— Не могу поверить — только пришла, а уже наезжает, — проговорил Декстер обиженно.
— Да, я такая. — Эмма улыбнулась и обняла его, прижавшись щекой к его щеке. — Я вовсе не наезжаю. Прости меня, прости.
Он коснулся рукой ее шеи:
— Давно не виделись.
— Слишком давно.
Он сделал шаг назад:
— Ты просто красавица, кстати.
— Спасибо. Ты тоже красавчик.
— Не красавчик…
— Симпатяга.
— Спасибо. — Он взял ее за руки и развел руки в стороны. — Тебе надо чаще носить платья, так ты почти похожа на женщину.
— Классная шляпа, только сними ее, пожалуйста…
— А твои туфли!
Она покрутила ногой в туфле:
— Самые удобные ортопедические туфли на шпильках в мире!
Они пошли по людной улице в сторону Уордор-стрит. Эмма провела кончиками пальцев по лацкану его пиджака: какой-то странный ворс.
— Что это, кстати? Бархат? Велюр?
— Молескин.
— У меня однажды был спортивный костюм из похожей ткани.
— Мы неразлучная парочка, верно? Декс и Эм.
— Эм и Декс. Мы как Роджерс и Астер…[27]
— Бартон и Тейлор.[28]
— Мария и Иосиф.
Декстер взял ее за руку, и вскоре они оказались у входа в ресторан.
Заведение «Посейдон» находилось в помещении бывшей подземной парковки и напоминало огромный бункер. Чтобы войти, надо было спуститься по широкой, как в театре, лестнице, которая как будто чудесным образом висела в воздухе над главным залом и постоянно отвлекала посетителей, большую часть вечера разглядывавших наряды или знаменитые лица новоприбывших. Не чувствуя себя ни нарядной, ни знаменитой, Эмма бочком сошла вниз, держась одной рукой за перила, а другой прикрывая живот. Наконец Декстер взял ее за ту руку, что была на животе, остановился и с гордостью оглядел зал, точно сам его спроектировал:
— Ну, как тебе?
— Ну, просто клуб «Тропикана»,[29] — ответила она.
Внутренняя отделка и обстановка соответствовали стилю романтического круизного лайнера 1920-х годов: обтянутые бархатом скамьи, официанты в ливреях, подносящие коктейли, декоративные иллюминаторы с видом на пустоту. Из-за отсутствия естественного освещения казалось, что ресторан находится под водой, точно он уже наткнулся на айсберг и сейчас как раз идет на дно. Но воссозданная атмосфера элегантной межвоенной эпохи меркла на фоне пафоса, показухи и всепроникающего духа молодости, секса, денег и прогорклого масла. Весь пурпурный бархат, все отглаженные персиковые скатерти мира не могли отвлечь от шумной беготни на открытой кухне, мелькания кастрюль из нержавеющей стали и белых поварских колпаков. Да, подумала Эмма, сейчас явно не 1988 год.
— Ты уверен, что мы пришли в нужное место? По-моему, тут очень дорого.
— Я же сказал — угощаю.
Он заправил выглядывающую бирку за воротник платья, сначала посмотрев на марку, взял Эмму за руку и пружинистой походкой преодолел оставшиеся ступеньки и ступил в самое сердце того мира, где правили бал молодость, секс и деньги.
Элегантный метрдотель с красивым лицом и в нелепом военно-морском мундире с эполетами сообщил, что столик освободится лишь через десять минут. Проталкиваясь сквозь толпу, они проследовали к коктейль-бару, где еще один человек в бутафорском военном мундире жонглировал бутылками.
— Что будешь пить, Эм?
— Джин с тоником.
Декстер прищелкнул языком:
— Ты не в пабе. Выпей коктейль, как все нормальные люди. Два мартини, пожалуйста, очень сухих: джин «Бомбей Сапфир», лимонный сок. — Эмма хотела было возразить, но Декстер авторитетно поднял палец: — Поверь мне. Здесь лучший мартини в Лондоне.
Она послушно замолчала и принялась ахать и охать, восхищаясь мастерством бармена; Декстер комментировал каждый его жест:
— Фокус в том, чтобы очень, очень сильно охладить все компоненты перед смешиванием. Вода в стакане должна быть ледяной, джин — из морозилки.
— А ты откуда знаешь?
— Мама научила, когда мне было лет девять, кажется.
Они чокнулись молча, и каждый подумал об Элизабет. Надежда, что вечер пройдет хорошо и они по-прежнему друзья, вновь затеплилась в сердце Декстера и Эммы. Она поднесла бокал к губам.
— Никогда раньше не пила такой коктейль. — Первый глоток был восхитительным, ледяным и сразу же ударил в голову; ее пробрала дрожь, и она едва не разлила напиток. Эмма открыла рот, намереваясь поблагодарить Декстера, но он вручил ей свой бокал, уже наполовину пустой:
— Я в туалет. Туалеты здесь, кстати, что надо. Лучшие в Лондоне.
— Вот бы посмотреть, — сказала Эмма, но Декстер уже ушел, и она вдруг оказалась одна с двумя бокалами в руках. Она попыталась принять уверенный и гламурный вид, чтобы ее не приняли за официантку.
Внезапно над ней нависла высокая девушка в леопардовом корсете и чулках с поясом. Она возникла так неожиданно, что Эмма испугалась и даже немножко взвизгнула, пролив мартини себе на руку.
— Сигареты? — Женщина была удивительно хороша собой, с пышной грудью и почти неодетая; она напоминала фигуру с фюзеляжа Б-52,[30] а ее бюст почти лежал на подносе с сигарами и сигаретами, который она держала под наклоном. — Могу я вам что-нибудь предложить? — повторила она, улыбнувшись сквозь густой слой пудры и поправив пальчиком черный бархатный ошейник.
— О нет, я не курю… — пролепетала Эмма с таким видом, точно это был ее личный недосмотр, который она в скором времени намеревалась исправить. Но женщина уже обратила взгляд поверх ее головы и заморгала липкими кружевными ресницами.
— Сигареты, сэр?
Декстер улыбнулся, достал бумажник из внутреннего кармана пиджака и скользнул взглядом по товару, выставленному под ее грудью. С видом знатока он выбрал «Мальборо лайтс», и продавщица сигарет улыбнулась, будто показывая, что сэр сделал прекрасный выбор.
Декстер протянул ей банкноту в пять фунтов, свернутую по длине.
— Сдачи не надо, — с улыбкой промурлыкал он. Есть ли в мире еще хоть одна фраза, наполняющая человека таким осознанием собственной значимости, как «сдачи не надо»? Раньше ему было неловко ее произносить, но те времена миновали. Девушка улыбнулась удивительной улыбкой, подействовавшей на Декстера как афродизиак, и на секунду ему захотелось, чтобы она, а не Эмма, ужинала с ним сегодня.
Боже, вы только на него посмотрите, подумала Эмма, заметив промелькнувшее на лице Декстера самодовольство. Было время, не так давно, кстати, когда идеалом всех мальчишек был Че Гевара; теперь идеалом стал Хью Хефнер.[31] С игровой приставкой. Виляя задом, девушка с сигаретами скрылась в толпе; у Декстера был такой вид, будто ему очень хочется ее шлепнуть.