Стучусь в каюту к командиру дивизии. Вхожу. Подчеркнутая аккуратность во всем. На письменном столе ничего лишнего. Никаких пепельниц. Сам Лев Михайлович не курил и у него не курили. На полках много книг, некоторые из них на иностранных языках. Есть и художественная литература.
— Здравствуйте, Владимир Александрович! — приветливо говорит Галлер и сразу же переходит к делу: — В нынешнюю зиму рулевые и сигнальщики для дивизии будут обучаться на «Марате». Мы хотим эту школу поручить вам, тем более что штурманская служба корабля заняла призовое место. Как вы на это смотрите?
— Опыта у меня в таком деле маловато…
— Хотя скромность и украшает человека, но вы на себя возводите напраслину. Судя по делам в группе малых секторов, опыт вы приобрели, и неплохой. Через две недели прибудет молодое пополнение. Подумайте, что вам нужно для организации обучения. Недостающее можно приобрести в Ленинграде. Денька через два-три заходите со своими планами. У вас есть вопросы?
— Разрешите со всеми вопросами зайти в указанное вами время?
— Пожалуйста. Желаю доброго.
Не успел вернуться к себе в каюту, как появился Поляков.
— Ну как, со щитом или на щите?..
— Насчет щита не знаю… А вот насчет школы рулевых и сигнальщиков дело ясное. Понимаешь, эта школа организуется прямо на линкоре, а руководство ею Лев Михайлович возлагает на меня. Пробовал объяснить ему насчет отсутствия опыта, но куда там… Приказано через два-три дня доложить планы, а через десять дней начать обучение.
— С прибавлением тебя, Володенька! Еще одна нагрузочка добавилась… Значит, в гору идешь, раз начальство доверяет…
— Довольно подначивать!.. — Я решительно шагнул вперед, намереваясь завалить Димку на кровать и помять ему бока.
Нашу возню прекратил сигнал на обед. Умылись в моей каюте и дружно двинулись к столу.
…Давно миновал Новый год. Работа в школе оказалась очень увлекательной. Там не только обучали специальности, но заодно и ликвидировали безграмотность. Интересно проходили политзанятия по особой программе.
За работой мы и не заметили, как нагрянул март, а за ним и апрель не за горами…
В один из мартовских дней после обеда сижу в каюте, читаю газеты. Вдруг стук в дверь. Входит добрейшая душа — старший врач.
— Не побеспокоил? Прошлый раз, помнится, я обещал, как увижу, что штурман-редактор дошел до точки, прогнать его в санаторий. Мое слово твердое: вот две путевки.
От неожиданности я растерялся. Забота нашего корабельного доктора чрезвычайно меня растрогала. Ни на каких курортах ни я, ни жена еще не бывали…
— За заботу спасибо. Но надо посоветоваться с дражайшей половиной.
— И то правильно. Советуйтесь, только недолго.
Из каюты позвонил в Ленинград на СКУКС (специальные курсы усовершенствования командного состава), где работала жена. Думали, гадали и решили: рискнем… Когда еще придется побывать в ялтинском санатории?.. А через два часа раздался телефонный звонок:
— Товарищ Андреев, зайдите ко мне.
Зачем я понадобился командиру, понять не могу. В секторе дела идут вроде бы нормально, в школе тоже… Пошел. Стучусь в каюту. Иванов предлагает садиться и без всякого вступления начинает:
— Вы у нас, товарищ Андреев, служите хорошо. Расставаться нам с вами жаль, но вы назначены на Дальний Восток. Обстановка там сейчас напряженная, происходят вооруженные конфликты с китайцами. Японцы не прекращают свои провокации на наших дальневосточных границах, которые нужно всячески и быстро укреплять. Свои штурманские обязанности сдадите второму младшему штурману.
Сдал командиру все документы по мобилизации и войсковой (корабельной) разведке. Сдал и свои служебные обязанности. Вернулся в каюту и вижу на письменном столе узелок, завязанный салфеткой. Развязал и обомлел: в свертке полный набор тарелок, граненый стакан и блюдце, ложки, нож с вилкой… Это вестовые провожают младшего штурмана. Никто их не учил, никто им не приказывал, сделали по доброте своего сердца. Было от чего разволноваться…
Не успел опомниться — набежали друзья.
— Куда, на какую должность назначили?..
— Сам, братцы, ничегошеньки не знаю. Приказано завтра утром явиться в электроминную школу, к начальнику эшелона.
Распрощался с рулевыми и Штурманскими электриками; подарил им свою награду — шеститомник В. И. Ленина. Раздал на память все, что мог, в качестве сувениров…
С самыми близкими дружками прогутарили чуть ли не до рассвета. Вестовые в последний раз напоили штурмана любимым чаем. Крепко пожав руки друзьям, взял чемоданчик с нехитрым багажом и подарком вестовых и вышел на верхнюю палубу.
Сейчас, через несколько секунд, сделаю последние шаги, и прощай, мой родной «Марат»! Грустно, ох как грустно расставаться с кораблем, с товарищами, с которыми так хорошо жилось и работалось…
Распрощался с вахтенным начальником Василием Кондратьевым.
— Ты, Володя, нас не забывай. Пиши, как там, на Востоке.
Последнее крепкое рукопожатие — и вот я уже иду к трапу. На кормовой трап с берега поднимается запыхавшийся Галаульников.
— Давайте-ка чемоданчик, я провожу вас.
До электроминной школы дошли в красноречивом мужском молчании. Потом не выдержали, обнялись.
— Счастливого вам в жизни! Семь футов под килем! — Галаульников повернулся и, немного сутулясь, быстро пошел на корабль.
Открыв калитку массивных ворот, я шагнул в неизвестное…
И на Тихом океане…
Все первое
В электролинией школе я представился начальнику эшелона Николаю Ефремовичу Басистому. Оказалось, что он начальник штаба 1-й Морской бригады Морских сил Дальнего Востока, а я назначен флагманским штурманом этой же бригады.
В эшелоне же на меня возлагалось заведование… хозяйством. Это последнее сообщение заставило мою штурманскую душу вскипеть… Свое недовольство я тут же высказал Басистому. И получил спокойный ответ:
— Приказ подписан, в пути на вас возлагаются обязанности, о которых вам уже было сказано. Через трое суток, данных на устройство личных дел, вы с вещами должны быть в электроминной школе. Семьи брать запрещено. Ознакомьтесь с составом хозяйственной команды и можете быть свободны.
…Путь начался с непогоды.
В день отправки личный состав вышел из Кронштадта в Ораниенбаум пешком, по льду. Было морозное мартовское утро. Шли весело, с песнями, но, видимо, неторопливо: к железнодорожному составу, стоявшему на путях Ораниенбаумской гавани, подошли с запозданием. Часть людей прыгала в теплушки уже на ходу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});