Вокруг все взорвалось криками. Хвала Дарену – это оказались не крики паники, а вопли ярости и проклятия странному воину, неведомо откуда появившемуся и начавшему убивать всех вокруг. Солдаты, повидавшие на своем веку уже немало и готовые к любой неожиданности, пришли в себя почти мгновенно. К сожалению, даже краткого мига растерянности хватило для того, чтобы потерять двоих. И для того, чтобы я сам чуть не отправился в мир иной, если бы не Ламил… Десятки ударов обрушились на убийцу со всех сторон, но от большинства из них он, словно в танце, уходил, а те, что достигли цели, бессильно натыкались на умело подставленный щит или скользили по чешуе доспеха. Мельтешение рук, ног, железа… Кто‑то воет, умирая после очередного удара воина… Я мотнул головой, разгоняя повисший в ней туман и, едва встав на четвереньки, поудобнее перехватил меч, с криком бросился к мелькавшим ногам врага. Как и было изображено на фигурке, доспех воина защищает лишь верхнюю часть туловища – все, что ниже талии, было полностью обнажено. Не знаю, повезло мне или воин оказался слишком занят многочисленными противниками, но мой меч, которым я махнул практически наугад, самым кончиком острия задел его левую ногу. Брызнула кровь. Рана, а скорее – порез, не очень тяжелая, но все же приятно видеть кровь врага! Я снова взмахнул мечом, одновременно пытаясь подняться на ноги. Сильный удар по затылку снова отправил меня на пол – воин саданул меня краем щита. Отгоняя кружащие перед глазами звезды, я перевернулся на спину и еле успел отклонить голову, как в то место, где только что находился мой лоб, едва не высекши из камня искры, впилось острие вражеского меча. Скорее рефлекторно, чем осознанно, я снова махнул мечом. Кого‑то – не знаю, врага или друга – оцарапал и попытался перекатиться в сторону. Сильный удар ногой по ребрам придал мне дополнительную скорость. Кто‑то споткнулся об меня и, заорав, повалился сверху, заливая мне лицо чем‑то липким…
Все стихло так же внезапно, как и началось. Только что вокруг стоял невообразимый шум, крики, лязг, топот и… Практически гробовая тишина, ощутимо давя на сознание, повисла над нами. Я рывком сбросил с себя подергивающееся в конвульсиях тело, кое‑как протер залитые кровью глаза… Женщина. Та самая, которая была обнажена на фигурке. Обнаженная и божественно красивая в своей наготе, она стоит за спиной напавшего на нас воина. Не просто стоит! Я почувствовал, что глаза вылазят из орбит, а челюсть вот–вот отвалиться, словно у древнего, больного старика. Они стояли боком ко мне и я смог увидеть картину практически во всех подробностях, насколько позволяло то, что я лежу на полу с глазами, залитыми чужой кровью, и то, что света вокруг еле–еле хватало на то, чтоб хоть что‑то видеть. Рука женщины погружена в спину воина. Как раз в том месте, где должно биться сердце. Дарен! Она же просто голой рукой пробила и чешуйчатый доспех, перед которым пасовала острая сталь, и кожу, мышцы, ребра…
— Гох»риэ фэ гх»аду, Эльфизиахровхо отхрод»э! – выкрикнула женщины, точеной ножкой отталкивая от себя застывшего воина. С чмокающим звуком ее рука выскочила из спины воина и женщина, брезгливо надув губки, тряхнула ей в воздухе, орошая все вокруг веером кровавых брызг.
— Чего? – выдавил из себя кто–то
— Это… – раздался другой голос, но тут же смолк.
«Гори в аду, Эльзиарово отродье!» – понял вдруг я. Вот, что она сказала! Слова жутко перекручены, но это то же язык, на котором говорим мы!
Между тем, женщина оглянулась по сторонам и чуть сморщила лоб, словно о чем‑то задумалась. Она протерла глаза, отчего вся правая сторона ее лица окрасилась красным – кровью убитого ей воина, которая покрывала всю правую кисть.
— В»эхы ащче кх»то? – не обращая внимания на кровь, покрывшую лицо, спросила она.
