Читать интересную книгу Пищевая цепочка - Виктор Ночкин

Глава 25

Утром Серж выбрался из схрона, поглядел на Толика, на едва тлеющий костер и буркнул:

— Дровишек подкинь. Потом зевнул, вскарабкался по стеллажам и встал на краю бетонированной ямы. Сделал шаг — и пропал за краем. Толик привычно подумал, что Серж — ленивая скотина, мог бы и сам дровишек подкинуть. Покосился на ПДА — сигнал маячил совсем рядом, не рискует фраер отходить от схрона. Когда Толик занялся костром, из подземелья вылез хмурый Мистер, он осторожно нес котелок с водой.

— Факин греть на огонь, — пояснил. Вдвоем они приладили посудину над костром, от шума проснулся Будца, потер глаза, подсел поближе к огню, сплел ноги, поднял лицо к небу и стал мычать сквозь сжатые зубы. Медитировал, значит. Серж спустился в яму, взглянул На Будду, проворчал:

— Ну-ну, сектант хренов, — и тоже поглядел вверх.

Небо над схроном было яркое, голубое; денек задался славный, ясный. Похоже, нынче будет солнечно… Хотя в Зоне с погодой творятся странные штуки, тучи налетают совершенно неожиданно.

Закипела вода, сели завтракать, накормили и Моню. Тот держался тихо, да впрочем, что ему еще оставалось? После завтрака Животное попросил Будду:

— Слышь, толстый, дай бумажек. У тебя тетрадка была ты здесь нашел. Будца неторопливо полез во внутренний карман, вытащил сложенную пополам тетрадку и стал листать — искал чистые страницы.

— Можешь и исписанных дать. Только скорей, брюхо ноет, — попросил Саня.

— Нет, — коротко ответил Будда, нашел чистые страницы, выдрал несколько. Саня, буркнув что-то, слегка похожее на благодарность, утопал вниз, а Будда принялся снова просматривать записи. То, что прочитал, тут же рвал на мелкие кусочки и совал в костер. Ветхая бумага, хотя и была сыроватой, все же обугливалась, свертывалась в ломкие черные колечки и рассыпалась прахом.

— Ты чего? — спросил Толик.

— Не нужно, чтобы это оставалось, пояснил толстяк. — Такие вещи правильно будет уничтожить. Это зло.

— Наверняка это не единственный экземпляр, — вдруг бросил Серж. Он впервые снизошел до беседы с бойцами от волнения, вероятно. Сегодня ему предстояло довести до конца работу.

— Зло не бывает в единичном экземпляре, — важно согласился Будда, — но это не отменяет необходимости уничтожать его там, где встретится.

Сталкер Моня хмыкнул. Толику тоже захотелось хмыкнуть. Какое еще зло? Добра и зла нет, есть правильное и неправильное. Что по понятиям — то и правильно. Хотя, ее ли задуматься… Вот для Мони они — бригада, то есть, разумеется, самое очевидное зло… Толику сделалось пакостно, и хмыкать он не стал. А Будда хладнокровно листал тетрадку, читал, рвал, бросал клочки бумаги в огонь.

Серж снова выбрался наверх и стал прохаживаться вдоль края ямы, только к «жарке» не решался приближаться. Через час спустился и велел:

— Готовимся, пацаны. Ответ пришел.

— Ответ? — Саня Животное угодливо заглянул Сержу в глаза.

Тот прочел:

— «Моня, я все понял. Буду один, никто не узнает. К вечеру доберусь». Моня тяжело вздохнул.

— Не грусти, — ухмыльнулся ему Серж, — все путем! Ты уже на полдороги к дочери… Пара часов — и ты свободен! Собирайте манатки, пацаны.

— Так вечером же он будет, — осторожно заметил Толик. — Куда собираться?

— А может, он шустрый и быстро прибежит, — тут же встрял Животное. — Когда хабаром запахнет, мужики быстрыми делаются. Серж выдал очередную ухмылочку:

— Толик, не тупи. Я же не сюда этого фраера зову, я координаты дал другие, в километре к востоку отсюда. — И обернулся к Животному: — Саня, давай свой ПДА, я тебе цифры скину, где расположено место рандеву. Ты сейчас пройдешь туда, отыщешь местечко для засады, подходы присмотришь и примету какую-нибудь найдешь. Скрипача возьми с собой. Через час вернетесь, и я Слепому отправлю описание — куда курс держать. Ясно?

Толик сообразил: Серж хочет постоянно переписываться со Слепым, чтобы понимать, где тот и куда направляется. Поэтому ответит не сейчас, а часом позже — сейчас-то понятно, что сталкер далеко.

Потом они с Саней отправились на место будущей встречи. Саня бросил:

— Ты по сторонам поглядывай. He нравится мне это место.

— Схрон не нравится? — Толик обиделся, он же гордился тем, какой отличный схрон для бригады нашел.

