Читать интересную книгу Чукотская сага - Юрий Рытхэу

Между тем в нашем поселке происходят десятки событий, каждое из которых заслуживает целого письма. Вот, к примеру, хоть одно из этих событий. Недавно от берегового припая оторвалась большая льдина, и на ней унесло в Чукотское море одного здешнего охотника. Несколько дней его носило по открытому морю, он уже почти и не надеялся на спасение. У него не было ни пищи, ни пресной воды, его льдина столкнулась с айсбергом и раскололась, так что он остался на маленьком осколке. Словом, досталось бедняге крепко, он уж действительно был, можно сказать, одной ногой в могиле.

У нас тут всё было поднято на поиски. Я тоже три дня ходила по тундре с одной из спасательных партий (мы ведь не знали сначала, что его унесло на льдине). Потом его обнаружил самолет, специально присланный из Анадыря, и вскоре пароход «Уэлен» снял его со льдины. Самое замечательное в этой истории не её внешняя сторона, не приключения охотника, которого носило по морю, а та удивительная внутренняя перемена, которая произошла в этом охотнике. Ты бы видела, Танечка, как он переменился! Был он человеком легкомысленным до крайности, хвастунишкой, редкостным лентяем. А теперь он в своей бригаде один из лучших.

Одни говорят, что это результат испытаний, пережитых им. Несколько суток он боролся один на один со смертью, сумел одолеть немалые трудности. Вплавь перебирался с расколовшейся льдины на более прочную, по крупинкам собирал уцелевший кое-где снег, чтобы добыть себе пресную воду… Словом, лениться было некогда, работать приходилось не жалея сил, по-настоящему. Только неустанный труд помог ему продержаться до прихода «Уэлена». Вот, говорят, он и приучился на льдине работать.

Другие — и не только в шутку — объясняют перемену тем, что этот охотник побыл некоторое время наедине с самим собой (вообще это ему совсем несвойственно). Дескать, болтать не с кем было, вот и пришлось впервые в жизни задуматься, вспомнить, как жил, посмотреть на себя со стороны. Картина получилась неприглядная, вот и понял человек, что надо жить по-другому, если удастся спастись от смерти.

А мне кажется, что на Кэнири (этого охотника зовут Кэнири) больше всего повлиял огромный размах спасательных работ. Он, видимо, и не предполагал, что на его поиски будут брошены такие силы — столько людей, вельботов, собачьих упряжек, самолет, пароход! Может, некоторые люди потому и бахвалятся, что смутно ощущают свою легковесность, ощущают несерьезное, неуважительное отношение товарищей. Вот и пытаются «набить себе цену». А тут Кэнири увидел, что, несмотря ни на что, его ценят, борются за его жизнь, рискуя собственной жизнью. Тут уж, конечно, не до бахвальства, тут надо платить чистой монетой труда. Думаю, что он это понял, почувствовал.

Я никогда, Таня, не забуду, как прощался Кэнири с летчиком, который его обнаружил. Летчик действительно очень рисковал во время поисков, так как погода была тогда нелетная. А он сумел не только обнаружить Кэнири, но, и сбросить ему на льдину пакет с продовольствием. Когда он улетал в Анадырь, весь поселок вышел провожать его. Кэнири ни одного слова не мог произнести. Летчик протянул руку, а Кэнири даже пожать её не смог, потому что у него на руках было в это время двое малышей — его сыновья. А спустить их на минутку с рук или передать жене он от волнения не догадался. Летчик и сам был взволнован, но старался не показать этого. Он взъерошил черные головенки мальчишек и похлопал Кэнири по плечу. А тот только кивал головой и смотрел полными слез глазами на своего спасителя, уже садившегося в самолет.

Теперь, когда удивляются перемене, происшедшей в Кэнири, мне всегда вспоминается эта сцена прощания. А перемена, видимо, на самом деле удивительная. Вчера встретил меня старый Мэмыль и говорит: «Слышали, Валя, новость? Не нашли мы Кэнири! Наверно, потонул он в Чукотском море. Вместо него совсем другого человека со льдины сняли. Совершенно другой человек! Подменили Кэнири морские кэле. Только просчитались: плохого взяли, а дали хорошего».

Ну, Танечка, не буду больше отнимать у тебя время эргыронскими новостями. Крепко-крепко целую тебя, моя родная, и надеюсь, что ты употребишь всё свое влияние для того, чтобы воздействовать на мою маму. Не люблю, когда она меня ругает.

Васе и маме твоей — самый сердечный привет!

Валька.

P.S. Танечка, хочу внести небольшое уточнение в свой адрес. Речь, собственно, идёт не столько об адресе (который остается прежним), сколько об адресате. Пиши теперь не «Валентине Алексеевне Крамаренковой», а «Валентине Алексеевне Эйнес». В первый же день после окончания учебного года мы зарегистрируемся. Так что к приходу твоего следующего письма у меня уже будет новая фамилия.

