Док вздохнул.
— Что толку гадать.
— Ложись спать, Хенрик, — сказал я. — Мы с Карсом отдежурим. Все равно скоро наша вахта.
— Не обращайтесь со мной как с идиотом, — вспылил Хенрик.
Я твердо сказал:
— Я тебе верю. Хватит с нас Рамиреса. Мы ему не очень-то поверили, и вот что случилось.
Всю ночную вахту, пока нас не сменили док с Чоро, я просидел, изо всех сил таращась в темноту, но ничего не увидел.
Наутро мы вновь тронулись в путь.
Хенрик развернул карту.
— Сегодня к вечеру мы должны выйти к городу, — сказал он, — если она не врет.
— Тогда карты не врали, — возразил док, — их, между прочим, составляли по фотоснимкам со спутников.
— Хорошее было время, — мрачно заметил Хенрик.
Он взглянул на компас. Я вновь ожидал увидеть повторение вчерашнего цирка, но компас вел себя прилично — стрелка показывала строго на север, как ей и полагалось.
— Все правильно, — сказал Хенрик, сориентировавшись, — нам туда, на юг.
Даже по сравнению с предыдущими днями пути идти было тяжело. Земля то вздымалась, то образовывала гигантские рытвины, точно чья-то невидимая рука скомкала земную кору, как кусок полотна.
В рытвинах стояла черная вода, от которой поднималось омерзительное зловоние. Один раз мы набрели на остатки какой-то металлической конструкции — то ли опоры высоковольтной линии, то ли водонапорной башни. Понять было трудно — вверх торчали ржавые ребра арматуры, оплетенные тем же черным вьюнком, который буйствовал на окраинах Лос-Анджелеса.
— Он растет везде, где жили омбре бланка, — сказал Чоро, показывая острием копья на вьюнок. — Это вестник смерти.
— Значит, мы подходим к городу, — сделал жизнерадостный вывод Карс.
Чоро отошел к доку, и они начали о чем-то горячо спорить. Обычно невозмутимый индеец даже размахивал руками.
— Что там еще такое? — спросил я.
— Он говорит, что дальше не пойдет, — удрученно ответил док, — он говорит, их курандейро не велит заходить в заброшенные города. Плохое место.
— Хотелось бы побольше разнообразия в его лексиконе, — заметил Хенрик.
— Он говорит, что подождет нас на выходе из города. Будет ждать трое суток. Если нас не будет — уйдет к своим.
— А где там выход? — растерянно спросил Карс.
— Да где угодно. Но у него просто феноменальное чутье. Я думаю, он отыщет нас, где бы мы ни появились. На всякий случай я покажу ему карту.
— Рисунок, в который вы смотреть? — уточнил индеец.
— Да.
— Карта для омбре бланка. Нам она не нужна. Я находить омбре бланка, куда бы они ни идти.
И уточнил:
— Если они не мертвый.
— Вы еще не передумали идти в город? — спросил я.
— Какого черта? — ответил Хенрик. — Мы уже близко. А что, тебе самому неинтересно?
— Нет, — отрезал я.
Чоро окинул нас мрачным взглядом, сказал: «Адьос, амигос», — и бесшумно скрылся в кустарнике.
— Эй… — растерянно окликнул его Карс, — погоди!
Но поблизости уже никого не было.
— Смылся, — вид у Карса был обескураженный.
— Ну и хрен с ним, — сказал Хенрик, — до города мы дойдем и без него.
— А знаешь, Хенрик, — задумчиво вздохнул Карс, — может, зря мы все это затеяли?
— Струсил, — презрительно сказал террорист. — Чего ждать от кадара?
— Кадары ничего не боятся, — неуверенно возразил Карс, — мы просто осторожны.
— Это одно и то же.
— Вам не надоело? — устало спросил док. — Нас осталось-то всего четверо, а вы двое так и норовите вцепиться друг другу в глотку.
— Ладно, — сердито сказан Хенрик, — пошли.
Кроны деревьев смыкались над головой так плотно, что двигались мы в мутном полумраке. Опять поднялся туман. Он возник неожиданно, потянувшись из черных, заполненных водой расселин. Туман чуть заметно мерцал — казалось, сам сумрак вокруг нас слабо фосфоресцирует.
Я вдруг почувствовал смутную тревогу, словно что-то вот-вот должно было произойти, и потому не удивился, когда Карс неожиданно схватил меня за руку.
— Олаф, за нами кто-то идет.
Я обернулся.
Сзади, в полосе тумана, маячила неясная фигура.
— Не хочу тебя пугать, Олаф, — тихо сказал мой напарник, — но, по-моему, он очень похож на Рамиреса.
Я вгляделся.
Силуэт, следовавший за нами, не приближался, но и не отдалялся, держась на одном и том же расстоянии.
Хенрик, который шел впереди, тоже остановился и, обернувшись, поглядел на темную фигуру идущего за нами по пятам человека.
