— Все будет хорошо. — Что-то холодное касается лба. — Держись, Ри. Я всегда буду рядом.
Глаза открываются с трудом. Цветные пятна постепенно складываются в лицо Лии. Она здесь? Жива! Хотя бы она жива. Слезы уже не текут. Кончились? Разве так бывает? Как же больно! Во рту вкус крови.
— Ри! — всполошилась Лия. — Что же ты делаешь?! Не надо!
— Что?
— Ты уже все губы себе искусала! Остановись!
Вот откуда кровь. А боли нет. Я словно мертвая. Но мертвая лишь телом. Душа продолжает полыхать, объятая пламенем. Моя вина. Во всем моя вина. Мать была права. Лучше бы она придушила меня в детстве!
— Ри, да что же это такое! Очнись уже!
Голова резко мотнулась в сторону, заставив меня прищелкнуть зубами. Перед глазами заскакали цветные пятна. Я посмотрела на Лию.
— Прости, — девушка виновато улыбнулась. — Просто уже не знала, что делать.
Она вкатила мне затрещину!
— Можешь даже убить, такая дрянь, как я, это заслужила.
— Ты ни в чем не виновата! — загорячилась Лия. — И у Гаяна тоже никаких вариантов не было! Он спасал тебя от этого выродка!
— За это мои родные умерли в страшных муках.
— Ри, это уже не изменишь. — Она сжала мою ладонь. — Но нужно оставить в прошлом…
— Как?! — перебила я, полыхнув злостью. — Закрываю глаза и вижу… — горло сдавил спазм, и договорить не удалось. Тело затрясло.
Лия обняла меня и прижимала к себе, пока дрожь не унялась.
— Как ты здесь очутилась? — прошептала я ей на ухо.
— Почувствовала, наверное, что с тобой беда стряслась. Пришла к гостиной — с ножом. Так что если бы не сероглазый, прирезала бы этого выродка! И потом в отместку его люди всю планету бы… — Она помолчала. — Охранники сказали, что Деметрий тебя убил, а Гаян повез твое тело топить. Я успела, догнала карету. Ему пришлось мне все рассказать и взять с собой. Вот так. Ты же не прогонишь? — она отстранилась, чтобы заглянуть в мое лицо. — Ри, я очень виновата перед тобой, очень! Но я ничего ему важного не рассказывала, клянусь! И про вашу любовь с сероглазым не полсловечком не обмолвилась!
— Нет никакой любви. И быть не может.
— Я всегда буду тебя любить! — голос Гаяна заставил вздрогнуть. — Знаю, ты меня ненавидишь, заслужил, понимаю. Но моих чувств к тебе это не изменит.
— Все изменит Деметрий, когда найдет нас. — Мне хотелось причинить ему боль. Удалось. — Нас обоих он будет убивать долго и мучительно.
— Не говори так!
— Сам знаешь, это правда.
— Я увезу тебя отсюда, — зашептал Гаян, сев на кровать. — Надо лишь немного подождать. В день побега я отправил шаттл на автопилоте в космос. Он самоуничтожился, когда ушел из зоны видимости Резолюта. Деметрий считает, что мы сбежали на нем и не ищет здесь. Когда все успокоится, мы покинем планету. Я увезу тебя так далеко, что он никогда не отыщет!
Я смотрела на него и молча слушала, все отчетливее понимая, что должна сделать. Но для этого нужно усыпить бдительность Гаяна и Лии.
Глава 25 Поиск себя Саяна Деметрий
Саяна
Маленький овощной рынок около дороги очаровал меня. А может, я просто не хотела думать о том, от чего всего несколько часов назад сбежала. Похоже, Ангел привыкла опрометью бросаться прочь, едва увидев, что на горизонте маячат проблемы. Злясь на себя, я прошла между ящиками с фруктами, что стояли под простым навесом. Чего здесь только не было! И манго, похожие на мечи для регби или огромные недозревшие ягоды кофе, и бананы, и яблоки, и груши, и виноград, и всяческая экзотика. Я покосилась на драгонфрут, хихикнула из-за названия и наткнулась взглядом на половинки арбуза, что стройными рядками лежали на досках, благоухая так, что мне едва удалось не захлебнуться слюной.
Когда Ангел в последний раз ела? Что-то никак вспомнить не могу. Неужели суп доньи Эухении, кипящий из-за накаленных вулканических камней, был единственной нормальной трапезой за все это время? Ведь потом имела место быть лишь чашечка кофе на голодный желудок утром! Тогда понятно, почему я готова с урчанием вгрызаться в арбузы!
