Шарлотта зажмурилась. Окрик кучера, замедленный бег лошадей. Они медленно прошли мимо окна ее кареты. Стоунлей подъехал вовремя.
Шарлотта накинула на голову капюшон своего вишневого бархатного плаща, почти полностью закрыв лицо. Она справится, только если не будет смотреть ему в глаза.
Было слышно, как Стоунлей вышел из экипажа и приказал кучеру вернуться в Эшест-холл. Шарлотта уже забыла, какое чарующее действие оказывал на нее низкий теплый голос лорда. Сердце у нее затрепетало, как крылья мошки, налетевшей на лампу. Еще несколько секунд — и он будет рядом.
Дверца открылась, и, заполняя небольшое пространство кареты, раздался его ласковый, звучный голос, преисполненный нежности и доверия к ней.
— Шарлотта, моя дорогая, — произнес Стоунлей. — Расскажите мне все. Я так благодарен, что вы попросили моей помощи. Знайте, что для вас я сделаю все.
Девушка задержала дыхание. Она тщательно готовилась к этой встрече, но и представить не могла, насколько глубоко тронет ее голос лорда, его присутствие, сами слова, с которыми он обратился к ней. Ее гнев был так велик, сердечная боль столь невыносима, что Шарлотта посчитала себя неуязвимой для его обаяния. Он слишком низко пал в ее глазах — и говорить больше не о чем.
Но он обратился к ней страстно и с любовью.
— О Боже, — прошептала Шарлотта, опуская глаза, чтобы не встретиться со Стоунлеем взглядом.
«Моя дорогая».
— Умоляю… — начала она дрожащим голосом, приступая к похищению. — Умоляю, прикажите кучеру трогаться.
Стоунлей повиновался. Захлопнув дверцу, он спросил:
— Как далеко до дома вашей тетушки?
— До дома моей тетушки? — переспросила Шарлотта, не сразу поняв, о чем он говорит. Вздрогнув, вспомнила, что это часть плана. Как она могла позабыть? Надо быть осторожней. — А, да, до дома моей тети. По-моему, почти пять миль.
Шарлотта нервно глянула на Стоунлея, уловив синий блеск его глаз, отразивших свет каретных фонарей, и быстро отвела глаза. В карете было очень темно, и девушка не могла прочесть по его лицу, что он чувствует, о чем думает.
Лорд нашел ладонь Шарлотты среди складок ее плаща, но она отодвинулась от него.
— Пожалуйста, не надо, — прошептала Шарлотта. Карета тронулась с места, лошади ускорили шаг, натягивая упряжь. — Надеюсь, я не подала вам ложной надежды, обратившись за помощью. Я не ищу вашей привязанности.
Мне больше не к кому обратиться, иначе я никогда не написала бы вам. Будьте уверены.
— Понятно, — отозвался лорд. Сколько они уже проехали — десятую часть мили? Возможно. Осталось четыре и девять десятых. Как выдержать пребывание с ним в одной карете?
Молчание затягивалось. Живые изгороди, каменные ограды, на мгновение выхваченные из тьмы светом каретных фонариков, представали гротескными фигурами и исчезали по мере бега лошадей.
— Вы очень сердиты.
Шарлотта с трудом проглотила комок в горле.
— Да, — ответила она, сожалея, что не может сказать, что думает на самом деле.
— Вы имеете на это полное право, Шарлотта, — сказал Стоунлей. — Теперь я это осознаю. И, возможно, вам будет легче поверить мне, если я признаюсь, что вчерашний вечер оказался для меня самым тяжелым за всю мою жизнь. И не только потому, что я был лишен вашего общества.
Опустив глаза, Шарлотта теребила рукав плаща.
— Вас обвинили в том, что я покинула ваш дом? — спросила она, впервые осознав, что ей интересно, что же произошло после ее отъезда.
Стоунлей откинул голову на спинку сиденья.
— Я получил по заслугам. За все мое дурное обхождение с дамами. Многие женщины высказали мне все, что они думают обо мне и моем поведении. Знаете, до вчерашнего вечера я считал, что никто не догадывается о моих хитроумных испытаниях, которые я устраивал возможным хозяйкам моего дома. Кроме Эмили, разумеется. Она всегда об этом знала.
Прикидывая, как может протекать поездка на ферму, Шарлотта решила полностью избегать разговора о вчерашнем вечере в доме лорда. Но, узнав, что он пострадал от всех несчастных женщин, проваливших экзамен на звание его жены, изменила своему намерению.
— Не стану притворяться, будто сочувствую вам. Не понимаю только одного, из-за чего вы все это начали?
— Не знаю и сам почему. Возможно, от отчаяния, — тихо заговорил лорд. — Разве с тех пор, как вы начали бывать в свете, джентльмены ни разу не преследовали вас из-за ваших денег?
Шарлотта припомнила, что немало молодых людей, не имевших приличного состояния, проявляли к ней интерес. Ее глубоко уязвило поведение одного из первых ее поклонников, когда она поняла, что самым привлекательным в ней оказались ее средства. Это был офицер из армии Веллингтона. Он вернулся домой, хромая на левую ногу и без сколько-нибудь перспективного будущего. Она наслаждалась его обществом и полагала, что влюблена, не придавая значения своему богатству. Пока случайно не увидела, как он обнимает молодую особу, имевшую очень маленькое приданое. Шарлотта свернула в очередной коридор тисового лабиринта миссис Бошем, когда чуть не налетела на эту пару.
Она испытала обиду и ужасное разочарование, не говоря уже о том, что лишилась иллюзий, когда офицер объяснил ей истинную природу своих чувств. Особенно ее поразило то, что больше всего молодого военного привлекали в ней ее деньги.
Девушка, однако, не отчаивалась, а постаралась вникнуть в его положение, не обвиняя офицера за то, что выше всего он ставил богатство, не стала презирать и себя за то, что является женщиной с независимыми средствами, а это, в свою очередь, привлекало к ней охотников за приданым.
Тем не менее, с той поры она очень осторожно относилась к тем, кто ухаживал за ней.
— Да, — ответила Шарлотта. — У меня были подобные случаи.
— Как бы я не хотел оправдать в ваших глазах свое поведение, больше всего мне необходимо, чтобы вы попытались понять мое положение. Подумайте, только один мой титул делает меня желанным объектом для свах. Добавьте к этому состояние, которым я столь внушительно благословлен. Пришло время, когда я уже не мог отличить любовь женщин ко мне от корысти. И я решил проводить нечто вроде испытаний для дам, больше всего привлекавших меня. Началось это вскоре после того, как Эмили вышла за полковника. Я никого не хотел обидеть. Я лишь желал быть уверенным, что женюсь на женщине, которой смогу доверять, уважать и которой я нужен не только из-за моего титула и богатства. Вы можете это понять?
Шарлотта повернулась к нему и медленно сняла с головы капюшон. Глубоко вздохнула.
— Думаю, никто до конца не сможет понять, что вы испытывали. Каждый из нас поглощен собой и редко задумывается о мотивах поступков окружающих его людей. Я никогда прежде не представляла, как болезненны для вас могут быть поиски спутницы жизни. Но так жестоко — возбудить надежды у стольких женщин и отвергнуть их. Вы хоть раз думали о том, какие страдания вы им причинили?