И это не было во Львове той поры сгущением красок.
8 февраля 1945 года один из молодчиков, посланный руководителями шайки польских националистов, проникает обманным путем в квартиру польского друга Ярослава Галана — подлинного интернационалиста, доктора медицинских наук, участника первого мирового конгресса физиологов в Ленинграде Здислава Белинского.
Здислав Белинский был человек отзывчивый, смелый, отважный боец. В разгар самого страшного фашистского террора он не побоялся заехать на открытой пролетке в кварталы львовского гетто и вывезти оттуда своего учителя — профессора физиологии Адама Бека.
Под видом медикаментов, присланных доктору Белинскому от его «коллеги из Люблина» (а Белинский ждал этих медикаментов!), молодчик из националистической террористической организации вручил жене Белинского «сюрпризную коробку», наполненную взрывчаткой, и, поцеловав элегантно «пани докторовой» руку, исчез. Доктор Белинский выходит в халате из ванны, развязывает ленточку, перевязывающую коробку, не подозревая того, что освобождает тем самым ударный механизм взрывателя, и в момент страшного грохота падает, окровавленный, на пол.
А спустя некоторое время на землю Лычаковского кладбища падает сраженный пулей террориста доцент Львовского политехнического института Донат Ленгауэр. Он пришел на могилу отравленного польскими шовинистами сына, но националисты не простили ученому ни его участия в Союзе польских патриотов, ни сбора средств на самолет «Львовский политехник» и пулей в затылок оборвали его жизнь.
Ярослав Галан уже тогда понимал, что он тоже находится под прицелом наемных убийц из лагеря Бандеры и НСЗ, но сознание опасности не помешало ему написать один из самых острых своих памфлетов — «Заклейменные», в котором, между прочим, говорилось: «Особенно одиозной личностью для гестаповской агентуры становится партизанский врач, доцент Львовского медицинского института Белинский. Почему? Потому что этот молодой талантливый ученый считал своим долгом выступить перед польской общественностью со словами великой правды об общности интересов славянских пародов, о том, что без советско-польской дружбы нет и не может быть свободной, независимой, демократической Польши».
Когда Галан писал эти строки, он знал, что «рыцари» из шаек вожака НСЗ Богуна уничтожают на территории Келецкого воеводства партизан из Армии Людовой и всех тех честных поляков, кто помогал мстителям из отрядов Мечислава Мочара, «Бжозы» — Борецкого, Гжегожа Корчинского и других отважных сыновей польского народа, которые, подобно доктору Здиславу Белинскому во Львове, не боялись ни анонимных писем, ни других вражеских угроз, ни пуль из-за угла.
Теперь уже хорошо известно, что еще задолго до того, как был убит бандеровцами из сотни «Хрина» легендарный полководец и один из главных организаторов вооруженной борьбы польского народа против гитлеровских захватчиков, герой Испании генерал армии Кароль Сверчевский-Вальтер, осенью 1945 года, встретясь на одной из очередных явок под Великими Мостами с окружным руководителем подполья ОУН «Демьяном», другой бандитский вожак — «Вороной» — давал своему подчиненному директиву убить Галана: «Ибо он нам мешает своими статьями».
А Галан продолжал писать эти гневные, разоблачительные статьи, выступать с докладами, лекциями. Его статья «В общей борьбе», вначале названная «Слово к братьям полякам», — программный документ, определяющий подлинно пролетарский интернационализм писателя.
Галан напоминает врагам польско-советской дружбы, что еще на львовских баррикадах 1936 года было доказано «братство крови и братство общей борьбы» славянских народов. Советский боец и польский солдат проливали кровь в годы Отечественной войны за общее дело, «имя которому по-польски — „Вольна Польска“, а по-украински — „Вильна Украина“».
Галан, понимая, как важно это единение польского и советского народов, отдал немало сил укреплению этих связей. Он постоянно сотрудничает во львовской газете «Червоный штандар», предназначенной для поляков, живущих в городе, поддерживает большую дружбу с коллективом польского театра, работавшего тогда во Львове. Для этого театра Галан перевел пьесу А. Корнейчука «Миссия мистера Иеркинса в страну большевиков». Заслуженный деятель искусств УССР, известный польский актер и режиссер Бронислав Домбровский и тонкий комедийный актер Тадеуш Сурова были его личными друзьями. Писатель часто посещал репетиции театра, много сделал для улучшения его репертуара.
В очерке «В общей борьбе» Галан писал:
«…Польскому народу есть чем гордиться. История его борьбы за свободу и независимость — это не только история его страданий, но и его славы. Поэтому мы склоняем головы перед тенью Костюшко, поэтому мы снимаем шапки перед знаменами солдат его дивизий.
Если сегодня, в дни, которые будут решать, возможно, судьбу столетий, вместе с нами идут и поляки, идут за правду, то это добрый знак, что будущее — хорошее и гордое, будет на самом деле нашим и их будущим, как наша свобода становится их свободой; таким образом, доля их последующих поколений не будет долей их отцов, долею, говоря словами польского поэта, „знамен, взорванных бурей“, а будет тем, что мы называем простым и великим человеческим счастьем».
Такие строки мог написать только подлинный пролетарский интернационалист.
У националистов-«упырей», как их назвал Галан в одноименной статье, написанной в 1946 году, «есть своя история. Пока бандеровский цыпленок вылупливался из яйца, это яйцо долгое время грелось в инкубаторе Грушевского и Ефремова, в инкубаторе человеконенавистничества и бандитизма. Нужно понять, что нельзя целиком и полностью искоренить бандеровщину, не искоренив целиком и до конца влияние идей Грушевского и его вдохновителей».
Сколько великих событий пережила Украина от тех лет, когда звучал голос Франко, до сороковых годов XX века, но природа национализма не изменилась. Националисты меняли хозяев, но, как писал Галан, отцом их предательства всегда был страх, а матерью — ненависть. Объятые ненавистью к стране социализма и страхом перед своим народом, они все свои надежды возлагали на международную реакцию. Их мнимая борьба за «вильну Украину» в действительности была злобной грызней из-за добычи; эта грызня стоила жизни не одному бандиту-оуновцу. Первым погиб сам Петлюра, глава «Националистической директории». В 1926 году его пристрелили среди бела дня прямо на улице. Занявший его место Евген Коновалец погиб от взрыва «адской машины», врученной ему в «ценной посылке». Ничего не подозревавший Коновалец, полагая, что перед ним давно ожидаемая посылка с ценностями, вскрыл ее и был разорван на куски. «Наследие» Петлюры и Коновальца принял Степан Бандера. «Оно состояло, — как писал Курт Рюкман в книге „Сенсация: убийство!“, — прежде всего в обязанности работать на немцев — точнее, на немецкую разведку».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});