Читать интересную книгу Рожденные телевизором - Слава Тарощина

Время промежутка, как сказал бы Юрий Тынянов, отмечено печатью нарастающего распада. Праздник Военноморского флота, проходящий на фоне свежих водных трагедий (на Волге затонул теплоход «Булгария», на Москве-реке – прогулочный катер), «ящик» отметил бурно, парадами и фейерверками. Суровый и местами загадочный Дмитрий Медведев, прибывший на торжества в Балтийск, Петром Первым вглядывается в новый корвет «Сообразительный». Корреспондент Евгений Рожков в восторге от корвета. Он десантный, распахивает люки, из которых появляются БТРы, и, самое удивительное, не унимается Рожков, все плывет. Очень уместное замечание, потому что, увы, далеко не все, что приписано у нас к воде, плывет.

Зато в России нет дефолта, а в Америке – есть. Именно в этом до самого последнего мгновения, когда опасность рассосалась, уверяли нас храбрые каналармейцы, нашедшие в гипотетическом американском дефолте мощный источник вдохновения. Корреспондент Павел Зарубин радостно сообщает: «До объявления дефолта крупнейшей экономики мира осталось два дня». Он, Зарубин, знает это точно, потому что настоящий патриот и думает прежде всего о родине: «Нехорошие предчувствия перед последним летним месяцем теперь не только российская традиция». Наконец-то нам полегчало.

Я еще могу понять юного Зарубина – его так учили. Только такие сообразительные, словно балтийский корвет, первые ученики сегодня и удерживаются на плаву. Труднее понять канал «Культура», решивший продемонстрировать мастер-класс Михалкова, имевший место 16 марта нынешнего года, с цензурными изъятиями. Тот самый мастер-класс, в котором Никита Сергеевич высказался о японской катастрофе, ниспосланной свыше за грехи земные. Стоит ли говорить о том, что в записи отменно длинного и отменно скучного, сотканного из общих мест мастер-класса осталось все, кроме ставшей крылатой фразы? Сколько о ней было говорено, сам автор даже «Бесогон ТВ» открыл для того, чтобы объясниться с непонимающими его соотечественниками, и вдруг именно эти слова вырезаны цензурными ножницами. Вот уж где уместна реплика, брошенная все на том же мастер-классе Михалковым от имени Господа: «Ребята, вы чего?»

На почве последнего десятилетия, взращенные цинизмом и равнодушием, выросли дивные цветы. Закольцуем сюжет Селигером. Вот милая девушка задает вопрос Путину: «Может, России стоит вернуться к тоталитаризму? Ведь при Сталине коррупции не было?» Вопрос прерывается одобрительными аплодисментами будущей элиты нации. Вот Путин отвечает: «Это неэффективный способ управления, тупиковый путь, подобное государство обречено. Так случилось с Советским Союзом». И снова слышны одобрительные аплодисменты…

3 августа

В ожидании Мао

Народный фронт наступает на народ

Чем активней народный фронт наступает на народ, тем крепче сумятица в головах электората. Разбираться в оттенках единомыслия скоро, кажется, уже будет не под силу никому. Бедный Борис Грызлов всякий раз пугается телекамеры – у него нет сил с угасающим пылом настаивать на первородстве «Единой России». Даже Владимир Путин все чаще путается в платформах. Все-таки ставка на народность – тяжелое бремя для российской власти, плохо знающей свой народ.

Мой любимый тележанр, паркетная хроника, ежедневно фиксирует тяжесть данного бремени. Вот Николай Федоров, глава Института социально-экономических и политических исследований (его структуры готовят программы для «Единой России» и «Общероссийского народного фронта»), со сдержанной радостью в голосе докладывает премьер-министру об успехах нового ведомства: «Свои пожелания высказали более одного миллиона граждан страны.

– Более миллиона? – восхищенно, но с легким оттенком недоверия переспрашивает Путин.

– Да, – уверенно продолжает Федоров, – и наши материалы выражают боль и страдания граждан России, что позволяет назвать полученный документ народной программой.

– Прежде всего, это программа “Единой России”, – уточняет Путин. И тут же сам себя поправляет: – Хотя это уже больше, чем партийная программа».

Уж сколько их упало в эту бездну, сколько партийных программ, выражающих «боль и страдания граждан», знала многострадальная Россия! Двадцать лет назад мы вроде бы распрощались со страной Советов – и вот, пожалуйста, снова разыгрывается подзабытая карта. Впрочем, хотя бы один смысл в ней есть. Она придает завершенность телевизионному образу (а другого и нет) Путина, сконструированного по известной уваровской триаде: православие – самодержавие – народность.

