Этого оказалось достаточно, чтобы поубавить их боевой дух, и они вернулись на свой берег, поглядывая в нашу сторону, но не рискуя приближаться.
Тем не менее в их поведении мне почудилось что-то странное, я перевел взгляд на самый край нашего берега и успел заметить тень, шмыгнувшую под прикрытие кучи песка. Индеец, лошадь которого подстрелил Перч, выбрался на сушу и теперь, сжимая томагавк, двинулся в обход нашего холма. Я выстрелил и снова промахнулся, но, когда краснокожий решил перебежать к другой песчаной куче, у меня над ухом рявкнул карабин кучера, и индеец свалился мертвым. Кокетливая яркая шляпка откатилась в сторону и замерла, а ее кружевами и тесемками играл ветер.
С противоположного берега до нас долетели слова боевой песни. Понял их, разумеется, только я, и значили они, что Люди не уйдут, пока не убьют врага или не умрут сами. Вслед за этим шайены предприняли новую атаку, но снова были отброшены нашим огнем. Двое из них навсегда остались в реке, видимо, их заклинания и амулеты оказались бессильны против белых пуль. Но и у нас появились раненые: стрела пробила Перчу плечо.
К заходу солнца индейцы собрались на своем берегу. Зная их, я вздохнул с облегчением: нас оставили в покое до утра. Становилось все холоднее и холоднее. Шайены завернулись в одеяла, развели костер и как ни в чем не бывало принялись ужинать. Нам эта роскошь была недоступна.
Мы сидели в темноте, ледяной ветер крепчал, и мороз пробирал нас до костей У Перча сильно болела рана, и он не мог уже наступать на левую ногу, которая, лишившись сапога и промокнув в воде Арканзаса, посинела и сильно опухла. Но скотовод мужественно держался, не досаждая нам жалобами и стонами.
Ольга вела себя, как ангел. Она прекрасно видела, в каком отчаянном положении все мы находимся, и пыталась помочь, чем могла. Перевязав Перчу рану, жена молча отошла в сторону и плотнее укутала заснувшего малыша. Всех нас спасала только зимняя одежда, но никто не знал, как долго мы сможем продержаться без пищи. Слава Богу, кучер успел прихватить огромную флягу с водой, и нам, по крайней мере, не надо было спускаться к реке.
Требовалось что-то предпринять, и немедленно. Я решил отправиться в форт Ларнед, находившийся милях в сорока от нас, но через пять миль была станция дилижансов, и я мог раздобыть там лошадь. К вечеру следующего дня я бы уже вернулся с войсками, а до того времени они вполне могли сдерживать индейцев и без меня.
Все приняли мой план, кроме коммивояжера, вызвавшегося отправиться в путь вместо меня, так как все равно был бесполезен в качестве солдата, но я настоял на своем.
Мы пожали друг другу руки, я чмокнул на прощание спящего малыша и поцеловал Ольгу.
— Не волнуйся, дорогая, с тобой ничего не случится, — сказал я ей.
— Я ждать здесь, — ответила она.
И все же на душе у меня кошки скребли, когда, отдав свой кольт коммивояжеру, я нырнул в темноту и перешел реку милей ниже по течению. Вскоре я добрался до станции, где, слава Богу, все было спокойно, если не считать, что меня едва не пристрелили, приняв за ночного вора. Услышав о шайенах, три здоровенных парня, присматривавших за лошадьми, так перепутались, что один немедленно напился до бесчувствия, а двое других в панике смотались. Но все равно атаковать вчетвером целую толпу шайенов не имело бы никакого смысла, поэтому я просто взял лошадь и, загнав ее до полусмерти, прискакал в форт. Там меня выслушали и без излишних проволочек снарядили колонну. Я получил свежего коня, и мы двинулись обратно. Боже, храни армию!
На следующий день за час до заката мы были уже у брошенного дилижанса. Шайены ушли. Среди песчаных холмов на том берегу тоже никого не было видно, но, сказал я себе, они просто прячутся, испугавшись, что мы — это вернувшиеся индейцы.
Не дожидаясь, пока уставшая кавалерия переберется через реку, я погнал своего коня вперед, потом спешился и стал взбираться по осыпающемуся у меня под ногами песку наверх.
Первым я увидел коммивояжера. Он лежал на спине, и на лице его уже хозяйничали муравьи. Из бедняги торчали три стрелы, а его голова… Да что там говорить! Рядом с ним лежал кучер, тоже скальпированный и с отрезанной правой рукой. Таким вот оригинальным образом шайены засвидетельствовали, что он — великий стрелок.
Напарник кучера был страшно изуродован, а Перча просто разобрали на сувениры.
Наверное, первым убили кучера, остальные растерялись и дали волне шайенов захлестнуть холм. Не знаю. Тогда мне не было до этого дела. Я как безумный носился по песку, заглядывая за каждый холмик, но так и не нашел даже следов Ольги и маленького Гуса. Шайены увели мою семью с собой.
Глава 15. «ЮНИОН ПАСИФИК»
Не стану вдаваться в подробности бесполезного похода, который мы предприняли на следующий день по следам индейцев. Шайены разбились на крохотные группки, и было просто невозможно узнать, какая именно уводила Ольгу и маленького Гуса все дальше и дальше в прерию. Это и к лучшему, потому что, подойди мы слишком близко, индейцы сначала убили бы своих пленников, а лишь затем приняли бой.
А так у моей семьи были неплохие шансы остаться в живых, а у меня — найти их. Раз уж шайены не убили их сразу, то не убьют и потом, хотя трудно, конечно, полагаться на нерушимость решения дикарей… Воины могли столкнуться с белыми или просто напиться… Но строить подобные предположения мне, честно говоря, не хотелось.
Тогда я думал лишь об одном: мои жена и ребенок у этих ублюдков. Я ненавидел всех, даже Старую Шкуру, хотя тот со своим кланом и жил, не ведая о моих чувствах, у Пыльной реки.
О, теперь-то я отлично понимаю, что старый вождь мог бы стать лучшим посредником для поисков моей семьи. Но я ведь даже не знал, жив ли он еще. Индейцу не пошлешь телеграмму и не напишешь письмо… И я даже не попытался связаться с ним. Вместо этого я вернулся вместе с войсками в форт Ларнед и какое-то время служил там разведчиком, но волнения у реки Арканзас уже улеглись. Нападение на наш дилижанс было лишь эпизодом, основные события происходили на берегах Платта, где шайены откопали топор войны и объединились с арапахо и сиу. В начале января отряд в тысячу воинов напал на Джульсбург и разграбил весь город. Около месяца индейцы терроризировали Южный Платт, сжигая ранчо и станции почтовых дилижансов, валя телеграфные столбы и захватывая караваны. Затем они снова обрушились на Джульсбург и сожгли его дотла.
Весной орда откатилась на север, к Черным холмам, а оттуда — к Пыльной реке. Летом за ними отправились войска. После нескольких кровавых стычек, крайне неудачных для армии бледнолицых, и разразившейся ранней осенью бури, в которой погибло большинство лошадей, голодные и ободранные солдаты вернулись назад. От верной смерти в прерии их спас Фрэнк Норт со своими следопытами-пауни. На следующий год шайены разгромили войска полковника Каррингтона, прогнали их с северных территорий и сровняли с землей форты, построенные вдоль пути на золотые прииски Монтаны.