На Китце. На обратном пути решили провести два дня на р. Китце — левом притоке Варзуги. Сюда у нас были лицензии на ловлю семги. Но машина смогла проехать только до первого ручья, на берегу которого мы и разбили лагерь. Дальше по берегу Варзуги предстояло идти пешком. На рыбалку отправились только я, Юрий и Михаил. Борисыч с Тимофеичем остались в лагере.
Перейдя вброд ручей, наша троица поднялась на изрытую котлованами и проходами возвышенность. Повсюду свежие медвежьи следы и свежий ягодный помет. В такой местности за каждым поворотом боишься встретиться нос к носу с медведем. Поэтому разговаривать стали заметно громче. Михаил, добавил адреналина, рассказав трагический случай. Его знакомая и ее молодой человек когда-то проходили практику в таежной местности. Москвичей предупредили, что одним отлучаться из расположения лагеря нельзя, но парень не послушался и неподалеку от лагеря был задран медведем-шатуном. Жуть!
Хотя медведей по-прежнему не видно, кожей чувствуешь их присутствие где-то рядом.
Река показалась не скоро. Пришлось преодолеть несколько глубоких оврагов, да еще идти лесом километра два. Устали изрядно. Михаил и Юрий решили ловить прямо у места выхода к реке, но здесь были очень крутые высокие берега. Я предлагал обогнуть залив и идти к виднеющемуся вдали мысу. Мои спутники наотрез отказались. Пришлось спускаться с ними, уходя чуть в сторону по тропе. Не прошли мы и ста метров, как вышли на рыбинспектора и охранника. Двое мужчин сидели на бугорке у тропы, поджидая нас. Проверили лицензии. Все в порядке. Показали границы участка, отведенного для ловли по лицензиям, и разошлись.
В устье реки рыба брать не хотела. Похлестав воду рядом с ручьем, я сказал спутникам, что все-таки пойду к мысу. Обходя изрезанный оврагами берег, я вышел на тропу, которая, по всем приметам, казалось бы, шла вдоль реки, но к мысу она меня так и не привела. В общем, набродился по тайге в тот день в одиночестве. Едва успел вернуться назад к назначенному времени. Насмотрелся за свой поход на следы и помет медведей. Спиннинг держал перед собой, надеясь, что если напорюсь на медведя, тот примет «палку» за ружье и удерет. В общем, пронесло. Видел в ельнике пару жирных рябчиков. Они перепархивали совсем рядом и с любопытством рассматривали меня. Птица за Варзугой тоже, как и зверь, непуганая. Пока прогуливался, ребята договорились с проходившей мимо моторкой, и та быстро доставила нас к лагерю.
Но самое интересное мы узнали в лагере. Оказывается, Борисыч через час пошел со спиннингом за нами. Но, пройдя километра два, устал и решил вернуться. И вот когда он проходил песчаные дюны, то заметил рядом со своими следами цепочку медвежьих следов. До этого на песке следов не было. Значит, косолапый шел за человеком, но потом ушел в сторону. Может быть, он испугался повернувшего назад Борисыча, а может, любопытство пропало. Пройдя по медвежьим следам в обратную сторону, Борисыч увидел, что медведь сидел на пригорке, откуда ему хорошо был виден наш лагерь (на песке остались отпечатки ягодиц). Возможно, топтыгин начал следить за стоматологом с самого начала маршрута.
Тимофеич на это заметил: — То, что медведи иногда ходят следом за человеком, случается довольно часто. Но я вам еще раз скажу, что просто так медведь никогда не нападает.
Нас это все равно мало успокоило.
Возвращение. В заключительный день нас на лодке отвезли по Варзуге в устье Китцы. Но как мы ни старались, какие бы блесны ни использовали, семга упорно брать не хотела. Перейдя на маленькие вертушки с красным оперением тройника, я умудрился поймать несколько хариусов. Стоявшие лагерем на Китце нахлыстовики-литовцы похвалили мой улов. Сказали, что в низовьях Китцы хариуса мало. Высказывалось мнение, что с заходом семги в реку хариус уходит выше по течению, другие, наоборот, утверждали, что он в предчувствии икры начинает активизироваться.
Переправа через Варзугу в обратную сторону была долгой. Почти до четырех часов ждали большой воды. Зато за это время успели посетить расположенную рядом заброшенную факторию. В цехах большого бревенчатого здания мы увидели огромные деревянные бочки, в которых когда-то солили сельдь и красную рыбу. По словам местного старожила, из этих бочек поставляли семгу даже к царскому столу. Еще было время вдоволь налюбоваться ныряющими по руслу белухами. Эти огромные млекопитающие вблизи фактории охотились за рыбой. Иногда из воды появлялись темные головы нерп, которые подолгу рассматривали людей, ежившихся на холодном ветру возле одинокой машины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И снова наш «ГАЗ–66», управляемый уверенной рукой Тимофеича, несет нас по тайге, теперь уже в сторону дома. А в Полярных Зорях нас ждет застолье по поводу окончания экспедиции и трогательное расставание с друзьями, а дальше километры дорог в поезде до Москвы.
Пруды и запруды
Ловля окуня вблизи гидросооружений
Весна — сезон очень перспективный для ловли окуней разной величины, и одними из уловистых мест являются акватории вблизи различного рода гидросооружений.
Известно, что возле стратегически важных гидротехнических объектов ловить запрещено, но всегда можно найти не охраняемые сооружения, возле которых находят для себя кормовую зону различные виды рыб. Касается это и вездесущего окуня.
В мае во время нереста рыб стаи разноразмерного окуня часто концентрируются вблизи мостов, старых свай, шлюзов, пирсов, дамб, плотин, водных коллекторов и прочих гидротехнических сооружений, где всегда есть быстрый или даже бурлящий поток воды, обогащающий пузырьками воздуха прилегающую акваторию, что дает водорослям буйный рост. В последних быстро развиваются из отложенной икры мальки, которые вместе с икрой служат пищей вездесущим окуням. Пирсы же и другие береговые сооружения служат укрытием, как мальку, так и окуню, который устраивает здесь свои засады.
Пирсы, причалы, гостиницы на воде и тому подобные строения, привлекают малька обилием корма. Там, где постоянно швартуются суда, всегда есть прибойная и отбойная волна, смывающая с берега и с ветвей прибрежного кустарника различный корм. Кроме того, в таких местах в воду могут попадать различные пищевые отходы, что также приучает мелкую рыбу к одному месту. На Волге, Оке, Дону и других реках всегда можно увидеть мальчишек с удочками, предпочитающих ловить мелкую рыбу, и в частности окуней, именно с пирсов и причалов. И улов у них, надо сказать, бывает весьма приличный.
Кроме того, много малька, а вместе с ним и окуня, всегда бывает в районе яхт-клубов и в местах стоянки различных судов. Яхты на воду спускают в массовом количестве обычно к концу мая — началу июня. До этого идет их подготовка: покраска, шпаклевка, проверка работы снастей и моторов на стапелях и в эллингах, поэтому прилегающая к яхт-клубу акватория остается спокойной. Окунь, караулящий малька и склевывающий икру с обрастаний, остается почти не пуганым. Он прячется под тенью многочисленных причалов и пирсов, чувствует себя здесь прекрасно и хорошо клюет на различные насадки.
Так, в мае 2007 г. я гостил на даче у товарища, расположенной на берегу Клязьминского водохранилища. Неподалеку в яхт-клубе у него хранилась яхта, и мы пошли ее посмотреть. Я на всякий случай прихватил с собой маховую удочку-шестиметровку и минимальный набор оснасток. Пока шли по лесу, под старыми листьями набрал красных червей. После осмотра яхты пошел по длинным береговым отмосткам в дальний угол яхт-клуба под нависающие кроны деревьев, где на глубине 1,5 м стал таскать одного за другим небольших окуньков. Полосатые хорошо реагировали на планирующую насадку, поэтому на леске я оставил только минимальный по массе подпасок и увеличил длину поводка до 30 см. Червя наживлял мелкого, гармошкой, не оставляя свисающих концов. Можно предположить, что окуней здесь привлекли мальки, которые кормились какими-то личинками или насекомыми, падающими с деревьев, а может быть, и сами окуни питались этим кормом.