Читать интересную книгу Почему забыли русских героев? Параллельная история Первой мировой войны - Валерий Евгеньевич Шамбаров

орудий и пулеметов, еле отстреливались. Энвер записал: «Если русские отступят, то они погибли».

Но подоспел 1-й Запорожский казачий полк Кравченко из дивизии Баратова, Юденич сразу направил его прикрыть район вокзала. Начали подходить и отступающие туркестанские стрелки, подразделения 1-го Кавказского корпуса, их тоже ставили в оборону. А 27 декабря наши разведчики добыли уникального «языка», ранили и утащили начальника штаба 29-й турецкой дивизии. То, что он рассказал, вогнало Мышлаевского в шок. Он узнал настоящую численность наступающих. Узнал, что атаки с севера — еще «цветочки», целый корпус выходит к железной дороге намного восточнее. Мышлаевский чуть не сделал именно то, на что рассчитывал Энвер. Решил, пока возможно, уходить к Карсу. Юденич доказывал, что зимой, под ударами неприятеля, отступление погубит войска. Он не был напрямую подчинен Мышлаевскому, тот являлся лишь помощником главнокомандующего, и в данном случае неопределенная субординация стала полезной. Юденич наотрез отказался бросить город. Но Мышлаевский вспылил, надулся и повел себя вообще не по-офицерски.

Утром 28-го, ничего не сказав Юденичу, он послал Берхману приказ отступать, а сам уехал в Тифлис. В Кагызмане он встретился с командиром 4-го корпуса Огановским. Распорядился не ждать результатов боев под Сарыкамышем, оставить Алашкертскую долину и отступать к границе, а то и дальше — на Эривань. Огановский не стал спешить с исполнением приказа, предпочел сперва разобраться. Но дальше по пути Мышлаевскому попался командир Азербайджанского отряда Чернозубов. Вторгшись из Ирана в Турцию, он вышел во фланг и тыл неприятельского фронта, поэтому приехал хлопотать о подкреплениях, развивать успех. Мышлаевский отдал совсем иной приказ: дескать, под Сарыкамышем катастрофа, дорог каждый солдат, отряду надо срочно отступать на свою территорию, чтобы защищать ее. Чернозубов проникся ответственностью, ринулся выполнять…

Хотя Юденич в этот день доложил в Тифлис: наступление отбито, город удержали. Но самые тяжелые дни были впереди. С гор спустился 10-й турецкий корпус, перерезая железную дорогу. А в русском командовании продолжались склоки. Берхман не желал подчиняться Юденичу, ссылался на Мышлаевского и упрямо выводил части из боя. Тогда Юденич, минуя его, начал передавать приказы прямо в части — как распоряжения «штаба армии». Ну а Мышлаевский добрался до Тифлиса, выложил Воронцову-Дашкову, что войска погибают, и главнокомандующий издал свой приказ. Он назначил Юденича во главе окруженной группировки, требовал уничтожить склады и прорываться из Сарыкамыша.

Это назначение оказалось весьма своевременным. Но не для того, чтобы отступать. Юденич видел реальную возможность… победить. Теми же силами, которые уже находились в окружении, он задумал подрубить под основание длинный язык вражеского прорыва. Берхмана, снова пытавшегося спорить, он теперь просто отстранил от должности. Вечером 28-го подошла 1-я пластунская бригада Пржевальского. Она совершила беспримерный марш «20 часов похода, 4 часа отдыха» — по пояс в снегу, по горам и бездорожью. Юденич поручил Пржевальскому оборону города, а сам занялся организацией контрудара.

Между тем Воронцов-Дашков обратился в Ставку. Указывал, что совмещать гражданское и военное руководства невозможно. Своих помощников он оценивал вполне справедливо, поэтому просил передать всю Кавказскую армию Юденичу. Ставка поступила осторожнее. Воронцов-Дашков остался главнокомандующим, но в дополнение ввели пост «командующего» армией, его получил Юденич. Хотя он об этом не знал. Снаряд разбил радиостанцию на вокзале, единственная связь с Тифлисом оборвалась. Выйдя на железную дорогу и шоссе, турки хлынули к Сарыкамышу уже не только с севера, а и с востока. 29 декабря их дивизии, не считаясь с потерями, атаковали и захлестнули ключевую высоту, Орлиное гнездо. Ворвались в город. Захватили вокзал, казармы, пробивались к центру. В контратаках сложили головы командир Запорожского полка Кравченко со многими казаками. Один из начальников докладывал: «В ротах осталось по 70–80 человек, офицеры командуют 3–4 ротами… Страшные потери в людях… Пулеметов нет».

