Это не может быть случайностью. Народ, переживший… много и тяжелых и радостных событий, прекрасно их запомнил, оценил и пережитое передал на память следующим поколениям. Былины – это история, рассказанная самим народом. Тут могут быть неточности в хронологии, в терминах, тут могут быть фактические ошибки… но оценка событий здесь всегда верна и не может быть иной, поскольку народ был не простым свидетелем событий, а субъектом истории, непосредственно творившим эти события…»
Именно этими словами – о былинах! – начинается «Киевская Русь» академика Грекова, ставшая на много десятилетий «главной книгой» о домонгольской истории нашей страны. Мы процитировали лишь два первых абзаца. На самом деле роли и значению былин там посвящено много страниц. Вот еще цитата, возможно – ключевая.
«Народ в своих оценках событий прошлого выделил не… период беспрерывных междукняжеских войн и слабости перед врагом внешним, а время Древнерусского государства, время своего величия и силы. Народные симпатии обращены к тому времени, когда Русская земля, собранная под властью первых киевских князей… действительно представляла силу, грозную для врагов и в то же время дававшую возможность развитию мирного народного труда, – залог дальнейшего будущего страны».
Мы уже говорили, что в этот период – от Олега Вещего до Владимира Мономаха включительно – трудно не влюбиться. Недаром целый народ считал его чем-то вроде «золотого века». Особенное время… Его идеализируют, чрезмерно облагораживают, о нем много спорят, одного не отнимешь – оно у нас было.
Меньше трехсот лет. Зато каких!
1. История, которую мы выбираем
Итак, былины дают самое важное – оценку событий. В деталях они неточны. Время, когда сказания несли сугубую конкретику и считались надежными источниками, минуло тысячу лет назад. Но в дни сравнительно малого распространения письменности роль профессиональных скальдов и боянов была крайне значимой. На сказания и песни опирается местами даже официозная Повесть временных лет (далее ПВЛ). Фрагменты ПВЛ о Кие, Щеке и Хориве; о мести Ольги древлянам; о пирах Владимира; взятии Херсонеса; женитьбе Владимира на Рогнеде; единоборстве Мстислава с Редедей – как раз из устных преданий. Литературоведы находят остатки стихотворной формы в летописной передаче этих эпизодов.
Увы, даже былины ранних записей отстоят от текстов, бывших их первоосновой, лет на шестьсот-семьсот – слишком далеко. Для корректного воссоздания самой «былинной эпохи», периода княжения Владимира Святославича, они малопригодны.
Зато они дарят нам прекрасные сюжеты и передают неповторимый дух того времени.
«Храбр» использует былинные сюжеты, ровно по одной былине на повесть-эпизод, но смысл книги – реконструкция реальных событий. Для читателя, ранее не погружавшегося в мир Киевской Руси, картина, нарисованная автором, сама по себе может выглядеть довольно фантастичной.
Это яркий и очень непростой мир, где все говорят на нескольких языках, знают цену золоту и дружбе, побаиваются Бога, но опасаются мести старых богов. Мир, где работает разведка, готовятся диверсионные операции и задумываются сложные интриги. Там все священники – греки, варяги делятся на «наших» и пришлых, полунорвежец Илья Урманин стал русским в доску, а его славянский оруженосец сделал себе прическу, как у Тараса Бульбы.
Но так ведь и было! Сказать больше? Из разоренного Херсонеса князь прихватил античные статуи и какую-то ритуальную квадригу – любил искусство. По приезде домой князь учредил в Киеве первую в нашей истории государственную школу. Упомянутая в «Храбре» Десятинная церковь несла 25 куполов! Она была больше киевской Ярославовой Софии и отделана как минимум не беднее. При раскопках нашли множество кусков мрамора (летопись даже называет этот храм «мраморным»), обломки мраморных ваз и капителей, куски яшмы, детали пола из разноцветных мраморов, куски стекол и крупного шифера. Остатки стоявшей рядом постройки, условно называемой «дворцом княгини Ольги», – двухэтажное кирпичное здание, в числе украшений которого найдены мрамор, красный шифер, мозаика, фрески, стекло. А ведь «дворец» был выстроен раньше Десятинной!
Киев еще разрастется, одних торжищ в нем будет шесть, счет церквей пойдет на сотни. Впрочем, на Бога надейся, а сам не плошай: житие Феодосия Печерского рассказывает о нападении на лавру боярина с дружиной – отец пытался вернуть убежавшего в монастырь сына.
Вырастет и политическое значение Киева. Он не был простым городом и до Владимира, как-никак столица крупного государства, ведущего активную внешнюю политику (переводя на русский – викингов боялись те, до кого наши не добрались). Насколько плотно Киев впишется в мировую политику, видно по родственным связям мятежного сына Владимира, некоего Ярослава Хромца. На период своего княжения Ярослав состоит в родстве с царствующими домами Англии, Франции, Германии, Польши, Венгрии, Византии, Скандинавии. Тесть Ярослава – инглинг Олаф Скотконунг. Одна дочь – королева Франции, другая – королева Норвегии. Внучка окажется замужем за императором «Священной Римской империи». Сын Ярослава Всеволод будет говорить на пяти языках и женится на греческой принцессе из дома Мономахов. Внук, знаменитый Владимир Мономах, будет женат на последней из англо-саксонских принцесс. Согласитесь, мощно.
Не все у Ярослава получится. Он попробует сменить греческого митрополита на русского, но ему помешают.
Зато чистокровный грек Никола Чудотворец усилиями наших иконописцев превратится в типично русского старичка, напрочь растерявшего исконные национальные черты.
Русь присвоила и «творчески переработала» не только греческого святого и греческую веру. Например, мореходную терминологию русы позаимствовали в основном тоже не от варягов, а от Византии. Но влияние было и обратным – сопредельные народы брали полезный опыт Руси. Слово и понятие «закон» пришли в язык печенегов из русского. Из русского же проникли в венгерский слово «воевода» и все термины, касающиеся земледелия. Важный момент: изобретатель «кириллицы» Кирилл дал славянам алфавит, но не письменность. Есть свидетельства, что русы умели писать до кириллицы.
Таких занятных фактов можно привести множество, однако все они меркнут перед главным: тем, насколько четко и жестко было организовано само Древнерусское государство и сколь детально были расписаны его взаимоотношения с торговыми и военными партнерами. Впрочем, это уже другая, очень серьезная история, изучать которую интереснее самостоятельно.
Ах да, последнее, но не наименее значимое: неандерталец в роли Соловья-разбойника никакая не фантастика. Последняя массовая стычка людей с нелюдями зафиксирована тысячу лет назад на Оркнейских островах. Вас слово «орк» не наводит на размышления?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});