Но все же как я устал! Как устал!
Семь с лишним часов в этом времени. Почему я так слежу за этим? Какая разница, сколько я нахожусь здесь – часом больше, часом меньше? Все равно это только малая часть того, что мне еще предстоит.
Нет, все-таки нужно отдохнуть, лечь спать. Я понял, что чувство усталости похоже на то, как если я хочу спать. Значит, нужно просто уснуть, выспаться и встать бодрым и отдохнувшим. Я заставил себя подняться, выключить телевизор и пойти в комнату. Там я разделся и лег. Лежал в темноте. Сна не было. Тот я, из прошлого, совсем не хотел спать. Он не давал мне уснуть, и даже просто держать глаза закрытыми было довольно сложно. Я ворочался, изнывая от желания спать, и никак не мог уснуть.
Это было долго. Наверно, очень долго. Я не видел часов в темноте, но, судя по всему, это продолжалось не только не один час, но, казалось, и не одну ночь. Хотя в конце концов я все же добился своего – постепенно глаза стали закрываться все легче и наконец закрылись сами – я уснул.
Нет, только не это! Я снова оказался внутри своего сна. Я уснул – да, – но только тот я, который в прошлом, я же остался как и был, только теперь уже в спящем себе.
Нет! Это было невыносимо. Выходит, я не могу уснуть во времени? Так хотеть спать и не иметь возможности сделать это!
Усталость, тяжесть, сонливость. Я хотел бросить все и вернуться в свое время. Но не мог позволить себе сделать это. Нет. Тот я проснулся на секунду, переворачиваясь на другой бок, и я тут же воспользовался этим – не дал себе уснуть снова. Открыл глаза и потом поднял себя с постели. Уж лучше быть в окружающем мире, чем в пустоте и безмолвии снов, раз мне все равно не удастся заснуть.
Я пошел на кухню и снова сделал себе кофе, стал курить. Это всегда помогало, чтобы не спать. Но только не сейчас. Вернее, это помогало и разрушало сон, но у того меня, в прошлом. Я же не ощущал совершенно никакого действия, и даже наоборот – поскольку мне приходилось двигаться самому, усталость только увеличивалась, становясь уже совершенно невыносимой.
Мое время тянуло меня к себе – я чувствовал это и почему-то знал, что если вернусь туда, мне станет легче. Настоящее притягивало меня, я уже через силу держался в этом времени. Стоило лишь отпустить, мысленно разжать руки, и я бы сорвался и выскочил отсюда. Нет, нельзя делать это. Мне нужно быть здесь. Я не должен уходить, нет.
Я мысленно сжимал зубы и прилагал все больше усилий, чтобы держаться в этом времени – притяжение настоящего становилось все сильнее. Почти девять часов в этом времени. Я смотрел на часы, следя, как секундная стрелка бежит по кругу. Девять часов. Всего девять? Но это же мало, совсем мало, это не половина и даже не десятая часть того, что мне нужно. Всего девять часов… Почему так?
Я не понимал и не мог понимать что-либо, не мог думать, не мог вообще ничего. Лишь держался за это время. Я вцепился в него изо всех сил, так сильно, как только мог, иначе давно бы вылетел отсюда. Я не знал, что именно делаю, но внутреннее напряжение помогало оставаться здесь, не перемещаться назад. Я чувствовал, что стоит лишь немного ослабить хватку, и настоящее вырвет меня из прошлого.
Но пока я держался. Все, что было вокруг, да и я сам, который был здесь, перестало иметь значение. Я почти не замечал окружающего.
Стрелка на часах прыгала по циферблату от одной секунды к другой, от одной к другой. Тик-так, тик-так… Я вцепился в эту стрелку, вцепился в это мерное тиканье и уже не мысленно, а по-настоящему сжал зубы. Я должен держаться, должен.
Все плыло перед глазами. Я чувствовал, как дрожь пробегает по времени, я чувствовал, как дрожь пробегает по мне – напряжение было огромным и все увеличивалось, росло с каждым прыжком стрелки, с каждой секундой. Силы начинали оставлять меня. Усталость, и без того владевшая мной, теперь становилась огромной черной пустыней, иссушившей мои моря и реки, испепелившей мои города, превратившей в ничто все, что было во мне, и заполнившей меня, ставшей мной. Опустошение. Я был опустошен, я был без сил.
Но не желал сдаваться, хотя чувствовал, еще немного, и я просто умру от того, что во мне больше не останется сил даже на дыхание, даже на то, чтобы билось сердце.
А потом все кончилось.
Я вдруг увидел себя совсем в другом месте, поначалу не узнавая и не понимая где. Я сидел и дышал часто и прерывисто. Я никак не мог отдышаться, хватая ртом воздух. Пот выступил на лбу, круги плыли перед глазами. Какой-то человек испуганно суетился вокруг, пытаясь привести меня в чувство, и все говорил и почти кричал, спрашивая о чем-то. Голова кружилась, сердце колотилось с бешеной частотой. Сергей Степанович – я вдруг понял, кто этот человек. И то, где я нахожусь… Это ведь его кабинет, больница… Значит… я… в настоящем?
Так вот что произошло. Я начинал приходить в себя. Хотя все никак не мог отдышаться и все плыло перед глазами, но я чувствовал, что стало легче – да, пожалуй, напряжение ушло, мне уже не нужно было прилагать столько сил, чтобы быть.
– Да очнитесь же! Что с вами? Что?! – наконец начал я различать его слова.
– Ничего… – сквозь частое дыхание проговорил я. – Уже ничего… Сейчас пройдет.
– Что случилось? – не переставал спрашивать он. – Почему вы в таком состоянии? Ведь еще секунду назад…
Он достал какой-то пузырек и, открыв его, поднес к моему лицу.
– Нюхайте.
Я почувствовал резкий запах нашатырного спирта.
– Нет, – пытаясь отвернуться, произнес я, – не надо. Сейчас все пройдет.
– Как пройдет? – возмущался Сергей Степанович, все подсовывая мне пузырек. – Я ведь вижу, что вы еле живой. Еще немного, и пора отправляться в лучшем случае в реанимацию.
– Не надо в реанимацию, – отводя рукой его пузырек с нашатырем, проговорил я, все еще тяжело дыша, но уже более или менее спокойным голосом. – Все… Уже почти все.
– Да? – Сергей Степанович недоверчиво смотрел на меня, но все-таки закрыл пузырек крышкой и убрал его.
Дыхание выравнивалось, и сердце начинало биться уже не так часто. Я понемногу успокаивался и приходил в себя. Сергей Степанович наблюдал за мной, стоя рядом.
– Ну, рассказывайте, – наконец произнес он, видя, что со мной уже почти все в порядке, – что там у вас произошло?
– А что произошло? – спросил я.
– Вы сидели, спокойно говорили со мной, а потом закрыли глаза и через секунду начали задыхаться… вот так просто, ни с того ни с сего, – он внимательно смотрел на меня. – Как я понимаю, вы были во времени? Что там случилось? Почему вы вернулись таким?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});