Наконец, для тех, кто не интересовался раньше криптозоологией, останется спорной прямолинейная трактовка образа Соловья-разбойника.
В остальном «Храбр» базируется, как и говорилось, на строго конвенционных источниках, выдержавших проверку временем, но еще не устаревших. Хозяйственные отношения и государственное строительство у русов даны по монографии «Киевская Русь» академика Б.Д. Грекова. Духовная составляющая – по «Истории русской церкви» видного советского религиоведа академика Н.М. Никольского. Фактически это учебники университетского уровня, служившие «основополагающими» много десятилетий (лично для меня отдельная ценность обоих авторов в том, что они занимали высокие посты в советской научной иерархии, но сформировались как ученые еще в царское время). Общая атмосфера и все детали отношений Руси с Византией (в частности, эпизод бунта Георгия Цулы) почерпнуты из сборника текстов выдающегося русского византиста академика Г.Г. Литаврина «Византия, Болгария, Древняя Русь».
Это очень разные книги. Монография Грекова – обстоятельная, тяжеловесная, вдобавок еще и полемичная, набитая информацией под завязку. «История русской церкви» читается как приключенческий роман – ну, такая лихая история у русской церкви. Сборник Литаврина можно открывать с любого места, читать задом наперед, там даже не всегда поймешь, что интересней, основной текст или сноски. Кстати, именно византист Литаврин уделяет много внимания варягам – ведь они попадали в Византию через Русь.
Захотите – посмотрите сами.
3. Исторические анекдоты
Неожиданная подача материала, новый угол зрения, раскапывание малоизвестных подробностей – стандартный набор автора, пишущего книгу, претендующую на «открытие» или «свежий взгляд».
Проект «Храбр» открытиями похвастаться не может. Мы просто взяли множество давно известных фактов и вывалили их на читателя в таком же темпе, в каком их воспринимал житель Киевской Руси. «Храбр» претендует не на свежий взгляд, а на погружение в атмосферу того времени.
Главный инструмент погружения – язык книги.
Словарный запас героев и самого автора намеренно урезан. Из текста вычищены термины, понятия и иноязычные заимствования, нехарактерные для Руси тех лет (хочется надеяться, что если не все до единого, то большинство). Вы не найдете в «Храбре» даже слова «лошадь» – тюркское «алоша» еще не успело войти в обиход.
Напротив, введены слова, вышедшие из употребления или замененные неологизмами. Автор старался, чтобы их не набралось слишком много. Смысл должен легко вскрываться интуитивно. Если стрелы носят в «туле», понятно ведь, что это колчан. Но «колчанов» тогда не было. Как и «богатырей».
Зато тогда была «задница». Цитируем Русскую Правду: «Аже смерд умреть без детии то задницю князю». Да, вы верно догадались – речь идет о движимом и недвижимом имуществе, отходившем князю по смерти бездетного смерда. Так что «отбить себе всю задницу о седло» персонаж «Храбра» не сможет, даже если очень захочет.
Пришлось отказаться от оборотов «встал рядом», «ехали рядом» – сейчас увидите почему.
Слов, сохранившихся до наших дней, но поменявших значение, немало. Скажем, под «людьми» тогда однозначно понимали свободных. Некоторые определения, касающиеся социального статуса жителей Киевской Руси, до сих пор предмет дискуссии, но в общих чертах расклад следующий. Люди – свободные общинники (они же «рать»). Смерды принадлежат боярину или князю. Холоп – раб, возможно, добровольный и временный (как тиун или ключник). Рядовичи трудятся по «ряду», т.е. найму. Закупы – за долги. Есть «изгои», те, кто выпал из схемы, – изгоем равно может стать купец-банкрот и княжич, оставшийся без удела (позже в страту изгоев попадут неграмотные поповичи). Челядь – обобщенное название тех, кто в услужении у кого-то.
Нежно любимый автором персонаж Дрочило, который в Киеве дрочит проволоку на кольчуги, как вы уже догадались, нечто вроде Яна Усмошвеца или Никиты Кожемяки. В значительной степени из-за этого Дрочилы сорвалась журнальная публикация короткой версии «Храбра» – редакцию смутило имя. Хотя имя взято из летописи, и профессия совершенно реальная.
Ну, а «волот» в прямом переводе – великан.
Некоторыми оригинальными словами пришлось пожертвовать, дабы не перегружать мозги читателя. Например, обобщенное название булавы – «кий» – в текст никак не лезло. Оставили «булаву».
С той же целью автор отказался от принудительного «одревнерусивания» речи героев. Привести ее в полное соответствие с эпохой нереально – мы не знаем в точности, как тогда говорили. А разбавлять реплики всякими «поелику» и «инда» просто смешно. Либо уж как по летописи: «Аще кто нейдет к нам, сами налезем себе князя!» (хотя не факт, что летопись корректно передает устную речь) – либо никак. Усеченного словарного запаса героев и пары-тройки характерных речевых оборотов вполне достаточно, чтобы читатель ощутил: персонажи думают совсем как мы, но есть некая трудноуловимая разница… Именно. Мы знаем много слов, но в целом недалеко ушли вперед по умственному развитию.
Второй слой текста – то, как выстроены отношения между героями. Например, панибратское обращение киевской знати с митрополитом отнюдь не выдумка автора. Греческое церковное начальство всячески наставляло своих «сотрудников на местах» быть как можно терпимее к властям предержащим. Между прочим, первому киевскому митрополиту был дан от Владимира город в вотчину. И Феодосиева обитель в XI веке владела несколькими селами, там сидела монастырская администрация, следила, чтобы смерды не отлынивали.
Размытый статус «старшей дружины» (вроде серьезные люди, а их просят слегка подраться) – тоже характерная примета того времени. Старшая дружина и правда старшая во всех смыслах. Это храбры, добывшие славу и высокое положение на службе у своих князей или перешедшие по наследству от отцов уже со всеми регалиями. «Старшие» – опытные люди и в войне и в совете. Ими дорожат, с ними считаются. Они носят особое наименование: бояре, мужи (в княжеской дружине – княжи мужи). Из старших дружинников выделяются и командиры «воев», воеводы.
До заметной перемены в статусе «старших» осталось недолго – собственно, процесс уже идет. Начав свою жизнь членами княжеского двора на иждивении хозяина, дружинники постепенно обзаведутся вотчинами, «осядут на землю» и перестанут отличаться от местного родового боярства. Знать вырастет численно, будет при этом весьма самостоятельна и в конце концов подготовит раздробление государства. В усилении боярства важную роль сыграют именно дружинники, ставшие боярами. Люди, обладающие двойным авторитетом – блестящих воинов и богатых землевладельцев. Поскольку великий князь не был самодержцем, а детей, претендующих на личный удел, нарожал много – раскол страны останется лишь вопросом времени. Говоря современным языком, филиалы семейного предприятия Рюриковичей начнут откалываться от «мамы» – и в итоге окажутся беззащитными перед недружественным татаро-монгольским поглощением.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});