К вечеру я подсчитал, что в этой ужасной бойне погибло не менее семи тысяч человек. Толпы людей ринулись к речке, чтобы смочить пересохшие рты. Скоро на ее берегах выросли горы трупов, так что к воде уже невозможно было пробиться. Крааль, где все это происходило, был залит кровью».
Вождь был так убит горем, что оказался не в силах прекратить кровавую бойню, разыгравшуюся в Зулуленде. Нанди похоронили на третий день, отправив вместе с ней в могилу десять девушек-служанок. 15 тысяч воинов были оставлены сторожить место погребения в течение года; сюда же пригнали 15 тысяч голов скота, собранного по всем краалям. Правая рука Чаки Нгомаан выступил с речью:
— Великая Слониха с маленькими грудями — вечно правящий дух плодородия — умерла. Вероятно, небо и земля объединятся, оплакивая ее, а потому мы должны принести большую жертву: весь год не обрабатывать землю, не пить молока, а весь надой выливать на землю. Женщины, которые в течение года забеременеют, будут вместе с мужьями преданы земле.
Чака долго упрекал себя, что вовремя не добыл «эликсир жизни» — макасарское масло...
Посольство
После нескольких месяцев такого траура экономика зулусов стала давать сбои. Ведь, по поверьям, ни один злак не должен быть посажен во время скорби по великому человеку. Нельзя было пить молоко. Убивали коров, чтобы телята знали, что такое остаться без матери... Мужчинам запрещали исполнять свои супружеские обязанности.
Надо сказать, что подобные жестокости не были исключением в истории банту и придумал их не Чака. Моряки с затонувшего судна «Станивессе» не раз замечали, как мужчины отказывались от половой жизни в знак траура по вождю.
Наконец, по легенде, один пожилой человек публично обвинил Чаку в том запустении, которое воцарилось в стране. Некто Гала из клана бийсла взял палицу, отправился в ква-Булавайо и, подойдя к внутренней ограде крааля вождя, закричал: «Эй, король, ты погубил свою страну. Кем ты собираешься править? Неужели все должны умереть только потому, что умерла твоя мать? Сензангакона тоже умер, но никто тогда не делал того, что делаешь ты. Положи камень в свой желудок (возьми себя в руки). Ведь это не первый случай, когда в стране кто-то умирает...»
По легенде, образумившийся вождь велел прекратить траур и даже наградил храбреца скотом. Наступил 1828 год, и мысль о посольстве к ум-Джоджи, английскому королю, снова завладела Чакой. К февралю судно «Элизабет и Сусан», восстановленное из обломков «Мери» и переименованное позже в «Чаку», было готово к отплытию. 30 апреля оно отошло от берегов Наталя и взяло курс на Алгоа-бей. Из европейцев на борту находились: Кинг, Айзекс и Фаруэлл с женой. Последнего упоминает Айзекс в своих дневниках. Однако Финн утверждает, что Фаруэлл остался в Порт-Натале и в дальнейшем его имя не встречается.
Кроме них, на борт поднялись двое индун Чаки — Сотобе и Мбозамбоза (его в дальнейшем называли Умбосом-Босер), слуга вождя Пикване, а также вездесущий Джекоб. Кинг вез документ, составленный в присутствии Чаки и подписанный Айзексом, — о полномочиях Сотобе и Кинга заключить договор с Георгом IV, и Кинг должен был потом доложить Чаке о результатах. Настроению участников плавания отнюдь не способствовал тот факт, что Чака перед их отъездом обещал двинуть войска на юг в случае, если посольство не уложится в двухмесячный срок. Однако лучше других об этой истории расскажет сам участник посольства.
Из дневника Н. Айзекса
«К концу траура по матери Чака все же решился отправить по морю посольство к королю Георгу. Тогда же он обнародовал «на веки вечные «указ о защите белых путешественников. Однако он не распространялся на их слуг и беглецов...
В 1828 году Чака проявил дружеские чувства к Кингу, мне и Финну, но мало симпатизировал Фаруэллу. Несколько раз он присылал нам молодых бычков и намекал на то, что хорошо бы нам взять с собой к королю ум-Джоджи двух его индун, которые передали бы ему, что он, Чака, уважает короля как брата.
Однажды он прислал гонца со словами, что Кингу хорошо бы убить Джекоба, ибо тот плохо влияет на губернатора, но добросердечный Кинг успокоил вождя, и жизнь переводчика была спасена. В миссии на Кап Чака назначил главными Сотобе и Кинга. Договорились, что Сотобе возьмет двух жен. Джекоб — одну, а Кинг обеспечит им прислугу из числа собственных слуг.
Наконец 30 апреля мы отбыли под слезы провожавших нас африканцев. Через четыре дня бросили якорь в бухте Алгоа, и нас встречали капитан порта Э. Френсис и хирург Уэйр, оба выразили восхищение хорошо отремонтированной шхуной. Вскоре всех нас перевели на берег.
Пока мы отдыхали, Кинг послал сообщение в Кейптаун о прибытии посольства зулусского монарха. И вскоре мы получили ответ: развлекать вождей за счет правительства Капа, пока не представится возможность проводить их до Кейптауна. Одновременно пришла и другая депеша — не разрешать им въезд в Грэхамстаун и даже не приближаться к его границам».
Поход на юг
Что же происходило тем временем у Чаки и на южных границах колонии?
Положение в южных областях было нестабильное, ибо там не без оснований ждали прихода зулусских войск. Чака действительно двинул войска на юг. При этом он потребовал, чтобы в его рейде по реке св. Джона и дальше в глубь материка, к амапондо и тембу, его сопровождали Огл и Финн.
Быстро продвигаясь на юг, он остановил войско на реке Умзимкулу и разделил армию. Мдлака двинулся к амапондо, а Маньюнделу — к тембу. Огл сопровождал Мдлаку, а Финн остался при вожде. К счастью, тот внял доводам Финна и пополнил свою армию стрелками из числа белых колонистов.
Слухи о приближении огромной армии чернокожих повергли население Капской колонии в панику. Несомненно, свою роль здесь сыграли статьи Кинга в местной печати. К тому же их воспроизвел в своей книге, изданной в 1824 году, английский купец Джордж Томпсон. Известия о панике в Южной Африке появились даже в одной из гамбургских газет от 13 июня 1828 года: «Ужасный Чака, вождь африканского племени, наступает во главе 30 тысяч человек на кафров, живущих к востоку от колонии. Несомненно, он хочет припереть их к соседним городам. Надменный завоеватель уже послал к нам посла, чтобы узнать, собираемся ли мы помогать кафрам и так ли бравы британские войска, как ему говорили...»
Узнав о приближающихся зулусах, амапондо бросили краали и укрылись в окрестных лесах, и Мдлаке удалось дойти до реки Умтата. Его рейд оказался победоносным, что нельзя сказать о Маньюнделе, который погиб в схватке с тембу. Чака казнил несколько сотен воинов за то, что они не уберегли своего командира.
Финн прилагал все усилия, чтобы заставить Чаку изменить свои планы и уйти из опасных районов на север. И Чака пошел ему навстречу. Его подогревали слухи о том, что в его отсутствие воины Сошангане развлекаются с зулусскими девушками. Он решил предпринять экспедицию против Сошангане, скрывающегося на территории Мозамбика далеко на севере. И огромная армия, без заслуженного отдыха, вернулась по своим следам и, не заходя в родные краали, ушла на север. Чака остался в своем краале даже без личной охраны.
В то время, когда вожди коса и тембу договаривались между собой о совместном отпоре зулусам, слухи о них наконец докатились до Грэхемстауна, и комендант города генерал Бурке послал отряд майора Дандаса «разобраться, в чем дело, и быстро разделаться с черномазыми». Когда Дандас прибыл к реке Умтата, где стояла одно время армия Мдлаки, зулусов и след простыл. Но, надеясь, что зулусы будут преследовать тембу и дальше в глубь материка, Дандас пошел на запад, настиг большое войско и атаковал его сходу. Мы уже рассказывали: то были воины Мативане!..
Бурке выслал подкрепления Дандасу, когда Чака давно уже был в Дукузе и ждал возвращения посольства. Между тем оно застряло в бухте Алгоа. Что же произошло с посольством Чаки?
Из записок Н. Айзекса
«Со дня на день мы ждали продолжения нашего путешествия в Кейптаун, когда вдруг в отсутствие Кинга появился майор Клоете. Он сказал, что ему поручено уточнить цели визита, а так как Джекоб не может обеспечить качественный перевод, ему еще и поручено помочь в его беседе с Сотобе.
Поведение Клоете было настолько вызывающим, что вожди сделали попытку скрыться и добраться до дому по суше. Положение осложнилось.
Вопросы чиновника вконец запутали вождей. В конце беседы Сотобе заявил: «Вы так много спрашиваете нас об одном и том же, что я начинаю подозревать, что вы принимаете нас за шпионов, что мы собираемся украсть ваш скот и поэтому не пускаете нас домой».
Я сказал вождям, что вместе с ними вернусь в Наталь.
2 августа судно «Геликон» доставило сюда, в Алгоа-бей, из колонии подарки для Чаки и его вождей. Они были рады отъезду, но без меня и Кинга отказывались подниматься на борт. На «Геликоне» мы отбыли в Порт-Наталь 9 августа.