Аль-Мактум достал сигарету и закурил, желая успокоить нервы.
Он сидел широко расставив ноги, обдумывая происходящее, бледный и злой. А я переминалась с ноги на ногу перед ним, боясь узнать волнующее меня все эти минуты. Сердце болезненно сжималось при мысли, что у Ахмеда и Джанны могло быть что-то. Головой я понимала, что это ничего не значит, но сердце все равно обливалось кровью.
- Я не знаю… - хрипло говорит он, делая очередную затяжку и ероша волосы. – Последнее, что помню, разговаривал с отцом и выпил стакан, даже не помню с чем… и все. Темнота. Поэтому я не помню, было у меня что или нет с ней. Может она залезла на меня, пока я был в отключке. – Аль-Мактум выпрямляется. С растрёпанными волосами и горящими глазами, он был дико сексуальным. От его слов в груди простреливает, меня пронзает стрела ревности. – Но во вменяемом состоянии я бы никогда с ней переспал. Не дотронулся бы до суки…
Мне хотелось бы сказать ему, что я знаю.
Но из-за кома в горле и слова не могу сказать, губы слиплись. По щекам катятся крупные слезы, соль из которых обжигает щеки.
- Иди ко мне, Малышка. – просит Ахмед, протягивая руки, маня к себе. – Нельзя позволить ему вбить между нами клин снова. Он только этого и хочет.
Послушно усаживаюсь к нему на колени, испытывая некоторое чувство облегчения от его близости. Он цел и невредим и это самое главное. Даже если эта Рыжая забралась на него, это ничего не значит. Это нельзя засчитать за измену.
Дверь распахнулась со стуком и на пороге появился сонный Амир с покрасневшими глазами. В глаза сразу же бросался след от зубов на его правой щеке. Старший брат Ахмед явно кутил с размахом.
Выражение лица было мрачным и тяжелым, я сразу же поняла – что-то случилось.
- Амина нашли. – холодно отрапортовал он. – с пулей в башке.
+++
Первые секунды я находилась в оцепенении, мозг отказывался принимать эту новость, отторгая её. У нас с Амином были непростые отношения. Львиную долю наших коротких отношений мы ненавидели друг друга, но последние дни мужчина проявлял по отношению к нам с Мустафой дружескую симпатию и даже преданность.
В комнате стояла оглушительная тишина, отчётливо был слышен стук моего взволнованного сердца, готового разорваться под гнётом происходящего. Сколько еще всего мы должны были пережить, чтобы уже найти покой? В состоянии шока я даже не заметила, что Ахмед стиснул меня до отметин, в его глазах застыло нечто страшное и кровожадное.
Они вели с Амиром безмолвную беседу, понятную только им двоим.
- С Мустафой все хорошо. Я приставил к нему усиленную охрану. Его никто не тронет. – слова Амира доносились до меня откуда-то издалека. Кивнула на автомате, не отдавая отчета своим действиям.
- Он перешёл все границы… - Ахмед с лёгкостью пересадил меня со своих колен на кожаный диван и поднялся на ноги. Его решительный настрой ни мог не пугать. Сейчас он был способен на все, даже на отцеубийство. Я не успела и глазом моргнуть, как мужчины покинули комнату, напоследок бросая мне: Жди здесь.
Сейчас они напоминали братьев-близнецов.
Оставалось только беспомощно повиноваться и ждать.
Ахмед.
С друзьями у меня всегда было туго. Трудно заводить друзей, когда ты Аль-Мактум. С Эмиром мало кто дружит искренне. Да и как можно дружить с тем, кто по сути является твоим хозяином?
С Амиром в детстве наши пути разошлись, мы не стали ни друзьями ни братьями. Мы были как партнеры по бизнесу, которым приходилось терпеть друг друга для достижения общих целей.
А вот Амин за все эти годы все же стал моим другом. Единственным, кому я доверял. И он умер из-за преданности мне.
- Я отрекаюсь от всего, что мне положено. Не хочу даже носить его фамилию. – из моей груди вырывается свистящее шипение. – Сегодня же забираю Вику и Мустафу и уезжаю подальше от этого кровожадного упыря – папочки.
