Читать интересную книгу Единоборец - Сергей Герасимов

Они неподвижно сидят на полу, опираясь спинами на стены. Они опустили свои головы так, что я не могу видеть их лиц – почти свернулись клубками, как ежики. Их очень много, так много, что я даже не успеваю их сосчитать. Десять, двенадцать, шестнадцать, семнадцать. В комнате семнадцать боевых андроидов, устриц, каждый из которых вполне мог бы справиться со мной и в одиночку. Но один на один – это еще бабушка надвое сказала. Я бы рискнул сразиться с одной устрицей. Даже с двумя. Но семнадцать – это слишком.

Я вхожу в комнату, но они не просыпаются. Та поза, в которой они сидят, означает, что устрицы отдыхают или перенастраивают некоторые из программ. Конечно, это не делает их беззащитными или неспособными напасть. Просто они не спешат и продолжают заниматься своим делом. Я выхожу на средину комнаты и хлопаю в ладоши. Один из роботов поднимает голову. Если они бросятся на меня сейчас, то мне конец. Но я часто встречал устриц и хорошо чувствую, что они собираются сделать. Сейчас они не будут нападать. И не только потому, что они в плащах. Условная механическая психика устрицы очень проста и очень несовершенна. В них есть то, что с человеческой точки зрения кажется навязчивостью, навязчивыми движениями, ритуалами, странными и ненужными позами. Возможно, что это связано с плохой стыковкой их двух мыслительных систем. Устрица, которая не дерется, мыслит лобными долями своего маленького головного мозга; устрица, которая дерется, отключает головной мозг и мыслит только спинным. Это позволяет ей реагировать намного быстрее, – за счет того, что сокращаются пути для нервных импульсов. Именно поэтому они выполняют ритуал раздевания перед началом боя, им нужно время, чтобы настроиться, но кроме раздевания, есть еще много небольших, незаметных для непрофессионала движений, по которым можно определить, собирается ли устрица вступать в бой.

Эти пока нападать не собираются. По крайней мере, в ближайшие пять секунд. Я хлопаю в ладоши и смотрю на них. Один из роботов поднимает голову. Остальные продолжают сидеть в тех же позах.

Андроид поднимается и расправляет плечи. Это довольно крупный экземпляр, таких больших я еще не видел. Его рост примерно два метра двадцать или два двадцать пять. То есть, моя голова даже не достает ему до плеча. И он очень широк в плечах, что говорит об уникальной для этих роботов физической силе. Большинство устриц изготавливаются небольшими и юркими, – считается, что быстрота имеет преимущество перед силой.

Мы смотрим друг другу в глаза. Робот делает несколько шагов, затем нагибается и поднимает перевернутый стол. Он поднимает его легко, как пушинку. Потом ставит рядом кресло и садится в него.

– Уходи, – говорит он, – тебе здесь уже ничего не светит.

– А ты хорошо разговариваешь, – отвечаю я. – Отличная имитация.

– Мой мозг несколько больше стандартного. Потому что я руковожу звеном.

Он говорит медленно, старательно выговаривая каждый слог. Кажется, что он пережевывает слова, его челюсти движутся сильнее, чем нужно.

– Почему я должен уходить?

– Ты нам не нужен. У нас не было задания тебя убивать. Ты уйдешь, и мы уйдем. Если ты не уйдешь, тебе придется драться. Я этого не хочу. Ты умрешь, но ты успеешь повредить одного или двух из моих ребят. Мне это не нужно. Мы хорошая команда.

Он оборачивается и прислушивается. Где-то вдалеке, за стенами, послышался шум. Скорее всего, это в подвале.

– Что это было? – спрашивает он.

– Не знаю, наверное, кошка.

– Здесь нет никаких кошек. Я в этом уверен.

– Где Клара? – спрашиваю я.

– Кто?

Действительно, глупо было ожидать, что он знает это имя. Ему приказали убить человека и дали некоторые из параметров жертвы, по которым ее можно надежно определить. Имя не является таким параметром. К тому же, имя «Клара» совершенно условно.

– Что вы с ней сделали? – спрашиваю я.

– Мы ее убили.

– Давно?

Если это произошло недавно, есть шанс ее оживить. Современные тела выдерживают минут тридцать или сорок после биологической смерти, даже при выключенной батарее. Это называется остаточным регенерационным зарядом. Этот заряд увеличивает длительность клинической смерти раз в восемь, не меньше.

– Если ты собираешься ее оживить, мы тебе не позволим, – говорит андроид. – У нас есть задание, и мы его выполним. Ты не можешь нам помешать.

– Кто вас прислал?

– Я тебе этого не скажу. Нам нужно было убить женщину, и мы ее убили. Ты можешь уйти. Я тебе все сказал. Если ты не уйдешь через минуту, ты уже не уйдешь никогда.

– Приятно было поговорить, – отвечаю я. – Впервые вижу устрицу с таким сильным интеллектом, как у тебя.

– Ты уходишь? – спрашивает он.

– Нет. Я тоже не хочу вас убивать, но у меня нет другого выхода.

Робот улыбается почти человеческой улыбкой. Интересно, это только внешняя имитация, или он действительно умеет испытывать простые эмоции?

В этот момент снова слышится шум, теперь гораздо ближе. Робот поднимается, и я отпрыгиваю от него. Его огромная рука не успевает меня достать. Он начинает снимать плащ. Он делает это не спеша, чтобы дать возможность проснуться остальным членам своей команды. Роботы поднимают головы, встают, сбрасывают плащи. Они готовятся к схватке. Готовятся все семнадцать, несмотря на то, что перед ними всего лишь человек, один человек. Практически безоружный. Они окружают меня со всех сторон. Некоторые из них еще подергивают плечами, это значит, что переключение на спинной мозг еще не завершилось. Вожак продолжает смотреть на меня вполне осмысленным взглядом. Возможно, он умеет использовать оба мозга одновременно.

– Твоя минута прошла, – говорит он. – Прошла, но ты остался. Ты еще можешь уйти.

– А как насчет острова скелетов? – спрашиваю я.

Функция «остров скелетов», встроенная в мой мозг, означает, что мой мозг может руководить боевыми роботами безо всяких соединительных шнуров.

Комната имеет четыре двери, которые связывают ее с другими помещениями первого этажа. Плюс входная дверь, плюс лестница, ведущая на второй этаж. Вожак резко оборачивается, и одновременно с ним оборачиваются все устрицы. Теперь им не до меня. В каждом из дверных проходов появился робот-партнер. Еще двое спрыгивают с лестницы. Они действительно напоминают скелетов, с одним только отличием: у них слишком маленькие головы, величиной с кулак ребенка. В головах размещены два десятка глаз, глядящих сразу во все стороны, вот и все. Внутренностей практически нет, есть лишь тонкие силовые тяжи. Я управляю всеми ими так же, как в свое время управлял партнером.

Вожак бросается на меня, но я успеваю увернуться, прыгнув в сторону. Большая масса подводит эту гориллу: он не может быстро развернуться. Его расчет точен: все роботы-партнеры используют мой мозг, значит, не обязательно драться с ними, достаточно просто побыстрее расколоть мою голову, и на этом схватка закончится. Но устрицы настолько глупы, что не могут понять даже это. Вожак умнее их, но одного ума на всех явно недостаточно.

Шестнадцать роботов-партнеров уже в комнате, двое из них стали слева и справа от меня, остальные дерутся с разных сторон. Я впервые управляю таким количеством партнеров, но у меня неплохо получается. Они очень хорошо слушаются команд, особенно если работают в четверках. Я убираю еще двоих на собственную защиту, они становятся со всех сторон от меня. Теперь я неуязвим. Вожак снова пытается пробить мою оборону, я бросаю на него еще двух партнеров сзади. Они вцепляются и висят на нем, как собаки на медведе. Вожак пытается их сбросить, но его верхние конечности уже неработоспособны: партнеры повредили плечевые суставы. Они сбивают его с ног и приканчивают уже на полу. Их движения мощны и точны. Это очень хорошие машины, только сейчас я вижу, насколько хорошие.

Вдруг я чувствую, что один из партнеров отключается. Это меня сразу сбивает, потому что я не могу руководить нечетным количеством этих машин. Вожак снова поднимается, сбросив нападавших. Теперь у него нет одной из рук и головы. Очевидно, он сейчас полностью переключился на управление с помощью спинного мозга. Голова, лежащая на полу, продолжает смотреть и видеть, а тело продолжает драться.

Он опять бросается на меня и в этот раз одна из его поврежденных лап все-таки успевает меня схватить. Компенсация давления срабатывает, но эта тяжеленная туша падает на меня сверху и начинает откручивать мне голову. Я держусь изо всех сил, но долго ведь я не выдержу. Не больше двух с половиной оборотов, после полутора уже начнут рваться связки и мышцы. Отключаю всех партнеров, кроме ближайшей ко мне восьмерки. Все восемь сразу же прыгают на нас сверху. Отличная куча-мала: сейчас на мне как минимум полторы тонны металла. Мое тело едва выдерживает этот вес.

Хватка вожака ослабевает. Я чувствую, как слабеют стальные пальцы. Наконец, мне становится легче. Я поднимаюсь и оцениваю происходящее. У меня осталось лишь восемь партнеров. Остальные уничтожены: они стали совершенно беспомощны, как только я перестал ими руководить. Итого нас девять. Против нас – четырнадцать устриц, причем некоторые из них уже повреждены. Нормальный расклад, учитывая то, что партнеры сильнее. Я снова бросаю их в бой. Мне лично уже ничего не грозит. Я могу сосредоточится на битве и веду ее со спокойствием стратега, сидящего в отдельном шатре и передвигающего по карте условные фигурки. Устрицы отступают. Вот уже уничтожены еще двое, еще один. Это уже не схватка, а избиение.