Читать интересную книгу Другая женщина - Евгения Перова

И самое страшное, что Таня не хотела бороться. Андрей изо всех сил старался облегчить и украсить ей жизнь: чуть не каждый день приносил цветы, скачивал любимые фильмы и музыку, уговаривал погулять – но Таня не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее на костылях, а тем более в коляске! Не хотела ни цветов, ни музыки, ни кино, ни книг, ни друзей – ничего. И врачи твои мне не помогут, все шарлатаны! И гимнастику эту идиотскую делать не буду, отстань!

В квартире все время было холодно, потому что жара ухудшала Танино состояние, и Бабася ходила наряженная, как эскимос, – в дедовых унтах и старой шубе. Потом Андрей нашел сиделку, которую все деликатно называли помощницей, – сорокалетняя медсестра Ольга, очень хорошо державшаяся с Таней. И Таня не капризничала с ней, не устраивала истерик, как Андрею: сиделке платили деньги, она отрабатывала, все понятно. Таня предпочитала не помнить, что платит за все Андрей: и за сиделку, и за кресло с кроватью, и за безумно дорогие лекарства, и за консультации с еще более дорогими специалистами, и за поездки в Израиль и Германию. Ничего не помогало, ни лекарства, ни специалисты, ни Германия с Израилем: то замедляясь, то убыстряясь, процесс шел своим чередом.

Потом умерла Бабася. В один день. Приступ, «Скорая», больница – и все. Горе было… неподъемное. Ендрек остался совсем один. Брат далеко, не дотянешься. Приехал домой с кладбища, а Таня… в Ярославль собралась. К родителям. Уперлась – ни в какую! Хочу домой. Куда, зачем?! Там ни условий, ни врачей, ничего! Я не смогу к тебе ездить, ты же должна понимать! И Ольга не поедет в Ярославль! Где ты там найдешь опытную сиделку?!

– Не надо мне ничего! – кричала Таня. – Скорей помру! Освобожу тебя! Думаешь, ничего не понимаю?! Господи, за что мне это?! За что-о…

Вызвал врача, вкололи ей что-то, заснула, а он ходил всю ночь проверять: дышит или нет. И тоже думал: за что?! Господи, за что…

Таня перестала с ним разговаривать, совсем. Андрей сам не понимал, как он держится – что его держит? Нет, то, что он Тане нужен, это понятно. И как нарочно, на работе все шло не то что гладко – катилось как по маслу! Его контора начала процветать, появились богатые клиенты, и деньги пошли достойные, даже машину себе купил. Иногда по вечерам просто ездил по Москве, катался – только бы домой не идти, только бы не натыкаться на ненавидящий Танин взгляд, не слушать ее истеричные речи, не маяться бессонницей, не биться головой о стену: за что?! Но в конце концов возвращался, и слушал, и маялся, и об стену бился, и умирал от сострадания и любви…

Да, он все еще любил ее.

А потом как-то ему неожиданно позвонила Ольга, он сорвался, бросив важного клиента, и помчался домой, где уже был вызванный ею психиатр: Таня пыталась покончить с собой. У нее почти не было для этого возможностей, но она придумала: на лоджии – низкая балюстрада, вот Таня и выехала туда на коляске, подняла сиденье повыше и хотела просто перевалиться через перила – шестой этаж, хватило бы. Но не получилось – ноги застряли в тяжелой коляске.

Когда Андрей приехал домой, Таня кричала – не плакала, не рыдала, а кричала на одной ноте: ааааааааааааааа! Замолкала и снова кричала. И так второй час, сказала Ольга. Сейчас уже реже, лекарство действует. Он думал, это никогда не кончится. Но Таня все-таки замолчала к ночи и заснула. Утром он подошел к ней:

– Как ты, родная?

– Я тебя ненавижу, – злобно произнесла Таня, глядя на него запавшими глазами. – Тюремщик.

– Танечка, что ты говоришь?!

– Это ты виноват, ты! Если б я за тебя не вышла, ничего бы не было!

– Таня, ну что ты! Ты же прекрасно знаешь, что это все давно началось… Еще до меня…

– А ты знаешь, почему я за тебя вышла? Нет? А я скажу: из-за квартиры! Да-да! Из-за прописки! А ты думал?! Мне надо было в Москве зацепиться! Что бы я делала в этом занюханном Ярославле? Меня же тошнило от тебя! От любви твоей слюнявой! От всей вашей семейки – мамочка, папочка! Как я вас ненавижу!

