После паузы отступили, я не поверил глазам, прямо в стену и растворились в ней, словно это не стена, а нечто эфемерное. Плащи тоже исчезли, словно не плащи, а сгустки сырого тумана.
Человек на троне ухмыльнулся, все-таки рассмотрев мое смятение. Мне он показался бесконечно старым, хотя лицом и телом мужчина средних лет, но что-то в глазах выдает преклонный возраст, очень даже преклонный, то ли покрасневшие веки, то ли крайняя усталость и некое безнадежное выражение глаз. Если он в самом деле стар, то бодрящий жар для остывающей крови в самый раз, а угли в камине размером с кулак…
- Вижу, тебе такое внове?
Голос звучал достаточно властно, я даже уловил в нем те же нотки, что слышались в грохочущем рыке каменного монстра.
- Точно, - ответил я. - С чародеями сталкиваться практически не приходилось.
Он посмотрел на меня внимательнее, щуря красные воспаленные глаза.
- Разве ты сопровождаешь не чародея?
Я кивнул.
- Чародея… только он не слишком сильный чародей. Я бы сказал даже, что крайне слабый. Но я ему обязан, потому буду помогать по мере сил.
- Похвально, - ответил он равнодушно. - Это так… по-человечески.
- А как вы узнали, - спросил я, - что я сопровождаю чародея?
Он ответил с тем же равнодушием:
- Я вижу все, что происходит в мире… Вижу, но не смотрю. Все серо, неинтересно, глупо… Иногда что-то вроде бы пробивается, начинаю смотреть, а там просто случайная удача, и человек тот дурак дураком…
Я сказал вежливо:
- Как вот я.
Глава 10
Он приоткрыл один глаз, тот изменил цвет, уже коричневый, цвета спелого желудя, а зрачок сузился.
- Ты?… Ты меня слегка заинтересовал… Иначе бы я не открыл для тебя проход в свой скрытый дворец.
- Ой, - сказал я с испугом, - спасибо, но лучше не надо. Я человек дико скромный. В детстве, говорят, в штанишки писался, стеснялся попроситься на горшок.
Он спросил так же вяло:
- И сейчас?
- Сейчас нет, - признался я, - но все равно скромный. И всегда до писка боюсь не оправдать ожиданий.
Он посмотрел на меня со слабым интересом.
- Да? Но в тебе много необычного. Под твоим камзолом рубашка из непонятной ткани… Даже не представляю, из чего ее соткали!
- Мир меняется, - ответил я со вздохом. - Меняются и технологии.
Он пробормотал:
- Да? Что-то не замечаю. А я прожил много.
- Как много? - спросил я. - Ничего личного, просто любопытно.
- Сотни лет, - ответил он. - Или тысячи?… Уже и не помню. После второй сотни стало неинтересно…
- Неинтересно считать годы? - спросил я. - Или жить?
- То, - ответил он, - и другое. Скажешь, зачем живу? Не знаю. Просто живу. В какой-то мере это еше приятно… пока что. А кто ты?
Я ответил скромно:
- Меня называют Улучшателем. Говорят, что я как бы величайший из всех существующих. Спорить не решаюсь, я человек скромный и полагаю, народу и людям виднее.
Он сказал задумчиво:
- Улучшатель… Да, это самое… даже не знаю, важное?… Или нет. Я давно потерял интерес к жизни. Этот дворец радовал только первые месяцы, когда я его создавал. И еще несколько лет, когда позволял заходить гостям.
- И что они?
Он поморщился.
- Все одинаковые, как воробьи. Хотя бы кто-то как- то иначе… Ты первый, кто прошел мимо сундуков с сокровищами. И я убедился, что не зря открыл тебе вход.
- Что, - спросил я осторожно, - во мне есть что- то… что отличается?
Он чуть наклонил голову.
- Есть. Та же рубашка, это другие не заметят, а я вижу все… И штаны другие. И вообще-то что-то в тебе есть особенное, только еще не рассмотрел, что.
- Ну вот, - сказал я с подъемом, - уже жить интереснее!
Он сказал с пренебрежением:
- Интересно жить только короткоживущим существам. Мне тоже было интересно. Но где-то лет в пятьдесят уже ощутил, что ничего нового нет: те же серые люди, те же дрязги… Да-да, я вижу, что хочешь сказать! Побывал и королем, но и там лет за двадцать увидел, что таких до меня был неисчислимый ряд, и после меня будет… Ничего не меняется в мире, ни-че-го!… Сперва еще как-то ждал нового, а потом понял, что ничего нового и не может быть.
Я сказал осторожно:
- Однако же Улучшатели что-то меняют?
Он поморщился.
- Да, но… слишком мало. И слишком редко. Одно мелкое улучшение в сто лет… разве такое заметно? А сколько улучшений были потом забыты?
Я сказал с сочувствием:
- Да, нужно всю систему менять, согласен.
