Ахмед задирает моё платье, оголяя тело. Мужчина напоминает маньяка, запертого многие годы в тюрьме, и дорвавшегося до женского тела после долгого воздержания. Он напоминает дикое животное. Нетерпеливо разрывает трусики, заставляя меня поражено охнуть.
- Хочу тебя. – шепчет он, и я понимаю, что ему нужно успокоиться, отвлечься. Повинуюсь его желанию и помогаю расстегнуть брюки и приспустить боксеры, чтобы освободить член. Накрываю его рукой и ласково провожу большим пальцем по головке, растирая прозрачную капельку. – Не бросай меня больше, Малышка. Только не ты.
- Звучит как признание. – еле слышно шепчу я, слова из меня вырывается быстро. Ляпнув такую чушь, прикусываю язык, надеясь, что Аль-Мактум меня не услышал. Стараясь его отвлечь, сажусь на толстый орган, стремительно проникающий в меня. Из груди вырывается хриплый стон, грубое вторжение приносит саднящую боль. Член проникает так глубоко, что его пульсацию я чувствую даже в горле. Становится даже трудно дышать. Приподнимаюсь, чтобы стало легче, но Аль-Мактум притягивает меня обратно, вновь насаживая меня как шашлык на шампур.
- Это и есть признание… - говорит Ахмед, припадая губами к моему животу, внутри которого порхают и без его слов бабочки. – Я люблю тебя.
Бабочки взрываются, образуя фейерверк эмоций и чувств. Голова идёт кругом от эмоций. По телу разливается волна искрящего тепла от корней волос до кончиков пальцев. Я почувствовала как острый оргазм, чувственный как никогда прежде, пронизывает всю меня, подбрасывая и заставляя расплакаться. Даже в самом своём ярком сне не могла представить такое.
- Я тоже люблю тебя. – не знаю, сказала ли я это вслух или слова просто пронеслись в моей голове. Было трудно контролировать себя, потому что рёбра сдавливали легкие, а сердце, как загнанный в угол заяц, скакало на бешеной скорости.
Мужчина издал рык, кончая в меня, напоминая извергающийся вулкан. Его лава растекалась внутри меня, делая еще счастливее. В голове пронеслась мысль, что я хочу еще одного ребенка от этого невероятно упрямого и сложного человека.
Глава 26.
Ахмед.
Тонкое тельце доверчиво прижималось ко мне. Малышка сонно сопела, напоминая мне маленького ёжика, закинув на меня ножку. Почти прозрачная. До невозможности хрупкая…
Я получал какое-то дикое эстетическое удовольствие, рассматривая мою маленькую ведьмочку. Внутренний зверь сегодня довольно урчал, превратившись в домашнего кота.
Хотя в душе был самый настоящий раздрай. Меня раздирало от леденящего чувства злости на отца, который умер как будто назло нам, и одновременно с этим моё сердце билось с новой силой, обретя надежду. Сказав три слова, я испытал облегчение, что признался самому себе в том, что сжирало меня три года. Эта ведьма влюбила меня в себя одним движением своих аппетитных бёдер, привязав невидимыми путами к себе на всю оставшуюся для меня жизнь.
Нужно было идти, встретиться с Амиром и обсудить, что мы делать дальше. Пока было тихо, во дворце все были оглушены новостью, за пределами дворца пока ещё никто не знал, что Эмир мёртв. Но скоро медиа взорвутся, и голодные хищники, жаждущие оторвать от нас побольше мяса, прибегут к нашим дверям.
Тело отца забрали врачи, и сейчас уже должно было быть готово заключение, которое решит многое. Умер он своей смертью или его убил кто.
Осторожно выбравшись из-под Виктории, стараясь не разбудить её, я еще раз окинул Малую взглядом, рассматривая правильные черты лица. У нее был миниатюрный носик и пухлые губы, острые скулы и румяные щеки, чёрные брови и белесые волосы.
В коридоре приказываю охране:
- Головой отвечаете за нее, если случится что-то, казню всех! – они напряжённо кивают. Утром мы с Амиром всю охрану закрыли для допроса, а военный спецназ поставили вместо них.