— О Господи! — тихо сказал он.
Теперь, когда я пригляделся, мне тоже показалось, что я узнал Рамиреса, он, когда мы остановились, тоже остановился метрах в ста от нас.
— Рамирес! — окликнул я.
Он не пошевелился.
Хенрик сделал несколько неуверенных шагов в сторону молчаливой фигуры.
Доктор преградил ему дорогу.
— Не знаю, кто это, — твердо сказал он, — или что это, но это не Рамирес. Лучше не обращать на него внимания. Идемте.
Он единственный из всех ухитрился сохранить внешнюю невозмутимость.
— Доктор, — жалобно сказал Карс, — но это же абсурд! Если это не Рамирес, почему он так на него похож? Если же это Рамирес, почему он не подходит к нам? Почему идет сзади?
— Быть может, — задумчиво отозвался доктор, — он просто показывает нам то, что мы хотим увидеть?
Карс тихонько сказал мне:
— Олаф, ты же знаешь, у кадаров зрение лучше, чем у людей. Я рассмотрел его лицо. Это он.
— Не останавливайтесь! — торопил док. — Пошли! Посмотрим, пойдет ли он за нами.
Мы снова двинулись в путь, но идти, зная, что тебя по пятам преследует погибший рейнджер, было невыносимо. До тех пор пока я не попал сюда, в Гиблые Земли, я думал, что ничего не боюсь. Но сейчас мне было страшно.
Мы прошли еще несколько десятков метров и больше не выдержали — вновь остановились и обернулись.
Молчаливый силуэт по-прежнему следовал за нами, не отставая, но и не приближаясь.
Нервы у Хенрика сдали.
— Я больше не могу! — воскликнул он, и, развернувшись, пошел навстречу призраку.
Я подскочил к нему и схватил его за плечи.
— Хенрик, ты сошел с ума! Оставь его! Это не Рамирес! Рамирес погиб! Это вообще не человек!
— Да, но… — растерянно сказал Хенрик, — почему он так на него похож?
— Не знаю! Это какое-то наваждение! Морок!
Хенрик, словно он больше не слышал меня, отбивался, порываясь кинуться назад — туда, где неподвижно стояла темная фигура.
— Черт! Карс, помоги мне! Не стой как столб! Держи его!
— Мы же не можем держать его вечно, Олаф, — тихо ответил Карс.
Тем не менее он двинулся мне на помощь.
Но, прежде чем он успел подойти, Хенрик выхватил пистолет и выпустил всю обойму в молчаливую фигуру.
Грохот выстрелов странно контрастировал с мертвой тишиной, царившей в сумраке леса.
На миг, когда вспышка выстрела разорвала мглу, мне показалось, что я отчетливо вижу лишенное всякого выражения смуглое лицо Рамиреса.
Еще миг — и силуэт исчез, точно превратился в окружающий его сумрак и клочья тумана.
— На вашем месте я не стал бы этого делать, Хенрик, — спокойно заметил док.
— Почему? — спросил Хенрик, опуская пистолет. — Это же не Рамирес. Это никто!
Док пожал плечами.
— Как знать!
— Ладно, — сказал Хенрик. — Ваше дело, а я не потерплю, чтобы у меня за спиной тащилась какая- то нечисть.
— Олаф! — тихонько позвал меня Карс.
Я устало сказал:
— Да?
— А вдруг это и вправду был Рамирес?
Я вздохнул.
— И ты туда же? Дружище, Рамирес утонул. Мы все это видели. Паршивая смерть, но все-таки смерть.
— А после смерти? По вашим преданиям…
— Оставь в покое наши предания. Мертвые не возвращаются.
— Хотел бы я быть в этом уверен, Олаф, — ответил Карс.
— Пошли отсюда, — сказал Хенрик. — Мы уже на подходе к городу. Ненавижу это место! Ненавижу! Тут даже дышать трудно!
Мы вновь начали продвигаться вперед, то карабкаясь по склонам, то спускаясь в расщелины, где на дне тускло отсвечивала густая черная жижа.
— Матиссен! — негромко окликнул меня доктор. — Присматривайте за Хенриком. Он мне не нравится. Вот-вот сорвется. Он уже на пределе.
Я вздохнул.
— Чего же вы хотите? Этого ни один человек не выдержит.
— Вам что-нибудь говорят такие слова, как «внушение» или «массовая галлюцинация»? Кому-то очень нужно, чтобы мы видели то, что видели.
— Доктор, — серьезно ответил я, — я, конечно, не больно-то разбираюсь во всяких тонкостях, но массовых галлюцинаций не бывает. Меня учили, что, если несколько человек видят одно и то же, независимо друг от друга, то их свидетельства можно считать надежным показанием.
— Не так все просто, Матиссен, — рассеянно пробормотал доктор, — не так все просто.