Он был прав — было в ней что-то от ребенка, но при этом она точно знала, на каком свете живет. Я хорошо помнил, как она осадила Мартина, когда тот бросил на пол бумажку.
В любом случае я ей был благодарен за такое окончание вечера и за то, что она немного развеяла печаль-тоску, навалившуюся на меня после встречи с Агриппой.
Но все хорошее когда-нибудь кончается, а потому пиво, мясо и веселье тоже подошли к концу.
— На мороз поворачивает, — заметила Эбердин, ткнув пальцем в небо. — Вон вокруг луны ореол какой. Завтра-послезавтра изрядно похолодает.
— Бедная Агнесс, — печально посетовала Рози. — Ее и так постоянно колотит, а если еще сильнее подморозит… Не знаю, что с ней будет.
— Не совсем же Ворон зверь, — надвинул поглубже на голову я свой меховой треух. — Наверное, тогда он ее на улицу не выгонит.
— Кто его знает? — с сомнением произнесла Рози. — Вон Луизу же за продуктами отправил?
Это да. Луиза де ла Мале, дочка графа Жерома де ла Мале из Форнасиона меньше всего подходила на роль добытчика еды. Миниатюрная, не сказать — крошечная блондинка, которую за глаза простолюдины называли «карлицей», была совершенно не приспособлена к дальним походам. И почти никто не понял, почему и зачем палец Ворона, который называл имена новой группы добытчиков, вчера утром указал на нее.
— Где продукты — и где морозы? — неуверенно предположил я.
— Поживем — увидим, — подытожила Эбердин. — Идемте, дело к ночи. Вон и солнце уже давно село, а нам еще топать и топать.
— В горку. — Рози сунула ладошки в муфту. — А я столько пирога съела, мне даже дышать тяжело. Эраст, возьми меня на ручки, а?
— Э-э-э, Рози… — только и сказал на это я. — Кто бы меня самого на руках потащил или хотя бы на загривке. Знаешь, как я сам объелся?
— Странное дело, — задумчиво глянула на небо Рози. — Дома все время кто-то предлагал носить меня на руках, но я всегда была против. А здесь я сама предложила мужчине это сделать, но против — уже он. Вопрос — что-то изменилось во мне или тут герцогство неправильное?
— Нет, просто в этой корчме, — Эбердин ткнула пальцем в оставшийся позади Кранненхерст, — очень хорошо кормят. А мужчинам после славного застолья еда всегда на мозг давит, им не до нас становится. Фон Рут еще ничего, он хоть отшутился. Предложила бы ты подобное моему братцу Флетчу после пира или, не приведи боги, с похмелья — ох, он тебе много чего сказал бы!
— Н-да? — Глаза фиалкового цвета оценивающе осмотрели мою фигуру, густые ресницы затрепетали, и я был прощен. — Тогда ладно. Сама дойду. Но помните, фон Рут, вы мне должны.
За что — непонятно. Но, впрочем, должен и должен. Не денег же?
Мороз крепчал, сугробы серебрились под лунным светом, снег скрипел под подошвами на все лады.
— А мне нравится. — Рози снова уцепилась за мой локоть. — Воздух здесь, на горе, такой особенный, да? Он пахнет елками, снегом и еще чем-то неуловимым. Эраст, как ты думаешь, чем?
— Вроде голоса? — встрепенулась Эбердин внезапно. — Фон Рут?
— Ш-ш-ш, — приложил я палец к губам моментально замолчавшей Рози.
И верно — не так уж далеко от нас вечернюю тишину разорвала ругань, а секундой позже кто-то громко закричал. Крик был женский. А еще вроде как брякнула сталь.
— Может, не надо? — мигом сбросила маску девочки-подростка Рози, заметив, что я положил руку на эфес шпаги и Эбердин сделала то же самое. — Мы не знаем, кто там, что там?
— Чужие здесь не ходят, — отцепил ее руку я и снял с головы треух, который порядком глушил звуки и мешал вертеть головой. — А если это наши, то тянуть не стоит. На вот, подержи, пока я не вернусь.
— Замерзнешь же, — заботливо сказала Рози, беря мой головной убор.
— А-а-а! — снова раздался женский крик, уже совсем недалеко, как бы не за следующим поворотом, и тут же стих.
Дальше тянуть не стоило, и я спешно припустил по дороге, доставая из ножен шпагу и дагу. Эбердин последовала за мной.
Глава 14
Луиза де ла Мале и в самом деле была совсем крошечной, особенно это было заметно сейчас, когда она, скорчившись и прикрывая руками голову, лежала на тропе, ведущей к замку. Причем, как я и предполагал, прямо за ближайшим поворотом.
Тот негодяй, который бил ее ногами, особо на нее не смотрел — даже при такой незначительности цели все равно промахнуться было трудно. Лицо его скрывала тряпка, одет он был в добротный полушубок, который вызвал у меня смутные ассоциации. Впрочем, думать особо было некогда — чуть подальше на дороге, похоже, кому-то из наших приходилось не слаще, чем малышке Луизе. Как бы еще не хуже.
Меня разбойник заметил поздно, я ведь орать что-то вроде: «Что ж ты делаешь, паршивец эдакий!» не стал, а сразу вогнал ему в живот сталь шпаги. С доворотом (как меня учил Гарольд, который вечерами охотно со мной упражнялся в фехтовании), чтобы выпустить как можно больше крови и по максимуму располосовать требуху. Никто не должен обижать маленьких, тем более тех, кто относится к категории «наши».
Негодяй что-то невнятно промычал, когда лезвие клинка покинуло его тело, а после негромко вскрикнул, когда я для верности, походя, еще и дагой его в бок ударил. Он прижал руки к животу и завалился на снег рядом с графиней де ла Мале, которая уже не кричала, а тихонько скулила.
Увы, но спрашивать у нее про то, как она, времени не было. На моих глазах пару ее спутников и моих соучеников, просто и незамысловато убивали — в лунном свете блестели ножи, топоры на длинном древке, кто-то из разбойников даже держал в руках нечто вроде пики.
— Коли его! — завопил кто-то. — В ноги меть! Повалим на дорогу и тогда уж всласть покуражимся.
Еще двум ученикам Ворона было уже не помочь — их тела лежали на дороге в лужах крови, рядом валялись кули с продуктами, которые добытчики тащили в замок. Словом, это точно была та группа, которая ходила на заработки. Оставшиеся в живых, стоя спина к спине, отмахивались шпагами от вплотную подступающих убийц, но их гибель была только вопросом времени. Разбойники как волки окружали их со всех сторон, к тому же я заметил следы крови на снегу. Скорее всего, ребятам тоже перепало в момент нападения.
Еще трое мерзавцев распластали в сугробе на обочине девушку — они зажали ей рот и мутузили кулаками, чтобы та не брыкалась, причем один из них, буквально сидя у нее на ногах, все норовил ударить в живот. Что именно у них в планах — сомневаться не приходилось. Сначала — убийства, потом — культурная программа. И на закуску — снова убийства.
Самое паршивое — разбойников было много. Очень много — человек пятнадцать, если не больше. И все — крепкие рослые парни, так сказать, соль земли. Впрочем, бояться и раздумывать было некогда. Агриппа еще тогда, летом, несколько раз говорил мне:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});