радостный день, когда Ирка сообщила, что беременна! И почему он вечно все портит! Именно в тот день она впервые показала свой настоящий характер – именно поэтому Андрей и сидел сейчас в офисе, вместо того чтобы идти наконец домой. Боялся! «Ну да, я трус, – уныло думал он. – Самый настоящий трус…»

А тогда Андрей мчался домой так, словно им выстрелили из лука! Пятница, впереди два выходных – Ира еще работала, но добрая начальница разрешила ей не приходить по субботам и воскресеньям. Примчался и с ходу обнял ее, стал целовать – Ирка, хохоча, отбивалась: