Тем временем генерал Бэнкс неторопливо продвигался вперед. Задержавшись в Новом Орлеане на церемонию инаугурации, он догнал армию уже в Александрии, прибыв туда пароходом, и после этого назначил начало марша на двадцать девятое марта, а шестого апреля его части уже вышли из Натчиточес — их целью был Шривпорт, и Бэнкс ничуть не сомневался, что Конфедерация не в состоянии собрать армию, способную выстоять против тридцатитысячного подразделения бравых солдат в синих мундирах.
Однако Дик Тейлор закусил удила и отказался без боя покинуть поле брани. Сражение состоялось в Сейбин-Кросс-роудс — многие северяне с тех пор с содроганием вспоминали это название. Именно там по вине Бэнкса длинную колонну, разделенную растянувшимися на несколько миль караванами фургонов, атаковало девятитысячное подразделение конфедератов. Солдаты в серых мундирах сражались отчаянно, и вскоре битва превратилась в резню. Ночь стала для Бэнкса желанной передышкой, он сумел собрать деморализованные войска в деревушке Плезент-Хилл и приготовиться к бою. На следующий день Тейлор предпринял еще одно наступление, с левого фланга, но в это время на правый фланг конфедератов напали ветераны Смита. Завязалось кровопролитное сражение. Все повторилось снова, но с другим исходом, а темнота положила конец схватке.
Успех воодушевил Бэнкса, однако его генералы советовали не торопить события — все, кроме Смита, который требовал немедленно покончить с мятежниками. Удалившись с поля боя, Тейлор расположился лагерем у ближайшего водоема — только для того, чтобы ранним утром получить от Керби Смита приказ двигаться к Мэнсфилду. Таким образом, обеим армиям пришлось отступить. Тейлор испытывал досаду, а Бэнкс — позор.
Армия северян отошла к Гранд-Экор, под защиту тяжелой артиллерии флота Портера, понесшей значительные потери в момент поспешного отступления из Тексана. Зато в ходе контрнаступления солдаты в синих мундирах проявили большое проворство и добрались до Натчиточеса за один день. Омрачало победу лишь то, что большинство раненых, лишенных возможности передвигаться, пришлось бросить на милость конфедератов, поскольку кто-то непредусмотрительно отвел фургоны подальше от поля боя перед самым началом сражения.
Именно этот неудачный маневр имел для капитана Латимера самые печальные последствия.
В течение трех недель обитатели Брайер-Хилла питались зубаткой, курятиной, яйцами и изредка — мясом пойманных кроликов, поэтому мысли об окороках с румяной корочкой, висящих в коптильне Джиллетов, все больше тревожили их воображение, а единственным средством превращения мечты в действительность был набег на дом Джиллетов.
Тщательно вымазав лицо отваром ореха, Элайна со вздохом натянула мужскую одежду. Саул привел одну из двух лошадей, и оба экспроприатора двинулись в путь под покровом ночи. К коптильне они приблизились с осторожностью, помня, что члены этой большой семьи имеют привычку по ночам бродить вокруг дома, а затем, прокравшись сквозь кусты, спрятались за поваленным деревом на заднем дворе.
В нескольких футах от них стояло неказистое строение, собственно, и служившее коптильней, а на его пороге возвышался Эммет Джиллет — годом раньше он сделал предложение Элайне, на что она ответила презрительным смехом и прогнала его, угрожая револьвером. Именно он представил ее янки как шпионку.
Дверь дома хлопнула. Через некоторое время к коптильне приблизился еще один юноша — он держал в руке зажженный фонарь.
Выпрямившись, Эммет поддернул штаны.
— Чего тебе, Тейтер? — не слишком ласково осведомился он.
— Вот, принес фонарь. Твой отец боится, что ты споткнешься в темноте.
Эммет подозрительно взглянул на паренька:
— Споткнусь? Как бы не так! Разве не я взял в плен того янки? — Эммет похлопал по черному форменному ремню, перетягивающему его внушительную талию.
— Ха! Я помню, как ты заметил янки утром на реке и с испугу прибежал сюда сломя голову, чтобы кого-нибудь позвать на помощь.
— Никого я не звал!
— Нет, звал, я сам слышал!
— Слушай, Тейтер Уильямс, отец подарил мне револьвер потому, что я взял в плен янки!
— Он просто дал тебе его подержать, пока ты сторожишь коптильню, — иначе ты раскричался бы, что опоздаешь на ужин. Да если бы тебе и вправду пришлось столкнуться нос к носу с янки, то первым делом ты побежал бы прятаться!
— Это я боюсь янки? Еще чего! Вот смотри! — Эммет поднял тяжелый засов, приоткрыл дверь сарая, просунул в щель шест и позвал: — Эй, ты там еще жив?
Шест дернулся, словно кто-то потянул его изнутри. Эммет схватился за другой конец шеста, пытаясь выдернуть его. Неожиданно он подался вперед, ударившись при этом о дверь коптильни, и завопил от боли. Шест исчез за дверью. Прежде чем Эммет опомнился и поднялся с колен, шест снова высунулся и ударил его в живот, опрокинув в грязную лужу.
— Только попробуй сунуться сюда, жаба, — послышался из-за двери хриплый голос, — сразу узнаешь, жив ли я!
Элайна стиснула руку Саула. С удивлением взглянув на нее, слуга увидел, что лицо девушки странно изменилось. Едва шевеля губами, она прошептала:
— Мы должны вытащить оттуда этого болвана!
— Но, мисс Элайна, — изумился Саул, — зачем нам рисковать? Обойдитесь цыплятами…
Элайна гневно обернулась к нему и только тут поняла, что слуга не в состоянии читать мысли и не в силах понять причины, побудившие ее принять такое решение.
— Забудь про окорок. Нам надо спасти пленника.
Тем временем Эммет вскочил на ноги и грязно выругался. Тряся в воздухе ободранными пальцами, он с ненавистью уставился на щель в двери.
— Ну, сейчас ты у меня попляшешь! — пробормотал он, стараясь не обращать внимания на издевательский смех Тейтера. — Да я в любую секунду могу пристрелить тебя на месте!
— Отец спустит с тебя шкуру, если ты только вытащишь пистолет из кобуры, — напомнил кузену Тейтер.
— Заткнись и ступай в дом! — рявкнул Эммет. — Я справлюсь сам и без советов всяких там сопляков!
Тейтер охотно подчинился. На какой-то момент все вокруг стихло, но вскоре к сараю подошла изящная девушка.
— Привет, Дженни. — Эммет дружелюбно осклабился. — Хочешь, я разрешу тебе взглянуть на янки?
— Папа не велел даже близко подходить к двери, — строго напомнила она.
— А хочешь, мы отойдем за коптильню и немного поболтаем?
— К чему ты клонишь, Эммет? Если я расскажу об этом Уилли, он расквасит тебе нос!
— Да он ничего не узнает. — Эммет нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
— Мама послала тебе перекусить. — Дженни протянула юноше кружку с молоком и жестяную тарелку с овсянкой.