Наконец останавливаемся возле выезда на противоположный крутой берег, где видим табличку «Платная рыбалка». Поднимаюсь на бугор, а за ним несколько прудов. Совсем близко. Ну ладно, если голавль брать не будет, то на платном пруду мы себе на ужин наловим. Пока я ходил знакомиться с гостеприимным хозяином прудов Василием Касьминой, Петр и Владимир, наловив кузнечиков, принялись рыбачить. Василий из казаков. Узнав, что я корреспондент из Москвы, он не только рассказал о том, как устроено его рыбоводческое хозяйство, но и дал половить уже изрядно подросших карпов. Карпы клевали бойко, упорно сопротивлялись, и затем все эти бойцы снова были отправлены в родную стихию.
Поблагодарив Василия и пообещав вернуться, если на реке не будет клевать, возвращаюсь к друзьям. Владимир, пригнувшись, ловит с высокого берега. На удочке поплавка нет. Кузнечик плывет по поверхности заводи в стороне от быстрой воды, прямо к лежащей на краю бочага коряге. От этого места метрах в двадцати купаются люди. Я про себя улыбаюсь: кто так ловит голавля! Более-менее крупный лобастый никогда не клюнет вблизи людей. Но, доплыв до торчащих из воды корневищ, кузнечик вдруг куда-то исчезает, а в этом месте на поверхности воды расходится бурун. Володя делает подсечку и начинает бороться с какой-то упорной рыбой. Слегка ее утомив, он в отвес поднимает на берег голавля массой не менее 350 г. Вот это да! Кто бы мог подумать!
Подхожу к Владимиру. Оказывается он вылавливает уже третьего голавля. Два других даже поболее этого. Но возле маленького бочага двоим рыболовам не развернуться, поэтому иду на пологий берег искать Петра.
Петр ушел далеко. Там, где река, раздваиваясь, образовывала продолговатый остров, места для рыбалки кажутся более интересными. Здесь и заросли кустарника по берегам, и поваленные на воду деревья, под которыми любит стоять крупная рыба. В конце левого рукава запруда. Петр пытается ловить на тихой воде, но рыба не клюет. Присоединяюсь. Ловлю и с поплавком и без него, пуская разные насадки у дна, в толще воды и по ее поверхности. Поклевок нет. Но Петр уверяет, что в этой запруде обитает самый крупный голавль. Он сам видел силуэты продолговатых «чушек».
Однако время идет впустую, и мы оба уходим к правому рукаву, где под вереницей ивняка и прибрежных водорослей несколько подходящих мест для стоянки голавля. Но глубина ловли здесь очень маленькая, спрятаться рыбаку негде, поскольку кустарник очень густой и приходится ловить взабродку, пуская кузнечика по течению. Я знаю, что голавль редко возьмет насадку, когда рыболов стоит открыто по течению выше рыбы. Поэтому ухожу ниже по течению. К тому же Петр говорит, что через час собираемся у машины, пора возвращаться домой.
И вот мы в сборе. Делимся впечатлениями. У меня улов самый маленький — пара голавликов граммов по 150, клюнувших на овода, которых над рекой летает много. У Петра с десяток голавлей и два из них достойные — по 400 и 500 г. Взяли на кузнечика в бочаговом углублении под крутым берегом. Но более всех удивил нас Володя, который, оказывается, как мы, не бегал по реке, а ловил на одном месте, да еще вблизи купающихся. Все его пять голавлей были мерные, а один даже потянул на 600 г. Вот тебе и речка-невеличка!
В красивой долине. Продолжая гостить у астронома, я все ждал, когда состоится обещанная форелевая рыбалка в далеких горах. Есть у Петра одно заветное местечко, о котором он рассказывает только друзьям. И вот, наконец, в череде рабочих дней Петр выкроил время, и мы на двух машинах направились в горы.
Сначала ехали по хорошей трассе и где-то далеко за станицей Зеленчукская повернули в сторону гор. Вскоре въехали в поросшее вековым лесом ущелье. Дорога пошла вдоль реки, то взбираясь над головокружительными обрывами, то спускаясь в просторную пойму. Утесы с прилепившимися на них рядками сосен порой, казалось, совсем заслоняли небо, которое и без того хмурилось. Где-то не так далеко за горами был Эльбрус, а он на Северном Кавказе законодатель погоды. Петр рассказывал, что если увидишь над его шапкой облака, то жди резкой перемены погоды. Дождь может пойти внезапно, а нам хотелось бы по сухому разбить лагерь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вскоре вековые леса стали понемногу расступаться. Потянулись альпийские луга с выпасами овец и коров. По пути проезжаем кошару. Возле нее вижу горца с удочкой. Останавливаемся. Здороваемся. Володя спрашивает: «Как форель, клюет?» Горец приветливо улыбается, говорит, что сегодня поймал только две форели больше ладошки величиной.
