— Ты хочешь пить или есть? Или облегчиться?
После знакомства со Сканлой-Кай госпожа ди Рейз поняла, что большинство гильдейских ведьм не лишены определенной доли милосердия, которое можно было назвать не иначе как извращенным. Самым известным был 'путь малой крови': это изречение Летиции приходилось слышать чаще, чем собственное имя, и его смысл сводился к тому, что можно (и нужно) пожертвовать одной или десятком жизней ради общего счастья. Что касалось пленниц, которые нередко являлись закоренелыми убийцами или обреченными на смерть, то их кормили по мере возможности и регулярно выводили на природу, дабы скрасить нелегкое путешествие к виселице, креслу Айте или безвременному заточению. Сколь ни презирала Летиция эти порядки, отказаться от данных благ значило навредить самой себе.
— Да, — поспешно ответила она, — да.
Ведьма отдала приказ. Через десять минут скобы, придерживающие ткань, были сорваны, а пелена снята. Клетка обладала странной конструкцией: когда замок на верхней ее части открывался, все стенки с грохотом падали вниз, создавая ложное впечатление свободы — встань, распрями плечи и иди куда хочешь. Летиция выполнила первые два действия, а вместо третьего продемонстрировала ведьме стянутые веревкой руки: мол, развяжите, иначе ничего не выйдет.
Экзалтор подошел с мешком наготове. Ведьма предупреждающе вскинула ладонь.
— Нет. Я сама отведу. — Она взялась за свободный конец веревки, и Летиции ничего не оставалось, как идти за ней на поводке. — Не делай глупостей, и я не сделаю тебе больно.
Они зашли дальше в лес и укрылись под сенью деревьев. На тропинке ясно отпечатался узор из теней. Солнце стояло высоко, было около двух часов пополудни. Ведьма выпустила веревку, откинула капюшон: какое-то время Летиция пристально разглядывала ее бледное лицо с заостренными чертами. Под глазами ведьмы залегли темные круги, явно свидетельствовавшие о недостатке сна. Несмотря на впечатляющие способности, которыми обладали алые колдуньи, они были подвержены извечным людским недугам: усталости и недомоганию.
— Кто послал за мной? Лайя-Элейна?
— Следи за словами, — предупредила ведьма, но в ее голосе не было строгости: она говорила скучающим тоном, как будто все это было ей в тягость. — Прошение исходило от твоего контрактора.
Летиция замерла, кровь отхлынула от ее щек.
— Ты лжешь.
Ведьма пожала плечами.
— Мне отвернуться? — деликатно предложила она.
На обратном пути госпоже ди Рейз удалось оценить масштабы аварии: телега завалилась на один бок, воткнувшись осью в рыхлую землю, поперек дороги сиротливо лежало треснутое колесо. Клетку сняли и предусмотрительно поставили в тень. Экзалторы сидели на земле и курили, по очереди передавая папиросу. Летиция удостоила каждого беглым взглядом, отмечая про себя: двое молодых, возраста Ланна, третьему лет пятьдесят, а последний вообще мальчик. У того, что постарше, на коленях лежало ружье. Госпожа ди Рейз невольно представила, как он стреляет ей в спину, выжигая плоть, и мысль о сиюминутном побеге покинула ее головку так же быстро, как и возникла. Она рухнет наземь, скуля от боли, как раненый щенок, и оставшуюся часть пути проведет в клетке без возможности выйти наружу. Летиции думалось лучше, когда приходилось спасать кого-то еще, а вот помочь самой себе она часто была не в силах.
Один из молодых экзалторов, приятной наружности, поднял голову и улыбнулся девушке. Остальные не придали ее появлению ни малейшего значения, продолжая дымить папиросой. Ведьма приказала ей сесть, и Летиция опустилась на землю рядом с тем парнем, что проявил к ней симпатию. Стариков, повидавших в жизни всякое, не так легко разжалобить, а детей и того сложнее — их лучше подкупить. Но предметов для обмена у Летиции не имелось, как не обреталось мудрых фраз в ее голове, которые помогли бы ей выбраться из этой передряги, и она решила действовать по ситуации.