Энвер уже объявил о победе. Ему казалось, что русских остается только чуть-чуть дожать. Но дожать-то не получалось. Защитники дрались по-прежнему, дома и улицы переходили из рук в руки. Каждый шаг вперед аскеры устилали своими телами, изнемогали от усталости. Но снова остервенело бросались вперед. Казалось, еще чуть-чуть… Когда ситуация балансировала на грани полной беды, Пржевальский вызвал полковника Термена. Сказал: «У меня остался последний резерв — две сотни… Возьми их, иди туда и действуй по обстоятельствам. Теперь пришла твоя очередь спасать Сарыкамыш. Больше ни на какие подкрепления рассчитывать нельзя». Две сотни 6-го пластунского батальона пошли в атаку ночью — молча, без выстрелов. Ударили и… турки побежали. Сперва те, кого опрокинули пластуны, за ними соседи. Враг надломился, его погнали из города.

Вот тут-то задергался Энвер. Идти назад было еще хуже — через те же снежные горы, по морозу, по местам, которые сами же разграбили. Он гнал части в новые атаки. Но Пржевальскому приходилось тяжко как раз из-за того, что Юденич забрал значительные силы на другой фланг. Он уже начал свой маневр. Когда дивизии 10-го турецкого корпуса навалились с востока, на северном направлении отряды Букретова, Попова и Барковского нацелились на 9-й. Он вступил в сражение раньше 10-го, был основательно повыбит. Теперь русские оттесняли его фланговые части и продвигались к перевалу Бардус.

А к Сарыкамышу подтягивались новые подкрепления, полки казачьей дивизии удалого генерала Баратова, 2-я пластунская бригада Гулыги. Сейчас Юденич смог усилить и участок Пржевальского. На восточном направлении отряды Баратова, Габаева и Фесенко тоже попятили турок от городских окраин, сбивали с железной дороги. 2 января перевал Бардус во вражеском тылу удалось захватить. 9-й неприятельский корпус оказался в окружении. 4 января наши войска перешли в общее наступление. Им было не легче, чем противнику. Казаки атаковали, а снег доходил до брюха лошадей. Но голодные, обмороженные и поредевшие в боях турки уже не выдержали, отступали. Рота капитана Вашакидзе из 154-го Дербентского полка прорвалась в штыки на стыке двух соединений и захватила в плен командира 9-го корпуса Исхан-пашу с его штабом. Другие подразделения насобирали по лесам 3 командиров дивизий, всю артиллерию корпуса, 7 тыс. пленных. Им повезло. Те, кто сумел убежать или спрятаться, замерзали в горах.

После этого и 10-й вражеский корпус бросил злосчастную для него долину с железной дорогой, покатился в горы. Спешил через Ольты выскочить из ловушки, пока русские не перехватили и эту дорогу. Энвер оставил 32-ю дивизию, чтобы прикрыла отступление двух других. Ее разгромила конница Баратова. Остальные турецкие части спасались кто как может. Кто-то пытался отбиваться, кто-то уходил без оглядки, обессилевшие ложились отдохнуть и замерзали. Их преследовали, громили. В руки русских чуть не попал сам Энвер, но подоспели аскеры и отбили его. Наши войска захватывали караваны верблюдов, пушки. Прочесывая район Чатаха, набрали 5 тыс. пленных.

Перешли в наступление и те части Юденича, которые держались с фронта против 11-го турецкого корпуса. Теснили его лобовыми атаками, по бездорожью проникали в обход. Под Зевином отряд туркестанских стрелков полковника Довгирда, чтобы преодолеть 15 км, шел 5 суток — снег был глубже человеческого роста. Но