ПОСЛЕДНЯЯ ЯРАНГА

Одни люди сначала подумают как следует, обмозгуют каждое слово и только после этого говорят. Другие умеют и думать и говорить почти одновременно. У третьих мысли как бы не поспевают за словами; такие люди наболтают вам полные уши всякой всячины — и про то, что было, и про то, чего не было, — а потом сами удивляются, размышляют: «Откуда оно взялось? Кажется, и пьяным не был, а столько наплел, что даже вспомнить стыдно!»

Кэнири нельзя отнести ни к одной из этих трех категорий: он вообще никогда не думает о том, что говорит, — ни до разговора, ни во время него, ни после.

Разве кто-нибудь, кроме Кэнири, мог назвать Рультынэ отсталой женщиной? Никогда! Во всём колхозе «Утро» ни у кого, кроме Кэнири, и язык не повернулся бы произнести такие несправедливые слова.

Разве отсталая женщина могла бы воспитать такого сына, как Эйнес? Теперь-то, конечно, человек с образованием не редкость в нашем посёлке. Есть и приезжие образованные люди, есть и местные. Вамче и Рочгына закончили школу руководящих колхозных кадров. Аймына — курсы заведующих красными ярангами, Кэлевги — электромеханический техникум. У Мэмыля, у Атыка дети в институтах учатся. Но законченного высшего образования, кроме Эйнеса, никто из наших коренных односельчан ещё и до сих пор не имеет. А тогда, когда Эйнес окончил Хабаровский пединститут и получил назначение в родной поселок директором школы, — тогда, пожалуй, не только у нас, а и на всей Чукотке таких случаев не много насчиталось бы. Может рядовая колхозница Рультынэ гордиться таким сыном? Ведь недаром говорят, что слава солнца — это свет, слава охотника — его добыча, а слава матери — её дети.

Впрочем, иногда говорят и по-другому: «Всякая моржатина вкусна, но вкуснее всего охотнику мясо того моржа, которого он добыл сам». Да, я думаю, что даже фитиль жарника, горящий маленьким, неярким огоньком, не согласился бы поменяться с луной, сияющей лишь отраженным светом — сильным, но не своим… Что ж, Рультынэ может гордиться не только делами сына — за себя ей тоже краснеть не приходится. Её байдара, как говорится, тоже не посуху тащится.

Когда наш колхоз ещё только создавался, чьи имена значились первыми в списке его членов? Вслед за Мэмылем, за Вамче, Кымыном и Гэмауге записалась вдова Рультынэ. Иные ещё по два-три года после того раздумывали, присматривались, а Рультынэ сразу записалась, на первом же собрании. Уж очень тяжело ей жилось, поэтому сразу раскрылось её сердце навстречу новой жизни.

А в чьей яранге помещалась школа, когда Всеволод Ильич приехал в наш поселок, чтобы учить чукотских ребят грамоте? Тогда деревянных домов и в районном центре ещё не было, о домах знали только по рассказам охотников, которым довелось побывать в Анадыре или в Анюйске, на ярмарке. На следующий год пароход привез бревенчатый сруб и в наш поселок, но первую зиму Всеволод Ильич занимался с ребятами в яранге. Ты уже знаешь об этом, мой дорогой читатель: Валя Крамаренкова упоминала об этом в одном из своих писем. Но она не писала о том, что это была яранга вдовы Рультынэ! Об истории нашей школы Вале рассказывал, видимо, Эйнес, а он по скромности, конечно, умолчал о роли, которую сыграла в этом деле его мать. Между тем она уже тогда показала себя передовым человеком. Шаман грозился, что тот, кто пустит в свою ярангу школу, будет сурово наказан злыми духами. Силён ещё был тогда шаман, многие охотники верили ему, боялись прогневить злых духов. Может, и Рультынэ в душе немного побаивалась, но всё-таки не послушалась шамана.

Не послушалась и тогда, когда он подговорил охотников забрать из школы детей, выдумал, будто всех школьников навсегда отберут у родителей. В другой раз я ещё расскажу об этой истории немного подробней, а сейчас хочу только сообщить, что Рультынэ не поверила шаману, поверила русскому учителю, не забрала Эйнеса из школы. Гэмалькот и Атык тоже не забрали своих детей, а вслед за ними и другие охотники осмелели, — так что не удалось шаману сорвать организацию школы в нашем посёлке.

Ну хорошо, предположим, что всего этого Кэнири не помнит, — он тогда ещё мальчишкой был. Но о том, как Рультынэ работает сейчас, — об этом-то он знает, конечно. Знает, что она руководит женской пошивочной бригадой, которая приносит колхозу не меньше дохода, чем лучшие охотничьи бригады. Знает, что таких мастериц, как она, по всему побережью, наверно, и десяти не наберется. Известно ему, разумеется, и то, что Рультынэ, как человек уважаемый, как передовик колхозного производства, избрана депутатом сельсовета.