Читать интересную книгу Отряд скорби - Тим Хэй

— Я не буду работать у Карпатиу.

— Тогда тебе вообще не найдется места в прессе.

— О чем ты говоришь?

Борланд рассказал ему о заявлении по поводу средств массовой информации.

— Включая «Глобал уикли»! — спросил Бак, побледнев.

— Включая? Если ты спрашиваешь меня, я скажу, что это один из самых лакомых кусочков.

Бак покачал головой. Получается, что так или иначе он будет писать свои статьи для Карпатиу.

— Не удивительно, что все выглядят какими-то потрясенными. Значит, если договор не будет подписываться возле Стены, то где же это будет?

— В кнессете.

— Внутри здания?

— Не думаю.

— А удобно ли снаружи?

— Мне кажется, что нет.

— Послушай, Джимми, ты собираешься смотреть днем выступление раввина бен-Иегуды?

— Если его будут показывать на самолете в Багдад

— Ты достал билет?

— Я полечу на флагмане Мирового Сообщества.

— Ты продался?

— Невозможно продать себя собственному боссу.

— Но пока он еще не твой босс.

— Это всего лишь вопрос времени, дружок. Пробегавший мимо Хаим Розенцвейг остановился.

— Камерон? — крикнул он. — Подойдите! Подойдите ко мне!

Бак последовал за ссутулившимся старым человеком до угла.

— Пожалуйста, останьтесь со мной. У Николае сегодня неприятности. Мы направляемся в кнессет. Все волнуются. Он хочет, чтобы все ехали в Вавилон. Некоторые отказываются. По правде говоря, он лично убил бы этих двоих у Стены Плача, если бы у него была возможность. Все утро они громко кричали о несправедливости подписания, что договор говорит о неправедном союзе между народом, который не сумел увидеть своего Мессию в первый раз, и правителем, который отвергает существование Бога. Но, Камерон, Николае не атеист. В крайнем случае, он агностик. Но я тоже агностик!

— Но вы ведь перестали быть агностиком после вторжения нордландцев!

— Ну, может быть, и так, но те двое употребляют такие сильные выражения против Николае…

— Я думал, что сегодня утром вообще никого не пустят к Стене, кому же они все это говорят?

— Там журналисты со своими микрофонами. К тому же у этих людей такие могучие легкие! Николае все утро звонил в Си-эн-эн, настаивая на том, чтобы они прекратили показ этих двоих на все эти дни. Си-эн-эн, конечно, возражает. Но когда он их купит, они будут делать все, что он будет им приказывать. Тогда станет легче.

— Хаим! Вы хотите, чтобы установился такой режим? Контроль над средствами массовой информации?

— Я так устал от прессы, Камерон. Вы знаете, что лично вас я ставлю очень высоко. Вы один из немногих журналистов, кому я доверяю. Огромное большинство остальных — это просто критиканы и очернители. Мы должны раз и навсегда объединить мир. И тогда утвердится надежная, управляемая государством, система информации.

— Это ужасно, — сказал Бак.

Ему стало обидно за своего старого друга, который, повидав так много, готов был капитулировать перед человеком, которому совершенно не следовало доверять.

ГЛАВА 16

Определился распорядок дня Рейфорда, а с ним, как он чувствовал, и его будущее. Сначала он будет присутствовать на праздновании, затем на такси отправится в международный аэропорт имени Бен Гуриона в девяти милях восточнее Тель-Авива. Ко времени его приезда команда должна быть в сборе и полной готовности, и он начнет предполетные проверки. В соответствии с графиком днем был запланирован полет в Багдад, а затем-беспосадочный перелет до Нью-Йорка. Полет на запад в это время дня он считал противоречащим всем принятым нормам аэронавигации и здравому смыслу. Но Карпатиу был теперь боссом Рейфорда — как на время этого полета, так, может быть, и на все продолжение его карьеры.

Рейфорд собирался переночевать в Нью-Йорке, прежде чем отправиться домой. Нужно было решить, действительно ли возможно выполнять свои обязанности, живя в Чикаго. Может быть, ему и Хлое придется переехать в Нью-Йорк. То, что ему предлагалось пилотировать флагман Военно-воздушных сил США для президента, безусловно, было уловкой. Его работой будет управлять Карпатиу. Рейфорд чувствовал необходимость заставить себя сконцентрировать всю свою волю, весь свой ум. По каким-то причинам Бог требовал от него этого. И поскольку он не имел права жить во лжи, он должен был проделать над собой это насилие, по край ней мере, сейчас.