- Ахмед, не горячись. – Амир пытается меня успокоить, кладёт руку на плечо, заставляя остановиться. – Я говорил с ним сегодня, и он обещал, что больше не будет вмешаться в Ваш любовный треугольник. Он слово дал. Ты знаешь, он всегда держал свое слово!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Ключевое слово – держал. – отталкиваю его, и, чтобы выпустить пар, обрушаю весь свой гнев на ни в чем не виноватую стену. Наношу удар за ударом, сбиваю кулаки в кровь. – Вместо того, чтобы не мешать, он накачал меня наркотой и подарил Джанне, не удивлюсь, если при этом еще член ленточкой перевязал. А пока я был в отключке он убрал Амина. Кто следующий? Мой сын?
Амир ничего не отвечает, лишь зыркает недовольно.
- Пойдём, поговорим с ним, но прошу тебя, держи себя в руках.
Мы вваливаемся в спальню отца без приглашения, расталкивая его охрану, дежурившую у покоев. В последний раз мы так делали в глубоком детстве, когда нам не спалось и хотелось играть.
Мрак давил на глаза, ни одного лучика света ни проскальзывало в покои отца.
- Папочка, просыпайся, пожалуйста, твои сынишки пришли, хочется услышать новую порцию сказок Магомеда Аль-Мактума. – выкрикиваю я, подходя к его кровати. Отец крепко спит под одеялом, это чудовище ничего не беспокоит, совесть не мучает. Он даже звука не издаёт.
- Ахмед! – осуждающе восклицает Амир и оттаскивает меня от кровати, после чего слегка трясёт отца. – Отец, но поговорить нужно. Просыпайся.
Мы с Амиром вздрагиваем одновременно, предчувствуя неладное, когда отец не реагирует на наши слова. Замираем на несколько секунд, страшась, что наши опасения подтвердятся. Брат откидывает одеяло.
Не ожидал, что мне будет так больно. Как будто лезвием полоснули. Жуткая боль пронзила насквозь.
Он мирно лежал на своей кровати. Смиренно спал вечным сном. Тонкая струйка из носа засохла на его лице.
Амир отшатнулся и осел на пол, проводя руками по голове. Отрицательно покачав головой, брат издал истеричный смешок. Я же не мог оторвать глаз от бледного тела. Мы пребывали в шоке.
- Король умер! Да здравствует король! – тихо говорю я, поворачиваясь к ошалевшему брату.
+++
Тяжелая магнетическая аура Ахмеда давила не только психологически, но и физически. То, как сильно он был напряжен, я чувствовала каждой клеточкой своего тела. Каждый переносит горе по своему. Аль-Мактум превратился в восковую фигуру с бледным лицом и холодным сердцем.
Он успел выпить за пару минут бутылку виски, осушив ее за пару глотков. В неестественной позе замерев на своём массивном стуле, он с ничего не выражающим выражением лица рассматривал стакан с янтарной жидкостью, в которой несколько минут назад закинул окурок из-под сигареты.
От сжирающего изнутри беспокойства я искусала до крови губы, превратив их кожаные лохмотья. Мне было больно смотреть на него в таком состоянии. Жжение в груди только нарастало. Казалось, что я была в нескольких секундах от сердечного приступа.
- В нашей семье никогда не используются такие слова как «любовь» или «я тебя люблю». – голос Аль-Мактума был мертвым. В глазах затух адский огонь. – Наверное, когда Мама умерла отец очерствел, забыл каково это – любить. Он и растил нас, не скажу, что в спартанских условиях, но без тепла, сочувствия, нежности… Мы с Амиром были каждый сам по себе. Он только наставлял нас, что должен делать настоящий Эмир, как он должен говорить, какой груз ответственности на нас, скольким нам придётся пожертвовать ради Эмирата. Я думал, что ненавижу его из-за этого. А когда увидел… понял – как сильно люблю.
- Не могу сказать, что у нас были с твоим отцом тёплые или хорошие отношения, но он был твоим отцом. И мне искренне жаль и больно, что он умер. Он давно болел и … - мне хотелось как-то его успокоить и поддержать. Но какие слова могут утешить в таком случае? Только время может заглушить боль. – Ахмед, не знаю, что сказать. Просто, если что-то нужно… я готова…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он хватает меня за талию и усаживает к себе на колени. Стискивающий как обезумевший. Обхватываю его голову дрожащими руками, вплетая тонкие пальцы в жесткие, чёрные волосы.