— Я, наверное, для тебя очень тяжелый?
Кровать была слишком узкая, и он даже сейчас немного прижимал ее одним плечом.
— Сейчас уже нет, — ответила она с дрожью в голосе.
И тут Джаррет вдруг заметил, что глаза ее как-то подозрительно заблестели. А потом увидел слезинку на ее щеке.
— Дорогая, я сделал тебе больно? — Он осторожно смахнул пальнем слезинку.
Она покачала головой:
— Нет-нет, все было восхитительно. Я никогда не думала… никогда не мечтала… Со мной ничего подобного раньше не случалось…
— Разумеется, не случалось, моя милая. — Джаррет провел ладонью по ее щеке. — В первый раз, между двумя девственниками, такое и не должно случаться.
— Дело не только в этом. Ты и я… Наверное, для тебя в этом не было ничего особенного, а вот я…
— Тихо, милая… — Он поцеловал ее в губы. — Поверь, и для меня все это удивительно. Ты, Аннабел, необыкновенная женщина.
Она едва заметно улыбнулась:
— Думаю, что все это — твоя заслуга. Я ведь не знала, что делаю…
Он тихо рассмеялся.
— И того, что знала, хватило с избытком.
Довольно долго оба молчали. Наконец Джаррет, приподнявшись на локте, проговорил:
— Дорогая, расскажи мне о Руперте.
Она отвела глаза, но он успел заметить промелькнувшую в них боль.
— А что именно ты хочешь знать?
Немного подумав, он спросил:
— Как вы познакомились?
Она вздохнула с облегчением.
— Дело в том, что Руперт и его старший брат были сыновьями папиного управляющего с пивоварни. Когда Руперту исполнилось четырнадцать, а мне одиннадцать, у его отца случился сердечный приступ, и они с братом осиротели, так как их мать умерла, когда оба были еще совсем маленькие. И папа пристроил их к себе на пивоварню. Они часто приходили к нам в дом обедать и…
— Выходит, вы часто виделись? — перебил Джаррет.
Аннабел кивнула:
— Да, конечно. Мы с ним стали добрыми друзьями. А потом… Наверное, мне было лет четырнадцать, когда у меня пробудились, к нему и другие чувства. Но Руперт этого не замечал. Когда же мне исполнилось пятнадцать, он начал ухаживать за помощницей модистки. А я от ревности ужасно разозлилась, прямо-таки рассвирепела… И однажды, когда он собрался на свидание, я вывернула ему на голову корзину с рыбой. Он погнался за мной, пригрозив отлупить. — Она улыбнулась. — И все закончилось поцелуем. А с помощницей модистки он больше не встречался.
История любви двух юных провинциалов, как ни странно, тронула Джаррета. Он легко мог представить пятнадцатилетнюю Аннабел — очаровательную малышку, влюбленную в красивого парня, который был старше ее на несколько лет. И при мысли об этом юном красавце, завладевшем сердцем Аннабел, он вдруг нахмурился. Но она, не замечая этого, продолжала:
— А когда мне уже было шестнадцать, Руперт попросил у папы моей руки. Папа позволил нам обручиться, но сказал, что до женитьбы нужно еще подождать, поскольку он считал меня слишком уж юной. Потом погиб брат Руперта… А остальное ты знаешь.
— Знаю, но не все. Как я понял, ты тайком сбежала из дома, чтобы встретиться с ним накануне его ухода на войну. Но если так, то почему же вы не обвенчались после того, как он лишил тебя девственности? Ведь вы были уже обручены. Вполне могли бы и пожениться.
— Не было времени, — ответила Аннабел со вздохом. — На другой день он уехал.
— Но твой брат, по-видимому, считал, что время есть, раз он пытался его нагнать. Руперт ведь мог получить специальное разрешение, и утром, перед его отъездом, вы успели бы обвенчаться.
— Для этого потребовалось бы родительское согласие, — со вздохом ответила Аннабел.
— Но твой отец наверняка не возражал бы, если бы узнал, что Руперт лишил тебя девственности. И я не понимаю…
— Я была не нужна ему, — проговорила Аннабел с отчаянием в голосе.
Джаррет уставился на нее с удивлением.
— Что ты имеешь в виду?
Она снова вздохнула.
— То, что у нас с ним случилось… Этого не должно было случиться. В тот вечер он пришел к нам на прощальный ужин. И мы с ним вопрошались. Хью даже оставил нас ненадолго, чтобы мы могли поцеловаться… — Ее голос понизился до шепота. — Но у меня… У меня прямо-таки сердце разрывалось. Я не могла смириться с мыслью, что он уезжает. Поэтому собрала в узелок кое-какие вещи и сбежала из дома. Я хотела уехать с ним. Умоляла его, чтобы взял меня с собой. Я говорила, что мы можем пожениться и что я буду следовать за ним в обозе. Но он не позволил.
— Еще бы он позволил! — воскликнул Джаррет. Ни один мужчина не подверг бы такой опасности женщину которую любит.
Она пристально посмотрела ему в глаза.
— Знаешь, Джаррет, я гораздо сильнее, чем ты думаешь. Я бы справилась. Я могла бы ему готовить и обстирывать, как другие женщины.
— Но другим женщинам было не по шестнадцать лет. И они не были дочерьми состоятельных пивоваров, получившими хорошее воспитание. Скорее всего это были дочери солдат и офицеров, а также их сестры, выросшие при полках. Или же просто неимущие женщины, не имевшие выбора. Поверь, у тех, кто следует за обозом, очень тяжелая жизнь. И трудно винить Руперта в том, что он не хотел для тебя такой жизни. К тому же простым солдатам далеко не всегда разрешают брать с собой жен. Вполне возможно, что ему не дали бы такого разрешения.
— А если бы дали? Может, он не погиб бы, если бы я была с ним рядом. Кто знает, сколько времени пролежал он на поле боя, пока его не нашли? А я бы заботилась о нем, перевязывала бы его раны, ухаживала бы за ним…
— Милая, он все равно мог умереть. — Джаррет провел ладонью по ее волосам. При мысли, что Аннабел винит себя в смерти любимого, у него, казалось, разрывалось сердце. — Ведь в битве при Виттории погибли пять тысяч англичан. Это была очень жестокая война… Так что он правильно поступил, не взяв тебя с собой.
Аннабел немного помолчала, потом сказала:
— Но он должен был на мне жениться перед тем, как уйти. Ты ведь об этом думаешь, да?
Джаррет уже жалел, что заговорил на эту тему. И почему-то ему казалось, что Аннабел рассказала не все, умолчала о чем-то очень важном. Заметив, что на глаза ее снова наворачиваются слезы, он проговорил:
— Дорогая, я уверен, что он хотел на тебе жениться, вот только…
— А я в этом не уверена, — перебила Аннабел. И опять вздохнула. — Ведь он ни словом не обмолвился о женитьбе. Только пообещал, что скоро вернется. И сказал, что любит меня. Обещал, что мы всегда будем вместе. Пообещал — и ушел, ни о чем не заботясь. Потому что я была не нужна ему.
— Думаю, ты ошибаешься, — возразил Джаррет. — Дело в том, что мужчины относятся к войне совсем не так, как женщины. Кроме того… Возможно, он полагал, что не сможет тебя содержать на солдатское жалованье. Вероятно, он был уверен, что вернется домой. Поэтому и не счел необходимым жениться на тебе сразу. Или, может быть… Скорее всего он решил, что будет лучше, если оставить тебе право выбора. Не исключено, что он все-таки не был уверен в том, что вернется…