Из того, что он узнал от Брюса, и из собственных раздумий над пророчествами, было ясно, что наступит день, когда Антихрист отбросит маску обольстителя. Он откроет свое истинное лицо и будет править миром железной рукой. Он сокрушит своих врагов и будет убивать всех нелояльных его режиму. Это приведет к тому, что каждый последователь Христа окажется перед риском мученической смерти. Рейфорд предвидел, что наступит день, когда ему придется оставить службу у Карпатиу, удариться в бега, стараться выжить и помогать выжить другим верующим.

* * *

Бак увидел, что прямо к нему направляется агент американской секретной службы.

— Камерон Уильяме?

— Кто спрашивает?

— Секретная служба, и вы это знаете. Могу я посмотреть ваши документы?

— Меня уже проверяли сотни раз

— Я знаю.

Агент посмотрел документы Бака.

— Вас хочет видеть Фитц. Я должен быть уверен, что приведу к нему того человека, который ему нужен.

— Президент хочет меня видеть? — Агент ощупал бумажник Бака, не раскрывая его, и вернул, кивнул:

— Следуйте за мной.

В небольшом помещении в задней части здания кнессета около трех десятков представителей прессы боролись за выгодное место у дверей, чтобы наброситься на президента Джеральда Фитцхыо, когда он будет выходить из дверей, направляясь на церемонию. Еще два агента со значками на отвороте униформы, с наушниками и руками, сложенными на груди стояли у дверей.

— Когда можно ожидать его выхода? — набрасывались на них корреспонденты

Но агенты ничего не отвечали. Общение с прессой не входило в круг их обязанностей, за исключением того, чтобы держать их на расстоянии, когда это необходимо. Агенты знали лучше, чем пресс-секретарь, когда президент будет перемещаться из одного места в другое. Но Косого другого это не касалось

Бак настраивался на новую встречу с президентом. Прошло несколько лет с тех пор, как он подготовил Материал о Фитцхыо как о Человеке года. В том году Фитц был переизбран президентом на второй срок и во второй раз получил признание со стороны «Глобал уикли». Баку, кажется, удалось тогда нарисовать портрет президента, который был похож на молодого Линдона Джонсона. Фитцхью было пятьдесят два, когда он был избран впервые. Сейчас ему было пятьдесят девять. Это был здоровый, моложавый, жизнерадостный, грубоватый человек. Оп часто прибегал к сквернословию, и хотя в присутствии Бака Фитц ни разу не раздражался, сотрудники аппарата президента рассказывали легенды о его вспышках.

Но на этот раз Бак смог лично познакомиться с проявлениями президентского характера. Когда эскорт Бака провел его через толпу к дверям, агенты у дверей узнали своих коллег и расступились, дав Баку возможность войти. Американские журналисты дружно выразили свое недовольство тем, что Бак был пропущен.

— Как он это все проворачивает?

— Он никогда не терпит неудачи!

— Дело не в том, сколько вы знаете и сколько энергии затрачиваете, дело в том, с кем вы знакомы!

— Имеющему да прибавится!

Бак мог только желать, чтобы они оказались правы. Он сам был бы не прочь пробиться и получить эксклюзивное интервью у президента. Но сейчас Бак совершенно не представлял, зачем он здесь.

Эскорт Бака передал его президентскому помощнику, который подтянул рукава и потащил его в угол комнаты, где на краешке большого кресла сидел президент Его куртка была расстегнута, галстук приспущен, он шепотом разговаривал со своими советниками.

— Мистер президент, Камерон Уильяме из «Глобал уикли», — провозгласил помощник

— Минуту, — сказал Фитцхью.

Помощник и два советника стали отходить в сторону. Президент схватил за руку одного из советников.

— Это не относится к вам, Роб! Сколько вам нужно проработать со мной прежде, чем вы начнете понимать? Вы мне нужны здесь. Когда я сказал: «дайте мне минуту», я не имел в виду вас.

— Извините, сэр.

— И прекратите извиняться.

— Извините.

Сказав это, Роб сообразил, что он не должен был извиняться за извинение.

— Хорошо, извините, то есть, окей! Глаза Фитцхью сделались круглыми.

— Кто-нибудь дайте стул Уильямсу! Если нам придется кричать, мы далеко не продвинемся. В нашем распоряжении всего несколько минут.

— Одиннадцать, — сказал Роб извиняющимся тоном.

— Прекрасно. Одиннадцать. Бак протянул руку.

— Здравствуйте, мистер президент! — сказал он.