Читать интересную книгу Хроника пикирующего времени - Александр Проханов

Он же, компромисс, и пусть сомнительное для многих маневрирование, в дни ельцинского государственного переворота сохранили КПРФ от разгрома, привели ее в Думу, усилили ее влияние до такой степени, что сегодня Думу называют «красной», позволили патриотам на базе сохраненной КПРФ и «красной» Думы начать широкое организационное наступление на власть.

Компромисс и расчет, невидимые глазу соглашения вызволили из «Матросской Тишины» мучеников ГКЧП, а затем и «лефортовцев», вождей народного восстания.

Только осторожная и взвешенная политика «ненасильственных малых дел» привлекала к патриотам широкие слои интеллигенции и людей науки, отторгающие силовые методы и резкую радикальную риторику.

Тот же компромисс и маневр заставили Запад, контролирующий внутреннюю политику России, делавший ставку лишь на узкую группу либеральных радикалов, заставили внешних врагов России пересмотреть свою практику открытого подавления оппозиции, побудили их к диалогу и политическому взаимодействию с ней.

Тот же компромисс и искусство коалиций позволили оппозиции добиться впечатляющих успехов на губернаторских выборах, что потребовало немалых денежных средств, информационного обеспечения, без которых в условиях финансовоинформационной блокады невозможно и помышлять о победе.

Таким образом, патриотическая оппозиция, подобно Ивану Калите, умудрившемуся под гнетом Орды приумножить свой удел, накопить богатства, подготовить будущую Куликовскую битву, — подобно ему оппозиция добилась видимых результатов, почти фантастических, если учесть тотальный, бандитский характер нынешней власти.

Однако сегодня политика компромисса переживает острейший кризис. Приобретая форму союза с властью, встраивания во власть, сулит не только очевидные приобретения, но и явные, и скрытые потери, о которых все громче говорят в патриотических кругах.

Союз с Черномырдиным, поддержка правительства думским патриотическим большинством приводят к утрате основного ресурса народно‑патриотического движения, к утрате его оппозиционности. Той творящей энергии, из которой произрастают все прошлые, нынешние и будущие успехи движения. Энергии, которая, подобно топливу, толкает вперед все «социальные двигатели», задуманные в недрах оппозиции.

Утверждение Черномырдина на посту председателя правительства, осуществленное с благословения оппозиционной Думы, многие расценивают как уродливый альянс с человеком, который запятнал себя кровью народа в девяносто третьем году, осуществлял и освящал самые страшные и разрушительные шаги в экономике, вымирании нации.

Утверждение предложенного Черномырдиным бюджета усиливает это ощущение. Делает оппозицию соучастницей гибельного курса, осмысленно разрушающего экономику великой державы, добивающего армию и науку, вычеркивающего из народной жизни культуру, обрекающего народ на исчезновение со скоростью полутора миллиона в год.

Вялая и невнятная реакция на конституционный кризис в Беларуси, нежелание публично поддержать Лукашенко, единственного славянского лидера, открыто ратующего за великий Союз, заставляет подозревать оппозицию в геополитической слепоте, в неумении отличать корпоративные интересы от общенациональных и стратегических.

Аморфное и нечеткое реагирование на войну в Чечне на всех ее стадиях, расплывчатые формулировки в адрес Ельцина, сепаратистов, Рыбкина и Березовского убеждают в нечуткости к национальным интересам, игнорирование которых приведет к распаду России. Напоминают о злосчастном времени, когда коммунистическое большинство в Верховном Совете России проголосовало за распад СССР.

Формально проиграв президентские выборы в атмосфере вопиющих нарушений закона, фальсификаций, информационного террора, пропустив в результате этого во власть больного, окруженного временщиками Ельцина, оппозиция отказалась опротестовывать результаты выборов. Покорно смирилась с фальсификацией, что вызвало глубочайшее разочароваиие людей, отдававших свои последние силы и даже жизни за народного кандидата. Это породило разнотолки и домыслы: существует ли у оппозиции реальная воля к власти?

Намеки «красного спикера» Селезнева на то, что Дума скорее всего ратифицирует договор СНВ‑2, лишающий Россию ракетно‑ядерной обороны, последнего гаранта независимости, — такие намеки пугают своей двусмысленностью, напоминают рассуждения о благе уничтожения «империи зла» СССР.

Равнодушие к югославской драме, отказ в поддержке Милошевичу есть не что иное как уступка Америке, НАТО и Новому мировому порядку, уничтожающим сербов. Игнорирование уникальной возможности прорвать надвигающийся на Россию фронт НАТО, нанеся ему контрудар через союз России, Беларуси и Югославии.

Сознательно провозглашенный курс на сглаживание социальных конфликтов, нежелание возглавить стачечную и забастовочную борьбу рабочих, страх социального взрыва — все это отдаляет измученных и отчаявшихся людей от оппозиции. Заставляет их искать иных радикальных лидеров, подобных Лебедю, который на деле доказал, что умеет осваивать социальный и национальный протест.

Сомнительным достижением оппозиции является делегирование ярчайшего политика России, сопредседателя НПСР Амана Тулеева, в правительство Черномырдина. Оппозиция потеряла любимца народа, Кузбасс потерял будущего патриотического губернатора, а противник получил право говорить о конформизме современных оппозиционеров.

Руцкой, победивший в Курске только благодаря оппозиции, благодаря репутации лидера народного восстания, мученика «Лефортово», — сразу после избрания открыто порвал с оппозицией, присягнул на верность Ельцину, чьи танки разрывали в клочки защищавший Руцкого народ.

В добавление к сказанному, один из сопредседателей НПСР, Подберезкин, неосторожно признается в печати, что готовит политические программы и идеологические разработки не только для патриотов, но и для партии власти, для НДР, что, по его мнению, допустимо в контексте «системной оппозиции».

Все это накапливается, суммируется, перерастает в политическую и мировоззренческую проблему, сотрясающую народно‑патриотическую оппозицию. Границы компромисса, его издержки и приобретения, аналитический, а не интуитивный расчет стратегии и тактики, — таковы контуры дискуссии, стихийно ведущейся в оппозиционных кругах.

«Системная», или «конструктивная оппозиция» — термин, впервые прозвучавший после августа 91‑го года из уст Егора Яковлева. В те дни были запрещены все патриотические газеты и организации. Шла травля русских писателей, которых называли фашистами. Последних советских лидеров заточили в тюрьму. По всем областям шла охота за патриотами, некоторых из которых, таких, как Парфенов, передавали в руки мучителей. В атмосфере психоза, травли и подавления Егор Яковлев, глашатай победившего либерализма, дал понять, что к политической жизни будут допущены только те, кто присягнул победителям, те, кто станет изображать оппозицию, создавая видимость демократической процедуры.

Идея «конструктивной оппозиции» не могла прийти в голову новоявленным российским демократам, а была им подсказана все из тех же западных политологических центров, где моделировались процессы перестройки, включая перехват власти. «Системная оппозиция» — изобретение Запада для России, в которой предполагалось сломить всякие формы народного сопротивления. Воскрешенный сегодня яковлевский термин — «конструктивная оппозиция» — направлен на создание биполярной структуры власти, состоящей из правящей группировки и оппонирующей ей квазиоппозиции, которая своим происхождением, политическим статусом, финансовыми и информационными средствами обязана режиму. В случае прихода к власти такая оппозиция глубинно не меняет режим, воспроизводит его в новой политической ситуации. Биполярная, управляемая из единого, невидимого миру властного центра система и составляет сущность американского олигархизма. Было бы крайне опасным, если бы народно‑патриотические теоретики согласились на эту формулу, ставящую крест на всякой возможности сменить разрушительный курс.

Происходящие в народно‑патриотическом движении мутации, при всех видимых выигрышах, сулят и опасности пока еще не до конца осмысленные, главные из которых — потеря народного доверия, переход народных симпатий на сторону мнимо‑радикального, внедренного в политику лидера, апатия другой части народа, которая не выдержит «горбачевизма под номером два». К числу опасности относится и нарастающая угроза раскола, которая сведет на нет все жертвы и усилия предшествующих лет.

Власть тонко чувствует этот политический казус. Всячески питает его, ослабляя потенциал народного сопротивления.

Даже в том случае, если удастся сокрушить гибельный для России курс и убрать из Кремля наиболее одиозные персоны; наметившиеся в оппозиции трещины могут превратиться в разрывы. Тогда на смену провалившемуся курсу будет выдвинут не единый патриотический проект, учитывающий интересы всех слоев и укладов, всего народа в целом, а группа альтернативных проектов, «красных» и «белых», коммунистических и нацкапиталистических. Борьба за эти идеологии и проекты разнесет на осколки драгоценный сосуд, в котором так и не осуществился желанный идеологический синтез.