Закупившись, поражаясь ценам — 2 доллара за большущий арбуз, я отошла к скале неподалеку, присела и, вымыв четвертинку арбуза водой из бутылки, схомячила его, постанывая от удовольствия. А потом, недолго раздумывая, съела и вторую. Живот надулся, сам став похожим на арбуз, но мне было все равно — некого тут впечатлять осиной талией и легкой походкой от бедра. Обойдя мини-рынок, я нашла подобие мусорки и, утрамбовав туда корки, отправилась в путь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Идти на полный желудок было тяжело, но поминать арбуз недобрым словом уже всерьез мне пришлось после того, как настала пора искать кустики. Как назло, по дороге, петляющей в горах, ехало много машин, да и людей шло немало. Уединиться было решительно негде — с одной стороны скала, с другой обрыв в пропасть. Чувство юмора исчезало по мере наполнения мочевого пузыря. Проклятый арбуз! Я с завистью посмотрела на очередного мужика, который преспокойненько поливал колумбийскую растительность, наслаждаясь видом на утопающие в облаках горы на горизонте.
Но были и плюсы — двигалась Ангел очень быстро. Не зря говорят, что самый устремленный человек — это тот, кто ищет туалет. Я свой обнаружила у покосившейся будки со шлагбаумом. Узкий дощатый домик трещал по швам и нещадно вонял, но чувство облегчения от опустошенного мочевого пузыря перевесило. Как же мало порой надо для счастья! Улыбаясь, Ангел вышла наружу, улыбнулась серому небу и трем местным, что подошли ближе и потребовали четыре доллара.
— За туалет? — поинтересовалась я. Может, мне не попался на глаза унитаз новейшей модели и стоявшее рядом биде? И шелковая туалетная бумага с ароматом персика ускользнула от моего внимания? К тому же, очевидно, Ангел умудрилась не заметить приветливую женщину на входе, что раздавала горячие влажные полотенца.
— Нет, нет, — ребята явно были рады «обуть» наивную блондинку. — За проход!
Я с еще большим интересом покосилась на ржавый шлагбаум, что не доходил и до трети дороги, и моя изогнутая бровь поползла вверх. Кивнув парням, мужчина постарше указал на веревку, которую они протянули поперек дороги. Похоже, он был горд собой.
— А если так? — мне не составило труда ее перешагнуть.
— Четыре доллара! — зло рявкнул он, сжав кулаки и преградив мне путь. Парни встали рядом.
— Не сегодня, мальчики, — я усмехнулась и отдалась инстинктам. Тело скользнуло вперед, кулак в печень, замком рук по шее. Второго ловим за руку, которую тут же выкручиваем за спину, наносим удар под колено и отпускаем мальчика целовать колумбийскую грязь. — Куда же ты? — понесся мой крик вдогонку третьему, что предпочел убежать.
— Так бы и сказала, — простонал, поднимаясь, мужчина.
— Что именно? Что не на ту напали? И вообще, втроем на девушку — нечестно!
— С тобой и вдесятером не справиться, — он отошел на безопасное расстояние.
— Пропустите ее, — раздался сзади женский голос.
— Ее попробуй удержи! — мужчина сплюнул себе под ноги.
— Прости, девушка, — незнакомка ощупала меня цепким взглядом. Понятно, кто у них в банде главный. — Зарабатываем, как можем.
— Бандитствуем, вы хотели сказать? — уточнила я, прищурившись.
— Зачем так? — женщина ткнула пальцем в толстый рулон, что висел у нее на шее. — Мы билетики даем!
— Гениально! — с губ сорвался смех. — Не боитесь, что побьют вас как-нибудь? Или в полицию наябедничают?
— Неа, наша полиция нас бережет! — она многозначительно ухмыльнулась.
— Все, как везде. — Оставалось лишь развести руками. — Что ж, надо идти. — Поправляем лямки рюкзачка и в путь.
— Иди, только осторожнее там, по твоим следам уже идут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Что? — я замерла.
— Дорога очень опасная, говорю, — улыбаясь, как ни в чем ни бывало, ответила женщина. — Иди. В пути, говорят, себя найти можно.
Их взгляды в спину я чувствовала еще долго, даже после того, как свернула. Вот ведь, забавно — когда арбуз требовал отпустить обратно в землю, что его взрастила, люди меня раздражали, а теперь, оказавшись в долгожданном одиночестве, я ловила себя на мысли, что не отказалась бы сейчас даже от общества Алекса, лишь бы тоска, сжавшая грудь, отпустила. Да, правильно говорят, что горное одиночество — особенное.