Андрей постоял, посмотрел на нее и ушел. Совсем ушел. Увеличил Ольге зарплату, чтобы и по ночам оставалась при Тане, оставил денег – на еду, на лекарства и врачей, а сам снял квартиру. Не сразу. Сначала напился – первый раз в жизни. Напился, какую-то девицу подцепил – тоже первый раз в жизни, проснулся утром у нее в постели, потом уехал к дядьке в Филимоново и там квасил с ним вместе целую неделю – дядька был большой любитель этого дела. Потом у него на почве непривычного пьянства случился сердечный приступ, и Андрей дней десять провалялся в больничке. Со спиртным он завязал, а с девушками – нет. Все случайные и все, как ему казалось, на одно лицо: хоть блондинки, хоть брюнетки, хоть лысые! Ну да, одна попалась совсем лысая, с татуировкой на гладком черепе – паук в паутине. И как только не подхватил ничего, никакой болячки! Потом слегка опомнился, пришел в себя, вернулся разгребать завалы на работе. И завел «отношения» с секретаршей, которая давно смотрела на него с обожанием. Наплевать! Все катилось в тартарары, к чертовой матери – и пусть. Все было напрасно, вся жизнь была напрасна, всё зря. Так прошло месяца три. И вдруг позвонила Ольга:

– Андрей, с тобой Таня хочет поговорить.

Голос в трубке был совершенно не похож на Танин и дрожал:

– Андрюша! Вернись домой, пожалуйста! Ты мне нужен! Я прошу тебя! Умоляю! Ну, хоть на один вечер, пожалуйста…

Конечно, он приехал. Таня лежала в кровати, и он ужаснулся ее страшному виду: худая, бледная. Но она улыбнулась ему! Андрей присел к ней, взял за руку.

– Вот видишь, я не могу сама даже прикоснуться к тебе. Ни обнять, ни поцеловать… Ничего не могу… Андрюша, прости меня! Прости меня, прости, прости, прости, прости, прости…

Она повторяла и повторяла, пока Андрей не обнял ее, заставив замолчать. Ничто не дрогнуло у него в душе. Все умерло. Он вздохнул, осторожно уложил Таню на подушку, погладил по голове:

– Ну что ты, не переживай. Я же все понимаю, – и пошел было к выходу, но замер, услышав печальный Танин голос:

– Ты разлюбил меня. И я заслужила это. Но все равно прошу: вернись домой. Я не буду больше тебе досаждать. – И совсем тихо добавила: – Просто мне было очень страшно. Ужасно страшно. А сейчас я не боюсь. Так замечательно, что я могу больше не бояться!

– Не боишься?

– Нет.

– А почему?

– Не знаю. Может, просто устала бояться?

Андрей вернулся к ней, опять сел рядом.

– Мне тоже было страшно.

– Я знаю. Прости меня. Все, что я наговорила тогда… Это только часть правды. Я так вам завидовала. Тебе – завидовала. Потому что не умела, как вы, просто радоваться, просто любить. Просто жить. У меня никак не получалось. На самом деле я себя ненавидела, не вас. И только сейчас это все поняла. А теперь я умею. И жить, и радоваться. И любить. Но… поздно.

Андрей смотрел на нее во все глаза:

– Тань, а что случилось?! Почему ты вдруг…

– Да ничего не случилось. Просто я смирилась наконец. Я поняла, что бесполезно спрашивать: за что? Никто не ответит. Надо было спрашивать: зачем? Для чего? Понимаешь?

– И ты знаешь – зачем?

– Да. Чтобы я научилась любить.

Конечно, он вернулся домой. Но Тане не поверил и каждый вечер открывал дверь с опаской: что его ждет? А Таня улыбалась ему, никаких истерик не устраивала, была мила и приветлива. Спрашивала, как у него дела, – и слушала. И сама что-то рассказывала «из своей жизни» – какая у нее могла быть жизнь, господи! Но оказалось, что была: Таня смотрела кино и новости по телевизору, слушала музыку и аудиокниги, любовалась цветами, что развела на лоджии Ольга, – ты представляешь, бабочка прилетала! На шестой этаж! Андрей осторожно к ней присматривался: что за внезапная перемена? Что за эйфория такая?! Попытался выведать у Ольги, но та пожала плечами: сама удивляюсь, Андрей Ильич. Правда, призналась, что говорила пару раз с Таней и даже вопреки запрету рассказала, что у Андрея был сердечный приступ – может, Таня испугалась, что одна останется? Родителям-то она не сильно нужна…

Постепенно Андрей слегка оттаял и сам начал улыбаться Тане, разговаривать с ней. Вдруг оказалось, что она прекрасная рассказчица: с таким юмором пересказывала ему увиденные фильмы, что он хохотал до слез. Андрей вдруг понял, что его стало тянуть домой, к Тане, и старался приходить пораньше, принося с собой нужные бумаги. Но один раз так заработался у себя в кабинете, что… забыл про нее! Забыл, что нужно уложить спать. Ольга теперь на ночь не оставалась. Вот черт!

Андрей ринулся к Тане – она сидела в кресле, закрыв глаза.

– Тань, прости! Почему ты не позвала меня?

– Андрюша, не волнуйся, все нормально, – медленно сказала Таня, и он понял, как она устала от этого кресла. – Ничего страшного, какая мне разница, где дремать…

Он поднял на руки ее почти невесомое тело – Таня вздохнула и поцеловала его в шею под ухом. Он чуть не взвыл от жалости к ней и ненависти к себе: как я мог забыть! А на следующий день вдруг случилось маленькое чудо – Таня позвала его из своей комнаты: