князь наверняка навязал мне этот формат общения не случайно. Моментально сообразил, сын собаки — самки, что ключевые позиции предложения к его Клану находятся у меня в руках, и тут же выстроил соответствующую линию поведения.
Силён, старый прохиндей! Уважаю. За своё он бьётся не хуже меня.
Наверняка князь не все свои карты раскрыл, но, опять же, и я пару козырей в рукаве припрятал.
Абсолютной власти у русских дворян над японскими провинциями и городами не будет. Причина банальна — мне вскоре с японскими Кланами предстоит властью делиться. Поэтому и появится система противовесов.
Два начальника, разной национальности, станут приглядывать друг за другом, а мне придётся смотреть, как у них это получается. Понятно, что ротации и смещения неизбежны, но плюсы от такого решения неоспоримы. Японцы, те быстро сообразят, что их единственный и главный союзник — это канцелярия Императрицы, а русские под меня начнут выстраиваться, какую бы систему приоритетов им тот же князь Белозёрский перед их выездом в Японию не декларировал. А там посмотрим, куда кривая выведет.
Составленная мной стратегия нацелена на главное — Императрица Аюко должна удержать власть любой ценой. А подковёрные интриги и борьба за влияние меня волнуют меньше, чем открытое противостояние между Императрицей и японскими Кланами.
Услышав весёлую возню в малом зале, сопровождаемую гомоном и взрывами женского смеха, я не сразу сообразил, куда вдруг у меня подевались все жёны.
— Что за шум, а драки нет? — весело поинтересовался я, заглянув на шум.
— Подарки разбираем, — задорно встряхнула Алёнка чёлкой, упавшей ей на глаза.
Светка и Аю в это время в четыре руки закутывали смущающуюся Ляо в роскошную песцовую шубу в пол.
— Там тебе персонально Мещерский три здоровенных ящика прислал, — успела поймать Алёнка паузу между двумя шумными примерками, неприлично тыкнув пальчиком куда-то в угол.
Чтобы добраться до искомого, мне пришлось обойти целую гору подарочных упаковок.
Да, нашёл я эти здоровенные ящики, которые без гвоздодёра не открыть. Бедолаги японцы, из такого количества дерева и гвоздей, что пошло на их упаковку, смогли бы целую стену для своего домика построить.
В ящиках оказалось то, чего я так ждал, и так боялся увидеть — компьютер!
Видимо, замычал я от негодования и восхищения довольно громко.
Жёны, пусть и не сразу, но одна за другой притихли, и молча наблюдали, как я целеустремлённо направился в сторону ещё неубранного стола в обеденном зале. Помню же, что стоял там открытый, но непочатый коньяк.
Усевшись за стол, я набулькал себе половину стакана, а потом, заметив расфокусированным взглядом, усевшуюся рядом со мной Дашку, и ей чуток плеснул. Выпили не чокаясь.
— Прикинь, какая вселенская несправедливость, — пожаловался я своей жене и товарищу, тщетно пытаясь нацепить на вилку вёрткий маринованный маслёнок, — То, чем я мечтал заниматься, делают другие люди. А я, как дебил, воюю в это время за тридевять земель. Зачем? Нам что — на жизнь не хватает?
— Мы с Алёнкой выходили замуж за принца, — как-то очень по-доброму, мечтательно улыбнулась Дарья в ответ, принимая из моих рук следующую порцию коньяка, — А принцы иногда становятся королями.
Хороший Дашка человек. Душевный. С ней и выпить можно, и за жизнь поговорить…
— Подумаешь, короли, — выдохнул я, после следующей ударной порции коньяка, и с размаху ткнул вилкой в маслята. Бинго! Вот он, красавец! Попался-таки на вилку! — Что королям, что боярам копаться в деталях и что-то полезное своими руками делать невместно. «Не боярское это дело», — гнусавым голосом изобразил я не раз слышанное.
— Пожалуй, ты прав, — очень мудро заметила эта уникальная женщина, и одним лёгким движением нацепила сразу два (!) маслёнка на свою вилку, — Это же у королей принято — корону набекрень и марш-марш на войну.
— И что не так? — превозмог я сам себя, благородно прощая ей мнимое превосходство в вылавливании маслят, и сделав вид, что это меня никак не зацепило.
— Ты — наш король! — томно шепнула она мне на ушко таким голосом, что я воспрял из руин, забывая о бешеном ритме последних дней и напряжении при проведении только что закончившихся переговоров, — Давай, на посошок, и баиньки.
«На посошок» предлагалось выпить совсем немного, и это послужило одной из причин, по которой во мне взыграл дух противоречия.
— Нет, не пойду никуда. В моей в спальне одиноко и холодно.
— Значит пойдём ко мне, — мурлыкнула на ухо Дашка, и, не поверите, легко увела меня спать.
Точно так же, как ладная бурёнка уводит с корриды чересчур бодливого быка.
А я что — я ничего… Никто же не виноват в том, что я не успел предупредить жён о завтрашнем утреннем вылете в Бережково.
Впрочем, я же мастер на приятные сюрпризы! И не нужно меня благодарить.
* * *
Вряд ли меня где-то ещё встречают с такой же искренней радостью, как в Бережково. Сотни празднично одетых людей пришли к лётному полю. Больше, конечно, женщин и детей, а ещё глаз останавливается на ярких пятнах букетов. Цветы здесь свои, не покупные. Такие в вазах с водой долго стоят и пахнут приятно не один день.
Я ещё с воздуха оглядел свой городок, подмечая произошедшие в нём изменения. А они были. Появились новые строения и в промышленной зоне, и у лётного поля, да и сам городок вширь пошёл, выплеснув за реку новым жилым районом.
Из дирижабля вышел, улыбаясь. Сначала настроение подняла Дашуля, точнее её рассказ Ляо о том, каким был этот посёлок, когда мы с ней познакомились. Вторым номером прошлась Алёнка, удивив моих остальных жён своими воспоминаниями о том, как и в связи с чем она первый раз появилась в посёлке. Похоже, всех подробностей даже Светлана не знала. Можете себе представить, какие глаза были у Аю и Ляо, впервые услышавших о том, как их муж протаранил дирижаблем архимага. Так что про моё сражение против пятнадцати магов с отрядом бойцов, и про голову князя Куракина, Алёнка с Дашкой вещали уже «на бис».
И всё бы ничего, но похоже, из их рассказов Светка для себя что-то новое уловила. Вон, как пару раз покосилась на меня, раздувая ноздри.
Ага, тоже мне, нашлась гончая, взявшая верхний след. Нет уж, дорогуша, ничего нового про то, в связи с чем оказалась ополовинена династия промышленников Морозовых, ты от меня не услышишь. Как и про то, что из непосредственных исполнителей нынче лишь один в живых остался. Прячется сейчас где-то в Сибири. Всё равно мы его найдём, и только тогда