– Да он же в больнице! – не выдержала и Анна Осиповна.
– Ну есть же над вашими девицами и другие старшие.
– Я вот, например! Под мою ответственность Риту отпустишь?
– Я родственников имел в виду. А вы прислуга.
– Ах ты щенок!
И вдруг Рита догадалась, что Дима сейчас испытывает искреннюю неловкость.
– Это... хм... Анна Осиповна! – откашлявшись, начал он. – Вы не обижайтесь! Но у меня такое правило – всегда слово держать. Вы поймите... Мне потому и доверяют, что знают об этом. Обстоятельства, конечно, всякие бывают. Но таких, как я, для того и нанимают, чтобы не обращали внимания на обстоятельства. Вы не волнуйтесь, поезжайте. Отвезите там что нужно. А я до вечера побуду здесь, пригляжу за вашими девицами. Но отпустить их не могу, просто не имею права! Вот приедет кто-нибудь из родственников, тогда... А что, Шерстневы оба пострадали?
– Врач сказал, Зоя Петровна в порядке, только испугалась очень, – всхлипнула Анна Осиповна.
«Мамочка не ранена!» – Рите стало значительно легче. Девушка буквально физически почувствовала, как отпускает ее навалившийся было кошмар наяву: все обойдется, беда прошла стороной, лишь чуть-чуть зацепив черным крылом...
Действительно, Зоя отделалась испугом. Поздно вечером Анна Осиповна, сама еле державшаяся на ногах, привезла ее домой.
– Как папа? – сразу кинулась к матери Рита.
Зоя Петровна ласково погладила старшую дочь по волосам.
– К вечеру пришел в сознание. Сказал, чтобы я ехала домой, не сидела с ним всю ночь... Завтра я заберу его из Склифа.
– Значит, все не так плохо? – обрадовалась Рита; Шура, тихонько сидевшая в уголке, навострила ушки.
– Перелом шейки бедра, – устало выговорила Зоя. – Требуется операция.
– Тогда зачем же забирать папу из больницы? – не поняла Рита.
– Ну ты же знаешь, как он относится ко всему отечественному! – вздохнула мать. – Привык еще в ранней молодости считать, что импортные ботинки лучше наших, так и думает поныне. Да еще и переносит подобное отношение на все жизненные явления. Не верит твой папа русским врачам! Почему, ты думаешь, прикус Шуре исправляли в Швейцарии? В общем, папа требует, чтобы его отправили в Люцерн, в клинику доктора Нойзенбаха.
– В ту, в которую мы ездим на обследование? – уточнила Рита.
Зоя устало потерла лоб.
– Ну да, ну да... Просто не знаю, что делать. Придется мне ехать с ним, а как вас одних оставить?
– Да вы не волнуйтесь, Зоя Петровна, что я, не пригляжу?.. – замахала руками Анна Осиповна.
– Вы-то приглядите, да станут ли они вас слушаться?
– Мама, я обещаю тебе... – начала было Рита, но, взглянув на Шуру, осознала, что обещать ничего не в силах; очевидно, Зоя была такого же мнения.
– Думаю, что за неделю-другую вы вряд ли сумеете натворить что-нибудь, девочки, – со вздохом произнесла она. – Главное, чтобы я была возле папы после операции, а потом можно будет вернуться. Анна Осиповна, я позвоню в магазин и попрошу, чтобы вам открыли кредит на продукты. Насчет платы за коммунальные услуги я поговорю с Борисом Константиновичем... Девочки, очень вас прошу: не безобразничайте! А я стану каждый день звонить... Ведите себя хорошо.
– А этот ваш охраняло так и будет нас сторожить? – подала голос Шура.
Зоя грустно улыбнулась, было видно, что ее мысли далеко отсюда, с раненым мужем.
– Нет, конечно. А что, он до сих пор не ушел? Надо отпустить Диму, Анна Осиповна. Откровенно говоря, я с самого начала была не согласна с вашим папой – разве можно насильно заставить человека вести себя хорошо? К тому же у Димы ведь и основная работа есть! Пойдем в папин кабинет, Риточка, я верну тебе ключи от машины. Будешь, как мы и собирались раньше, возить Шуру в университет. Шура, а ты слушайся Риту и Анну Осиповну, слышишь?
– Конечно, мамочка, – как можно убедительней постаралась пропищать Шура.
Сборы заняли весь следующий день и почти всю ночь; их осложняло то, что в доме Шерстневых деньги, документы, практически все, кроме самых приземленных хозяйственных дел, находилось под строжайшим контролем главы семьи. Теперь это на каждом шагу порождало препятствия. Так, дубликат ключей от сейфа, в котором лежали загранпаспорта Геннадия Ивановича и Зои Петровны, имелись только у одного из юристов компании Шерстнева, и Зое Петровне пришлось долго убеждать его по телефону, а затем ожидать, когда тот наконец привезет ключи. Но вот со сборами было покончено. За окном занималось влажное утро, зелень леса смутно темнела сквозь голубоватый туман. Огромное окно-витраж в холле, где Рита прощалась с мамой, было приоткрыто, и на мраморном подоконнике суетливо переступала ножками крохотная птичка-зарянка. Рите показалось, что и сама она такое же хрупкое, беззащитное существо, как этот комочек алого пуха. В безотчетном порыве девушка обхватила маму руками:
– Мамочка, миленькая, не оставляй меня одну! Возьми с собой!
– Риточка, деточка, что ты? – даже испугалась такого страстного порыва Зоя. – А как же учеба? И потом, я ведь еду не развлекаться!
В дверь позвонили – это явился шофер машины, которая должна была отвезти Зою Петровну в аэропорт, и Рита поняла, что у нее просто не остается времени на то, чтобы поделиться с мамой своими подозрениями. Да и стоило ли еще больше тревожить и огорчать мать, особенно сейчас?
– Я позвоню вечером, – торопливо сказала на прощание Зоя Петровна. – Анна Осиповна, постарайтесь проследить, чтобы Шура не курила, хорошо? Держись, Риточка...
Девушке показалось, что опустела не только прихожая – словно весь окружающий мир стал безлюдным и печальным. Рита грустно посмотрела на Анну Осиповну и неожиданно для себя зевнула.
– Да ты ведь весь день на ногах! – покачала головой женщина. – Ступай-ка ложись!
«Отдохну немного, но спать не стану, – укладываясь на кровать поверх покрывала, подумала Рита. – Не проспать бы университет!» И с этой мыслью девушка крепко заснула.
Несмотря на крайнюю усталость, Рита действительно проснулась почти вовремя – сказалась многолетняя привычка вставать в определенный час. Разумеется, ни о каком теннисе и сегодня речи не было, хотя ступни уже зажили, и Рита с грустью подумала, что еще немного – и она начнет терять форму... Однако времени на вздохи у нее не было, и девушка отправилась на кухню, чтобы наскоро позавтракать.
– Что это вы вскочили? – сонно спросил Риту Павел Ильич, несмотря на ранний час, уже возившийся у плиты. – Ведь всю ночь не спали! Отдохнули бы еще.
– Нельзя, Павел Ильич, я не хочу пропускать занятия в университете! Дайте мне, пожалуйста, что-нибудь перекусить...
– Да ведь я решил, что вы с Александрой Геннадьевной долго спать будете, – смутился повар. – Ну и рассчитывал завтрак попозже подать. Еще ничего толком не готово.