Амира нахожу в кабинете отца, брат потерян и немного пьян, еле стоит на ногах. На щеке красуется синяк со следами зубов. Остаётся только догадываться, с кем это брат так горячо мутит. У него новая наложница?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Рафхат будет с минуты на минуту. Так что ты вовремя. – бросает он, падая на диван, и откидываясь на нем. Амир задумчиво рассматривает белоснежный потолок. – Меня преследует ощущение его присутствия. Даже в голове постоянно слышу его слова! Никогда не думал, что он может быть правым.
Сажусь рядом с ним, мысленно соглашаясь.
- Он всегда повторял мне, что единственный кому я могу доверять – ты. Чтобы между нами ни было. Я всегда думал, что это чушь. Мы никогда не были близки и никогда не понимали друг друга, как мы сможем ужиться? Как будем доверять? Был уверен, что поубиваем друг друга через час как останется одни. А сейчас он умер, и теперь понимаю, что ты единственный, кого я сейчас хочу видеть и кому могу довериться. – Из груди Брата вырывается хриплый вздох. - Я помогу тебе развестись с Джанной и жениться на твоей Русской как положено, по их законам. Не уезжай только, не вывезу я это все один. Ты мне тут нужен.
Меня неожиданно пробирает глухой, детский смех. Из-за которого Амир начинает на меня злобно коситься, не понимая причины и обижаясь на моё поведение. Он мне душу открывает, а я смеюсь как конь.
- Ты неправильно меня понял. – сквозь смех говорю я, вытягивая примирительно руку. – Просто сегодня какой-то день откровений. Я за всю свою жизнь столько не признавался в любви как сегодня.
Амир не успевает мне ответить, потому что в кабинет залетает раскрасневшийся Рафхат. Возбужденный и взволнованный начальник охраны отца впервые за его жизнь выглядит растерянным. Его лицо покрыто красными пятнами.
- Амир… - мужчина не знает пока как обращаться к брату. Еще никто из нас до конца не осознал произошедшего до конца. – Хочу доложить. Врачи произвели вскрытие. О... – голос Рафхата сбивчив, он глотает окончания слов. – Его отравили. Нам не удалось установить яд. Чудо, что мы вообще его обнаружили. Если бы Вы не нашли отца ночью, а только утром… то доказательств, что его убили уже не осталось. Яд быстро выходит из организма.
Брат шумно вбирает в себя накалившийся воздух.
- Где результаты вскрытия? – не остаётся и тени взволнованности в голосе Амира. Брат напоминает мне отца: горячего и резкого. – Скажи мне Рафхат, как так получается, что у тебя под носом почти всю семью мою чуть не вырезали?
- Эмир. – Рафхат становится на колени перед нами. – Готов понести любое наказание, которое Вы для меня выберете.
- Рафхат. – Амир резко становится на ноги, выпрямляется и широко расставляет ноги. – Ты обвиняешься в самом тяжком преступлении – государственной измене, ты подозреваешься в покушении на жизнь членов царской семьи: жены и сына Ахмеда Аль-Мактума, а также Магомеда Аль-Мактума.
Лицо мужчины искажается, он выглядит шокированным и удивлённым, растекается в ногах Брата, тихо повторяя:
- Клянусь, это не я. Виноват, допустил, не досмотрел… но я бы никогда… - удивительно какие вещи творит с человеком власть. В детстве мы жутко боялись страшного Рафхата, легенды о котором можно было сложить в толстую книгу. Он мог все. Верный пес отца. Мы страшились, что он пооткручивает нам головы или еще что похуже. А теперь, он катался в ногах у брата, вымаливая у него пощады. И Амир мог сделать с ним все, что захочет. – Я причастен к покушению на Викторию, но не по своей воле. Это был приказ Вашего отца. Я лишь руки Вашей воли.
Амир открыл дверь и сделал знак рукой, заставляя войти охрану в кабинет.
- Увести и допросить его! – холодно отчеканил он, сцепив руки. – Без результатов – не возвращайтесь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Думаешь, Рафхат может иметь отношение к смерти отца? – спрашиваю Амира, когда его уводят, глубоко внутри себя я сразу все понял. Отец не мог умереть сам, он не позволил бы смерти забрать его на тот свет, пока он не решит все свои дела на этой грешной земле. И все же, после слов Рафхата во мне проснулась жажда мести. Кто-то расчетливо лишил его жизни перед самым нашим носом.