Ведьма извлекла из седельной сумки мешок с провиантом и нацедила в чашку немного воды из бурдюка. Вскоре Летиция получила стандартный путевой паек: ломоть хлеба и немного вяленого мяса. Она принялась есть, поглядывая по сторонам. Никто ее здесь особенно не боялся, занавешенная клеть и связывание рук были скорее данью правилам, чем средством защиты от темной магии. Видно, ни для кого не было секретом, что колдунья среди них лишь одна, и это не Летиция.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Отвалившееся колесо создало нешуточную проблему: экзалторы не изъявляли желания устранить поломку, из-за которой было прекращено движение. Они не знали, с какой стороны подступиться к починке, не обладая ни необходимыми навыками, ни нужными инструментами. Лошадей хватало на всех, но нельзя было бросать груз, ту самую клеть из заколдованного стекла.
Ведьма подошла к четверке, вольготно развалившейся на траве, и заговорила с ними командирским тоном. Экзалтора со смазливой мордашкой звали Марис, и спустя минуту он уже взбирался на коня. Лицо у него было кислее клюквы: из них четверых именно ему выпала честь доехать до ближайшего поселка и найти там помощь. Летиция приуныла. Огорчились и остальные: Марис забрал с собой курево.
Старик нехотя встал с насиженного места, подошел к пленнице и потыкал ее ружьем. Госпожа ди Рейз недоуменно взглянула на него.
— Забирайся в клетку, — велел старик.
— О Богиня, Гэб, — закатил глаза молодой экзалтор. — Не гони волну. Дай девчонке оттянуться.
— С вами оттянешься, — буркнула Летиция себе под нос.
— Молчать! — рявкнул Гэб. — Правила есть правила.
Он сунул ружье под мышку и схватил девушку за локоть. Скрепя сердце Летиция разрешила подвести себя к клетке. Гэб подозвал мальчика, чтобы тот помог ему собрать и закрыть передвижную тюрьму. Как только они вознамерились набросить на клеть лоскут светонепроницаемой ткани, Летиция хотела запротестовать, но гильдейская ведьма ее опередила:
— Ожидание будет долгим. Оставьте как есть.
Старик и мальчик опустили руки и воззрились на нее.
— Ифа, это не… — начал Гэб.
— Оставьте, — резко повторила ведьма. Видно, не привыкла, чтобы ей перечили. — Идите и займитесь чем-нибудь. Примелькались уже.
— Можно мне отлить? — спросил мальчик.
Летиция фыркнула, и он покраснел. Не исключено, что ребенок все еще находился на стадии обучения, и ведьма отвечала за каждый его шаг. В ее голосе не было ни капли веселья, когда она давала свое разрешение на столь тривиальную процедуру.
— Да, Бастьен, можно.
Мальчик углубился в лес, старик и молодой экзалтор сели в сторонке, расстелили на траве тряпку и принялись играть в кости. Заняться им было решительно нечем. Ведьма стояла к Летиции спиной, сложив на груди руки.
— Я знаю твое имя.
— И что же? — спросила Ифа. — Напишешь его кровью на клочке бумаги и проклянешь меня? — Она усмехнулась, затем вдруг посерьезнела: — Они воруют наши настоящие имена и взамен дают другие. Но даже этими фальшивыми именами нам не позволено делиться. — Бросив короткий взгляд на двух экзалторов, поглощенных игрой, Ифа обернулась к Летиции и присела на корточки. — Это мои люди, и я им доверяю. А ты доверяешь мне, Летиция ди Рейз? Ведь я знаю о тебе намного больше. Это имя дала тебе мать. Или, может, твой отец?
Это было похоже на уловку. Летиция осторожно поинтересовалась:
— Тебе известно что-то о моей семье?
Ифа кивнула.
— Мне известно почти все, что касается твоей персоны. Я изучала тебя. — Она стала перечислять, загибая пальцы: — Раз. Особняк ди Рейзов стоит на вершине утеса в городке под названием Сильдер Рок. Два. Вы практически отрезаны от внешнего мира за счет Белых гор и двух мостов из кресета, на которые не ступит ни падший, ни колдунья: все те, кто носит в себе колдовство. Три. Ты живешь с отцом, у тебя есть сестра, мать вас давно бросила. Четыре. Тебя укусил ликантроп. Пять. Ты была в Лете. Шесть. Ты — аномалия. Семь…
— Постой, постой, — остановила ее Летиция. Она помедлила, подбирая слова. Не то чтобы она собиралась довериться малознакомой колдунье, скорее, девушка чувствовала, что Ифа не станет врать. В крайнем случае, промолчит. — Я слышала это раньше. Мирцея сказала, что колдовство у меня в крови, но мне как-то не верится.