Вспомним внятный жест – сразу после инаугурации Владимир Владимирович не только под камеры посетил храм, но и познакомил россиян со своим тогдашним духовником, архимандритом Тихоном (Шевкуновым). Далее началось невиданное единение государства и РПЦ, а отец Тихон с его изысканиями о Византии стал просто звездой экрана. К концу десятилетия звезда с экрана испарилась, православные страсти поулеглись. Самодержавие, именуемое в наших широтах вертикалью власти, тоже, видимо, уже сыграло свою роль в качестве стержня путинского образа. А вот народность сегодня востребована как никогда прежде. Хотя и раньше все, что делал амфороносец в сфере покорения земных, водных и небесных стихий, он делал исключительно для своих подданных. Но почувствуйте разницу: в предыдущие президентские сроки Путин хотел, чтобы его любили, а теперь он хочет любить сам. В каждом выступлении премьер педалирует тему, связанную с заботами конкретных людей. Владимир Владимирович и торс обнажает теперь не пошлого пиара ради, а для благой цели единения с народом – вот, мол, и я, как вы, болею, плечо сорвал на татами, решил показаться травматологу обычной смоленской больницы.

Хорошо было Сталину. У него проблема с народностью решалась росчерком пера. Машинописный экземпляр своей Биографии (первый вариант которой был подготовлен тов. Адоратским, адептом марксизма) вождь, как свидетельствуют документы, читал очень внимательно. Там было написано: «Сталин – это Ленин сегодня». Вождь лично внес правку: «Сталин – это Ленин сегодня, как говорят у нас в народе». Сталинская пропаганда блистательно работала на единую цель, то есть на взаимную любовь вождя и народа. Но в третьем тысячелетии такой топорной работы явно недостаточно. Точнее, ее может хватить на два срока, а для третьего нужно нечто иное: люди должны признать общие цели, исходящие из единого центра пропаганды, как свои собственные. Однако поскольку любой отечественный правитель на уровне рефлекса окружает себя людьми, заведомо менее умными, чем он сам, то возникает гигантская проблема с качественными идеями, что мы и наблюдаем. Путин все чаще появляется на экране в окружении людей из народа, блистательно, как нам сообщают, прошедших процедуру праймериз, но смотрится все неубедительно. (С другой стороны, Грызлов с Володиным уже много лет смотрятся неубедительно, и ничего, процветают.) Зато безоговорочно в данном случае веришь Александру Невзорову. Его спрашивает Сергей Минаев: «А если тебе скажут: линия фронта теперь проходит через каждый подъезд, надо вам быть с нами?». «Это вопрос цены, – не задумываясь, отвечает железный Шурик. – Если очень дорого, то да».

Отсутствие перспективных идей и людей – центр всего. Если при Горбачеве и Ельцине экран искрил от интереснейших персонажей, то теперь их вовсе нет. А ведь и нынешние, подобно Черномырдину, выросли в атмосфере нефти и газа, только те были яркими, а эти – под стать времени. Цвет времени – защитно-серый. Даже Егор Строев, на что уж не орел, но и тот был способен на судьбоносные фразы. Как-то накануне очередных выборов он пришел к тяжело больному Ельцину со словами: «Мы пришли вас отведать». Кто из теперешних способен не то чтобы на подобные шекспировские высоты замахнуться, но и просто толково ответить на вопрос? Встреча Путина с Безделовым, председателем Федерального агентства по обустройству государственной границы РФ, прекрасно отражает интеллектуальную атмосферу высших эшелонов власти. Путин: «Как идет подготовка программы, завершающейся 31 декабря этого года?» Безделов: «Готовность по некоторым объектам достаточно высокая». Путин решил уточнить: «Когда вы вынесете программу на правительство?» Безделов (не вполне членораздельно): «Мы в бюджетный процесс заявились. Пока программа не утверждена, но лимиты до нас Минфин довел». Зритель, запутавшийся в красноречии Безделова, но успокоенный наличием лимитов, облегченно вздохнул…

Пройдет немного времени, и вновь две России глянут друг другу в глаза. Ахматова, автор формулировки, поделила страну на две части – ту, которая сидела, и ту, которая сажала. Сегодня демаркационная линия не столь кровава. Она делит страну всего лишь на тех, кто вступил в народный фронт, и на тех, кто не вступил. Но есть некая сфера, в которой народ поистине един. Я бы назвала эту сферу предчувствием Мао Цзэдуна. Облечь предчувствие в слова помогла бабушка из телесюжета о приезде поезда с Ким Чен Иром в Улан-Удэ. Народ, как водится, тотчас выгнали с вокзала, окна заклеили плотной бумагой, никто ничего не понимает. Лишь наша бабушка авторитетно утверждает: Мао Цзэдун должен приехать. Все ей поверили.