Едем дальше. Переезжаем один мост, другой, третий. На третьем мосту еще один пастух ловит на удочку. Недалеко забредшее в воду от слепней стадо коров. Перед мостом приличная заводь, и пастух ловит по тому же принципу, что ловил Петр на Зеленчуке: в отвес с поднятым выше уровня воды маленьким пробковым поплавком. Наживка — домик, по-нашему ручейник. Ракушка, по словам пастуха, была бы лучше, но в этих местах ее найти трудно.
Дальше дорога становится все более труднопроходимой. Преодолеваем изрядные каменистые крутяки, объезжаем осыпи. Петр показывает на высокий утес впереди. Напротив него где-то у реки есть подходящее для установки палаток место. Наконец съезжаем в сторону, в низинный лесок. Петр на своей «Ниве» с ходу берет крутой подъем и оказывается на маленьком плато над рекой. Володя же на своем крупногабаритном «Паджеро» не решается с разгону втиснуться между выступающих по бокам дороги глыб. Но через некоторое время и эта проблема решена. Машина на пониженной въезжает на крутяк.
Быстро устанавливаем палатки и идем с Петром к реке. Он начинает ловить, направляясь вверх по течению, я — вниз. Правее лагеря нагромождения глыб образовали на реке водопад, после которого русло, извиваясь в каньоне, круто сваливается. Вода бурлит и пенится. Кое-где есть маленькие затишья за камнями. Туда бы и надо подбрасывать наживку. Но подойти к реке близко возможно только в отдельных местах, а так везде высоченные обрывы. На нескольких участках буквально по сантиметрам удавалось сползать к воде, цепляясь за корневища и выступы камней. Но ловля, ни на кузнечика, ни на домик результата не дала. Пробую ловить с огрузкой, чтобы приманка шла у самого дна, а потом ставлю более длинный поводок, сдвигая грузильца к поплавку, чтобы приманка шла у поверхности или в толще воды. Тот же результат.
Изрядно полазив по труднопроходимому лесистому берегу, возвращаюсь к омуту выше водопада; и вдруг к поверхности выплывает, словно поздороваться со мной, большая форель. Развернувшись у кромки воды, она уходит на глубину. Значит, рыба есть. Да какая! А ведь не клевала. Снова пробую разные приемы ловли, но безуспешно.
Вечером у костра обсуждаем рыбалку. У Петра пусто. Володя ловил у лагеря — тоже ничего. Но на душе все равно хорошо, ведь над нами в окружении притихших гор низкое звездное небо, и только где-то в отдалении под обрывом неустанно разговаривает река… До полуночи мы вели беседы о жизни, астрономических открытиях и пели песни из кинофильма Георгия Данелия «Не горюй!». Все же на Кавказе находились…
С самого раннего утра решаю пойти в одиночный поход, хотя такого делать никому не советую. В горах всегда нужно ходить минимум вдвоем. Но в лагере все заняты своим делом. Моя задача дойти до озера, которое я увидел на карте-километровке этого района. Оно за перевалом на высоте около 2000 м. Маршрут, на мой взгляд, не опасный. Говорю друзьям, что постараюсь вернуться к обеду или чуть позже. Возможно, озеро форелевое, поэтому захватываю с собой удочку.
Восхождение на седловину заняло пару часов. Наверху обнаружил козью тропу, которая пошла наискось под гору. Ориентировался по солнцу, местному рельефу и карте, хотя и компас с собой прихватил. Но моего опыта участника соревнований разного ранга по ориентированию достаточно, чтобы вскоре выйти к маленькому красивейшему озеру, лежащему в чаше междугорья.
Берега озера открытые, почти нет высокой растительности. Выглядываю с высоты из-за валуна, а в озере форели, как в аквариуме — от маленькой до большой. Мелководная часть озера глубиною от 2 до 3 м, а та, что находится под скалой — 20 м — здесь только синева, а дна не видно.