«Вы еще кто?» – чуть погодя, дошло до меня.
Наемники вокруг зашевелились. После того, что только что здесь произошло, никто не спешил убирать оружие. Даже то, что женщина абсолютно голая, даже то, что она невиданно красива, не развеивает настороженность окружающих. Если вспомнить, как она убила того воина, казавшегося неуязвимым…
— Прибить ее, от греха… – каркнул кто‑то.
Наемники угрожающе зашевелились, бряцая оружием. Женщина, прищурившись, смотрит по сторонам. Смотрит на поднимающиеся для атаки мечи, на устремленные в обнаженную грудь наконечники копий…
— Мы здесь случайно оказались. – я внезапно осознал, что уже стою перед ней и, немилосердно частя, отвечаю на ее вопрос. – Наверху на нас какие‑то твари напали. Нам удалось скрыться в пирамиде, а потом…
Снова сморщив лоб, женщина подняла руку в простом останавливающем жесте. Она мотнула головой, отчего длинные волосы, будто так и оставшиеся золотыми, как были на той фигурке, взметнулись веером.
— Я»ах тхэб»а пхан»имвах»ю, – произнесла она, чуть помолчав, – нхо са тхрауд»ом. Г»ахаври мех»делаене…
«Я тебя понимаю, но с трудом. Говори медленнее…» – я кивнул, показывая, что понял, и только раскрыл рот, чтобы повторить сказанное, как просила женщина, помедленнее… Воин, убитый ею, пошевелился. Так и оставшись с открытым ртом, я заозирался в поисках меча, оставленного где‑то на полу. Воин снова пошевелился – уже более отчетливо. Вот он! Упав на колени, я ухватился за скользкую от крови рукоять меча и изо всех сил вонзил его в горло оживающего врага. Кто‑то вскрикнул. Еще четыре копья вонзились в лежащее на полу тело. Только сейчас я понял, что оно как‑то странно шевелиться. Словно на полу лежит не человек, а марионетка. И кто‑то, чуть дергая вразнобой ниточки заставляет, так же вразнобой, подергиваться ее руки и голову. Дарен всемогущий! Это ведь не тело шевелиться…
С левой руки покойника свалился на пол щит и, чуть подрагивая, приподнялся на множестве маленьких, членистых ножек. Тут же ожил и меч, тоже отделившись от руки. Подрагивая, явно пытался слезть с головы мертвеца шлем… Передо мной оказались такие же твари, как те, что напали на нас наверху и от которых мы были вынуждены бежать сюда, под землю! Щит – это же та «тарелка»! Такая же, как напавшая на Молина в нашу первую встречу с этими существами. Меч… Я вспомнил тварь, от которой Баин заслонил щитом Молина. Точно такая же застряла в его щите тогда!
О том, что в моей руке меч, я забыл абсолютно. Я забыл обо всем, кроме осознания того, что оружие напавшего на нас воина оказалось уже знакомыми тварями. Живое оружие?!! Привела меня в чувство все та же женщина. Увидев происходящее, она выкрикнула что‑то, чего я так и не разобрал, и, упав рядом со мной на одно колено, яростно опустила окровавленный кулачок на «щит». Тварь громко пискнула, но еще громче раздался сухой треск – чуть выпуклый панцирь рассекла сетка трещин, разбежавшихся вокруг кулака женщины. Я заметил, что вокруг руки ее еле заметно светится красноватое сияние, но не уверен, что мне не показалось. Так же быстро, как расправилась со щитом, она повернулась к мечу и, быстро схватив, запустила его над головами стоящих вокруг людей куда‑то в сторону. Громкий всплеск – видимо тварь упала в воду. Не останавливаясь, будто ее движение перетекло в другое, женщина вскочила и подпрыгнула. Ее босые ножки опустились на почти сползший с головы мертвого воина шлем и, с хрустом, раздавили его вместе с черепом мертвеца. Ноги женщины чуть ли не до колен покрылись кровью и какими‑то серовато–белесыми ошметками, но она даже не обратила на это внимания. Даже не удостоив пораженных воинов, стоящих вокруг, взглядом, она снова выпрямилась и вопросительно уставилась на меня. Затянулось молчание…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});