Итак, прибегнув к элементному анализу, можно получить следующее развёрнутое определение бёрглэри:
«Лицо виновно в бёрглэри, если оно входит [, будучи осведомлено о физической стороне своего действия, – применены §§ 2.02(2)(b)(i), 2.02(3) М.Р.С., т. е. добавлен элемент виновности «со знанием», поскольку элементы виновности «неосторожно» и «небрежно» не определены в М.Р.С. относительно объективного элемента поведения] в здание или занимаемое помещение либо его отдельно огороженную и занимаемую часть [, относительно которых оно сознательно игнорирует непосредственный и неоправданный риск того, что их статус окажется таковым, каковой только что перечислен, – применены §§ 2.02(2)(с), 2.02(3) М.Р.С., т. е. добавлен элемент виновности «неосторожно» относительно объективного элемента сопутствующего обстоятельства] с целью [единственный элемент виновности, изначально содержащийся в тексте нормы] совершить преступление внутри, если в данное время недвижимость не открыта для публики или действующему лицу не разрешено или не предоставлено право войти [, относительно каковых обстоятельств лицо сознательно игнорирует непосредственный и неоправданный риск их отсутствия – применён § 2.02(2)(с) М.Р.С., т. е. добавлен элемент виновности «неосторожно» относительно объективного элемента сопутствующего обстоятельства]».
Приведём в аналогичном плане ещё один пример элементного анализа, приложив его к части состава изнасилования, предусмотренного § 213.1(1) М.Р.С.:
«Мужчина, имеющий половое сношение[787] [, будучи осведомлён об этом, – применены §§ 2.02(2)(b)(i), 2.02(3) М.Р.С., т. е. добавлен элемент виновности «со знанием», поскольку элементы виновности «неосторожно» и «небрежно» не определены в М.Р.С. относительно объективного элемента поведения] с женщиной, не являющейся его женой, [когда он сознательно игнорирует непосредственный и неоправданный риск того, что потерпевшее лицо окажется таковым субъектом, каковой только что указан, – применены §§ 2.02(2)(с), 2.02(3) М.Р.С., т. е. добавлен элемент виновности «неосторожно» относительно объективного элемента сопутствующего обстоятельства] виновен в изнасиловании, если:…
… (с) женщина находится без сознания [, непосредственный и неоправданный риск какового состояния сознательно им игнорируется, – применены §§ 2.02(2)(с), 2.02(3) М.Р.С., т. е. добавлен элемент виновности «неосторожно» относительно объективного элемента сопутствующего обстоятельства]; или
(d) женщина младше десяти лет [в силу § 213.6(1) М.Р.С. элемент виновности в данном случае относительно объективного элемента сопутствующего обстоятельства не требуется[788]]».
Используя такую же методику, каждому преступлению, предусмотренному М.Р.С., можно дать соответствующее развёрнутое определение, применив тем самым элементный анализ.
Изложенное отражает формально-юридическую сущность теории виновности, созданной М.Р.С. и покоящейся на двух взаимоувязанных основаниях: во-первых, на объединённых в единую систему иерархической градации и наполненных психологическим содержанием понятий, именуемых элементами виновности, и, во-вторых, на элементном анализе, позволяющем приложить указанные элементы к каждому объективному элементу преступления, введённому законодателем в его дефиницию.
Дальнейший анализ норм М.Р.С. о виновности требует перехода уже к иному, собственно теоретическому этапу оценки.
Рассматривая под этим углом зрения схему виновности, выстроенную М.Р.С., с точки зрения её понятийного аппарата и разработки последнего, нельзя не признать, что в своей согласованности с исторической традицией, в своей иерархической упорядоченности и в своей психологической проработке на уровне общих положений она не имела и не имеет доныне себе равных.
§ 2.02(2) М.Р.С. внёс психологическую ясность в ранее замутнённые характеристиками моральной злобности многочисленные понятия, при помощи которых на протяжении столетий ad hoc описывались субъективные составляющие конкретных преступлений. Сделано это было, во-первых, посредством бесспорно удачного выделения из хаотического массива терминологии четырёх элементов виновности и, во-вторых, посредством их чёткого определения применительно к трём объективным элементам деяния. Вполне обоснованным исключением здесь стали лишь дефиниции неосторожности и небрежности в приложении к элементу поведения: связанные с игнорированием и неосознанием риска соответственно, они не могут быть сконструированы относительно поведения в узком смысле этого слова, т. е. относительно поведения, взятого как исключительно реальные физические движения действующего и отсечённого от характеристик последних, образующих его социальную сторону.[789]
Предпринятое далее составителями М.Р.С. иерархическое упорядочение элементов виновности только подтвердило ценность избранного подхода, поскольку полностью совпало с традицией англоамериканского уголовного права, согласно которой минимально необходимым, как правило, уровнем морально упречного настроя ума деятеля, оправдывающим применение к нему уголовно-правовых санкций, является неосторожность, в то время как небрежность может быть уголовно наказуема лишь в исключительных ситуациях.
Комментарий к М.Р.С. следующим образом обосновал предпринятую кодексом криминализацию небрежности: «Осведомлённость о том, что осуждение и приговор могут последовать за поведением, которым невнимательно создаётся излишний риск, подвигает людей в определённой степени к подстёгиванию внимательности в использовании ими данных им способностей и привлечении ими имеющегося у них опыта к измерению возможностей предполагаемого поведения (курсив мой. – Г.Е.). По крайней мере, в некоторой степени этот мотив может способствовать осведомлённости и, таким образом, привносить некоторую добавочную меру контроля. Более того, невнимание может иметь место вследствие отсутствия осторожности по отношению к интересам других людей, а не просто вследствие отсутствия интеллектуальной способности понимания. Таким образом, отрицать, что законодательство может, опираясь на эти предположения, действовать вполне справедливо, представляется исключительным догматизмом. С другой стороны, полностью справедливо и то, что ответственность за небрежность следовало бы рассматривать как исключительный, а не обычный вариант, и её не следовало бы беспечно налагать повсюду».[790] Соответственно, согласно М.Р.С., небрежное причинение вреда наказуемо только в следующих преступлениях: убийство по небрежности (§ 210.4 М.Р.С.), причинение вреда здоровью по небрежности с использованием смертоносного оружия (§ 21 l.l(l)(b) М.Р.С.) и причинение ущерба имуществу вследствие использования особо опасных средств совершения преступления (§ 220.3(1)(а) М.Р.С.). Особым случаем криминализации небрежности, упомянутым ранее, является, по М.Р.С., применение уголовно-правовых санкций за правонарушение, считающееся иначе нарушением строгой ответственности, при доказанности небрежности в его совершении. И, наконец, ограниченная сфера использования небрежности связана с истолкованием ряда положений М.Р.С., относящихся к основаниям защиты.
Всё, изложенное только что, касается теоретической оценки схемы виновности М.Р.С. в её построении на уровне общих положений. Соответственно, теперь следует сказать несколько слов о достоинствах и недостатках элементного анализа, которым схема виновности преломляется в аспекте конкретных преступлений.
Достоинства элементного анализа, как представляется, неоспоримы, поскольку ясно, что, во-первых, разноплановость характеристик, составляющих уголовно наказуемое деяние с его внешней, физической стороны, неотъемлемо связана, во-вторых, с разноплановостью и неодномерностью наполнения субъективной составляющей преступления, могущей, таким образом, в-третьих, быть описанной с привлечением не одного, а нескольких элементов виновности, что, в-четвёртых, требуется и одновременно обуславливается надлежащей оценкой содеянного, предопределяющей, в-пятых, правильное и справедливое применение уголовно-правовых санкций. Суммируя изложенное, элементный анализ является, бесспорно, крупным шагом вперёд в развитии представления об уголовном наказании как оправдывающемся не просто самим фактом совершения преступления и задачей превенции, а преимущественно идеей соразмерной с заслуженным ответственности с вытекающей из неё целями и кары, и исправления. Иными словами, элементный анализ позволяет адекватно оценить с уголовно-правовых и, что более важно, с социальных позиций два идентичных с внешней точки зрения, точки зрения actus reus, деяния, дав им ту характеристику, которой они соответствуют в плане mens rea и которая предопределяется последней.[791]