Она превратилась в домохозяйку.
Из-за частых поездок мужа ей все чаще приходилось оставаться одной. Хотя нельзя сказать, что она была в полном одиночестве. Вскоре после того, как они купили Свиппопп, свекровь продала квартиру на улице Камиллы Колет и переехала в дом, находившийся всего в трехстах метрах от них. Алисон ничего не связывало с Лиллехаммером, если не считать дачу, что она когда-то снимала в Хорншё. Но в Осло она чувствовала себя одинокой. Она прекратила общение с владельцем пивзавода из Ларвика, а до семьи в Тронхейме было далековато. В Рустахогде Алисон снова могла каждый день видеть сына; она привыкла быть рядом с Туром с тех пор, как покинула супружескую спальню и переселилась в его комнату Похоже, Алисон больше не хотела отпускать сына от себя — то ли для того, чтобы защищать его от жизненных невзгод, то ли для того, чтобы руководить его поступками, а вероятнее всего, и для того, и для другого.
Из своих многочисленных детей Тура она любила больше всех, она его почти обожествляла и со временем впала в психологическую зависимость от него. Впрочем, что касается переезда Алисон, то в дело вмешались и практические соображения. Хейердалы ждали ребенка, и кто, как не будущая бабушка, мог оказать им наилучшую помощь в устройстве быта.
Лив нравилось общество свекрови. Они не успели толком познакомиться до поездки на Фату-Хиву, но в Свиппоппе сблизились и стали доверять друг другу. Как и Тур, Лив звала Алисон мамой. У свекрови и невестки был одинаковый тип интеллекта, и их взаимная симпатия постепенно переросла в дружбу.
Все лето Тур неустанно трудился над рукописью, прерываясь только на еду, которую Лив подавала на кухне. Он писал от руки. Затем Лив помогала ему перепечатывать рукопись на маленькой портативной печатной машинке{221}. В августе текст был готов, и Тур снова отправился к знаменитой медной двери «Гильдендаля».
Тем временем Лив пришло рожать.
Тур-младший родился в конце сентября в больнице Лиллехаммера. Никто не сомневался в том, как его назвать, — Туром звали отца, и Туром звали деда.
Дискуссия развернулась по поводу крестин. Хотя атеистка Алисон и разрешила крестить своего сына Тура, она осталась принципиальной противницей крещения детей. И если в остальном они с Лив были единомышленницами, то здесь их мнения разошлись — Лив считала необходимым крестить младенца. Правда, церемония была отложена; лишь восемь месяцев спустя сын Тура и Лив прошел обряд крещения в церкви Ларвика. На церемонии присутствовал дедушка-пивовар. Алисон в церкви не появилась{222}.
Сдав рукопись, Тур Хейердал с новой силой взялся за решение полинезийского вопроса. Он планировал создать новый, сугубо научный труд, дав ему рабочее название «Полинезия и Америка»{223}.
Его родители были недовольны, что он забросил зоологию. Ведь Тур покинул университет, где получал научную подготовку, — и как тогда быть с запланированной докторской диссертацией? И хотя Тур теперь «целиком и полностью перешел от биологии к полинезийской антропологии»{224}, он так и не оформил перевод на обучение с зоологического факультета на этнографический. Главным образом, это случилось потому, что учиться ему до смерти надоело. Но не только подсчет волосков на спинах мух-дрозофил отвратил Хейердала от цитадели знаний. Он никогда не принимал участие в каких-либо объединениях, и, будучи индивидуалистом, чувствовал себя неуютно в университетской среде. Он хотел учиться, но не обучаться. Он хотел все делать сам.
Три поколения. Тур-старший, Тур и Тур-младший
У него не оставалось другого фундамента для своих научных изысканий, кроме сведений, добытых в библиотеке Крёпелиена, и опыта, приобретенного на Фату-Хиве. Изучая труды антропологов, биологов, ботаников, археологов и лингвистов, посвященные островам тихоокеанского бассейна, и рассматривая их результаты во взаимосвязи, Тур надеялся пролить новый свет на старые проблемы. Его метод нарушал правила того времени, когда каждая наука с болезненным усердием охраняла свою территорию и не терпела, когда кто-то извне пытался проникнуть в ее владения. Но Тур Хейердал не признавал никаких такого рода препятствий, он искал знания везде, где их можно было найти, хотя порой за это приходилось дорого платить.
Погружаясь в сухие научные данные, он иногда вспоминал, как Лив удивлялась, почему прибой ударяет только в восточный берег Фату-Хивы, и никогда в западный, и как они боролись со смертью в убогом каноэ Тиоти и дырявой лодке Греле. Он вспоминал красных каменных богов Хенри Ли, рассказы каннибала о Тики и момент, когда к нему впервые пришла дерзкая мысль о том, что полинезийские острова населялись с востока. Теперь же Тур находил новые доказательства своей гипотезе: изучая научную литературу, он убедился, что у полинезийцев и индейцев с западного побережья Канады есть сходные черты.
Но литература содержала массу аргументов, подтверждающих и противоположную точку зрения. Наиболее существенным из них была найденная лингвистами языковая общность полинезийцев и малайцев. Кроме того, ученые утверждали, что тип полинезийского каноэ возник на западе, то же самое касалось привычки держать свиней, кур и собак как домашних животных. При этом малайцы и полинезийцы использовали одни и те же культурные растения — банан, кокосовый орех, хлебное дерево, таро, батат и сахарный тростник{225}.
В рабочем кабинете в Свиппоппе складывалась, если сказать помягче, весьма странная и беспорядочная картина, и Тур пока был не в состоянии сделать какие-либо выводы. Время от времени он пристально смотрел на глобус, на огромный Тихий океан, покрывавший половину поверхности Земли, где расстояния для тех, кто хочет пересечь этот океан, одинаково велики, если плыть вдоль экватора или в более высоких широтах. Но тем, кто двигается против ветра и течений, плыть гораздо труднее, чем тем, кого попутные ветер и течение подгоняют. Из лекций по математической географий он знал, что северная часть Тихого океана подобна гигантскому водовороту: водные массы направляются к западу в экваториальных широтах, затем склоняются к северу вдоль азиатского побережья к Аляскинскому заливу и снова возвращаются на юг вдоль побережья Северной Америки. И если предположить, что…
Однажды размышления Тура Хейердала прервал стук в дверь.
Это был хозяин расположенного ниже Свиппоппа двора, где они брали молоко. К нему приехал брат, давно эмигрировавший в Канаду. Прошлым вечером они слушали по радио лекцию Тура, в которой он рассказывал о наскальных рисунках и старинных статуях на некоторых островах Полинезии. Продавец молока интересовался, не согласится ли Тур зайти к ним на чашечку кофе. «Мой брат хочет кое-что показать вам», — сказал крестьянин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});