Он поинтересовался вяло:
- Это как?
- Начинать выращивать Улучшателей, - сказал я. - Массово. Сделать их востребованными. Королевство, где больше Улучшателей, начнет развиваться быстрее.
Он скривился.
- Что за бред?… Как можно выращивать Улучшателей? Это таинство, вдохновение, дивное озарение!… Никто не знает, кто и почему становится Улучша- телем!
Он умолк, на лице отразилось отвращение и некоторое разочарование, что и я тоже оказался таким же тупым дураком, как и тысячи тысяч остальных, которых насмотрелся за свою жизнь.
- Вот потому-то, - ответил я осторожно.
- Что?
- Мир не меняется, - ответил я. - Даже Улучшатели его не изменят… не слишком изменят, если их не будет хотя бы по одному в каждом селе. Но откуда им взяться, если все, у кого есть амбиции, прут в маги?
Он скривился.
- При чем тут маги?
- Потому что, - ответил я как можно мягче, - в природе может быть либо Улучшательство, либо магия.
Он поморщился.
- Что за бред?
- Это не я придумал, - сказал я, защищаясь. - Вы же мудрец, подумайте!…
Он морщился все больше, кривился, наконец проговорил с ленивой тоской:
- Ладно, я оставляю тебя здесь. Все-таки ты отличаешься от остальных. Я еще не все рассмотрел в тебе. Хотя я за всю жизнь только двух Улучшателей встречал, но они… ничем не отличались от остальных.
- Они вас разочаровали? - спросил я с сочувствием.
- Ты даже не представляешь, - произнес он таким равнодушным и бесцветным голосом, что у меня побежали мурашки по спине, - как это - быть бессмертным…
- Ого, - сказал я с завистью, - это же как здорово!… А ваше предложение остаться… Да, я понимаю, как много знаете и какой шанс научиться я упускаю… Я бесконечно польщен, но не могу остаться! Меня ждут друзья. Боюсь, им без меня придется очень плохо.
Он буркнул сквозь зубы:
- А кто тебя спрашивает?
- Но я не могу остаться! - возразил я. - Во мне нуждаются!
- Ерунда, - проговорил он лениво. - Все пройдет. Ты мне любопытен. Правда, немного…
Я вздохнул, сказал размереннее:
- Зачем я вам?… Как игрушка?… Настоящая жизнь в большом мире!
Он вяло отмахнулся.
- Если бы я возжелал, разрушил бы тот мир… но он не стоит того, чтобы я даже шевельнул ногой. Там все будет такое же и через тысячу лет. Даже людишки не поменяются: такие же грязные, глупые и лживые.
- Они будут лучше, - заверил я. - И можно сделать лучше!
- Нет, - ответил он так же бесцветно, - я уже насмотрелся. Ничего не меняется… Ты можешь спать вон там на ковре…
- Спасибо, - сказал я, - что не на тряпочке.
Он поморщился.
- Могу велеть и на тряпочке. Ты отныне мой раб.
- За что? - спросил я. - Рабы - плохие слуги и никакие помощники. Не опасаетесь, что когда-то смогу всадить вам в спину кинжал?
Он раздраженно дернул щекой.
- А здесь они есть?… Не важно, я закрыт заклятием Прентиса. Оно не пропустит ни лезвие кинжала, ни меч, ни стрелу, ни топор… Когда-то меня ранили, еще в юности, я с той поры сумел усилить свою защиту и поработать над выживаемостью. Потому даже и не мечтай…
- Ладно, - проговорил я смиренно, - но в этом мире есть все-таки новое… Взгляните на мой браслет. Таких не было, а сейчас есть. И сила в них велика и вам непонятна…
Он презрительно поморщился.
- Дай-ка сюда!
Голос его прозвучал повелительно, я торопливо шагнул к нему, на ходу отстегивая браслет. На мгновение ощутил, как вхожу через некую пленку, что мгновение сопротивлялась, но пропустила, явно по приказу хозяина.
Я протянул браслет, держа его на открытой ладони, но уперся в еще один силовой пузырь. Чародей сделал досадливое движение пальцем, защита исчезла.
- Вот, - сказал я, - смотрите…
Он молча принял браслет, крупный циферблат засветился дивными красками, оттуда полилась мелодия Мэд Лав, а на крохотном экране начали плясать обнаженные девушки из группы подтанцовки.
- Действительно, - проговорил он пораженно, взгляд его не отрывался от циферблата, - никогда и никто… Я такие заклятия даже не представляю…
Сердце мое колотится как никогда, я сосредоточился, в обеих ладонях появились рукояти тяжелых пистолетов.
Я вскинул их на уровень глаз и нажал на скобы. Грохот выстрелов показался чересчур громким, силовой кокон возвращает звуки. Пули ударили колдуна в грудь, но я поспешно поднял стволы, и две пули ударили в раскрывшийся рот.