— Схрон что надо, — признал Саня. Когда рядом не было авторитетов, он делался куда менее сварливым — не перед кем понты показывать. — А вот лес здесь стремный, неправильный какой-то. В общем, поглядывай. Не спорь, а поглядывай, понял?

Толик не стал отвечать, и остаток пути они проделали в молчании. Лес был на удивление тих: ни птиц, ни мелкого зверья не слыхать. Когда Саня остановился и стал озираться, Толик понял: они на месте. Животное стал ходить кругами, присматривался, принюхивался, а Толик остался на месте, решил, что ему здесь ничем больше заниматься не надо — пусть следопыт из себя активиста строит. Животное пару раз оглянулся, он всем своим видом демонстрировал недовольство напарником, однако ворчать не стал. Потом возвратился на поляну, где Толик ждал, удобно пристроившись на поваленном дереве, и объявил:

— Здесь встречу назначим. Приметы я высмотрел, Сержу расскажу.

— А почему здесь? — удивился Толик. — Кустов нет, где же прятаться будем?

— Вон холмик, с него полянка просматривается. Оттуда в два ствола все под огнем будем держать. Одному можно вот как раз под этим поленом прилечь, — Животное постучал мыском сапога по стволу, на котором сидел Толик, отовсюду прикрыт будет, никто не просечет. А Моня здесь, на полянке, как на ладошке, не смоется. Хорошее местечко. И вообще, чего ты споришь? Твое дело маленькое — по сто ронам глядеть.

— Саня, не борзей! Нас двоих Серж отправил, мне тоже можно слово сказать. Вообще-то Толик спорил из чистого упрямства, ему не понравились слова про «дело маленькое», а так-то доводы Животного звучали убедительно.

— Сам не борзей. Тебя Серж отправил, чтоб ты меньше с жирным шептался. Так что прикрой отдушину, не то душа-то выскочит.

Когда они возвратились к схрону, там все было по-прежнему: Моня тосковал, Мистер угрюмо поглаживал ствол и не спускал глаз с пленного. Будда все еще листал тетрадку. Теперь он читал медленнее, иногда даже губами шевелил от усердия. Животное отправился с докладом к Сержу, который торчал в подвале.

Вскоре Серж поднялся на поверхность — наверное, чтобы сигнал лучше ловить — и стал сочинять для Слепого послание с приметами. Толику стало скучно, он пристроился рядом с Буддой. Тот по-прежнему меланхолично читал, рвал и жег листы из старой тетради. Толику хотелось поговорить, и, чтобы завязать беседу, он спросил:

— А вот это биологическое оружие, которое здесь разрабатывали, оно как? Вселяется в какую-то скотину и…

— Не только. Оно может конструировать тело из частей. Зубы химеры, нюх собаки… Понимаешь, самое интересное здесь, на мой взгляд, что эта сволочь смогла бы преодолевать отторжение чужой ткани.

— А мозги?

— Что мозги?

— Ну, вот ты говоришь: зубы, ноги…

— А! — Будда оживился. — Это интересная мысль! Мозги, наверное, тоже. Ну конечно, своих-то у твари нет, она должна чужими мозгами пользоваться. Нервная система-это она сама, а мозг нужен чей-то, точно!

Толик поежился, представив себе сконструированную из кусков животину. Из пяти кровососов, например, можно такое чудище соорудить… А Будда уже увлекся новой мыслью, даже тетрадку терзать перестал.

— Точно, если она наделена стремлением к самосовершенствованию, то должна стремиться приладить к себе самое лучшее, смертоносное, быстрое и ловкое, так-так… Значит, и мозгов эта бодяга касается. Такая тварь будет стремиться завладеть самым совершенным мозгом!

— А какой самый совершенный? — поинтересовался Толик. Будда одним рывком выдрал оставшиеся записи, с минуту глядел на них… потом сунул в огонь и, сопя, принялся шевелить палкой, заталкивая пылающие обрывки в жар. Потом буркнул:

— А хорошо все-таки, что исследования до конца не довели…

— М-да… — кивнул Толик. Он тоже завороженно наблюдал, как желтые листочки превращаются в пепел. Потом поднял глаза — оказывается, Мистер, пристроившийся у огня напротив парней, тоже внимательно слушал.

— Факин милитари секрет, — буркнул дезертир. И плюнул в костер.

* * *

— Зря мы все-таки сами пошли, — пробурчал Камышов, продираясь сквозь кустарник.

«Долговец» всячески демонстрировал недовольство. Ему не нравилось все — и то, что Слепой запретил сообщать руководству группировки, и то, что приходится тащиться в обход участков с повышенной радиоактивностью из-за Очкарика, у которого нет защитного костюма, а скорее всего он опасался, что ему поставят в вину, что ушел со Слепым, не получив формального разрешения отлучиться. «Долговец» только предупредил, что покидает расположение группировки для проведения незапланированной акции.