Читать интересную книгу Клятва (СИ) - Калашников Павел

— Булат, ко мне! Оставшиеся — закрыть ворота! Мы вас прикроем!

Крюк, Ожог, Шувер и Ильин разбились по двое и налегли на створки, пока пулеметчики травили мразей свинцом. Косые, сгнившие ворота, нехотя поползли по снегу.

— Уходим, уходим! — заорал Булат, видя как ворота закрываются.

Крастер, несмотря на свои не самые маленькие габариты, свесил пулемет и быстро помчался вслед за бугаем. Как некстати, за ними увязался ходак, почти нырнувший внутрь зернохранилища. Ворота скрипнули, тварь наполовину протиснулась.

— Получи, сука! — рявкнул Крастер.

Череп мрази лопнул, вспенившись сгнившими мозгами. Все позволили себе несколько секунд отдыху.

— Крастер, — кряхтел Булат, глядя во тьму, — сколько вас?

Сталкер закашлялся, сплюнул, зажёг налобный фонарик. Блёклое пятнышко света забегало по тёмным уголкам ангара.

— Девять… Зябла сожрали.

— Восемь, — прошипел кто-то из темноты. — Денчика тоже…

Крастер выматерился.

Тьму разбило ещё несколько фонариков, хороводом расплывшимся по тьме. Все огляделись.

Гараж внутри был полупуст. Где-попало были разбросаны деревянные коробки, железные, рухнувшие с потолка, конструкции. По углам виднелись насыпи зерна, видимо, давно промерзшего и прогнившего. Недалеко в углу ютился старый-добрый трактор «Беларус», грустно взирающий на людей разбитым лобовым стеклом. На его морду насадили паллетные вилы, которые за долгие годы успели проржаветь и покрыться приличным слоем пыли. Два больших, широких проема на стенах пропускали тусклый свет в эту обитель мрака. В общем-то говоря, гараж был не таким уж и большим, как показалось многим сначала. Всего тридцать метров в длину и пятнадцать в ширину.

За воротами было тихо, только ветер зло насвистывал и скрипел гнилыми досками.

— Отойти всем дальше, сделать себе укрытия и ждать! — рявкнул Крастер, перезаряжая пулемет. — Кто знает, что будет дальше…

Все послушались приказа, разворошили коробки, подтащили металлические блоки и прочий хлам, соорудив небольшие укрытия. Крастер сел за вентиляционным каркасом, установив на него РПК.

— Ты пробовал связаться с другими? — крикнул Крюк, не отводя мушки с двери.

— Пробовал, — ответил Крастер, — но нихрена. Видимо, у них тоже весело.

— Твою мать, — ругнулся Ильин, — и что нам теперь делать?

— Ждать, — процедил Булат, что сидел с противоположной от командира четвертого, стороне, — Что нам еще остается.

— И где эти суки? — спросил Ожог, — Только лезла куча…

Как назло, после этих слов в дверь что-то врезалось. Гнилые доски зашатались, бешеными ударами их стало выламывать. Отвалилась одна, вторая, третья… Из расщелин выглянули кривые руки, обезображенные морды, тела ходоков и леших.

— Стреляй по головам! — крикнул Крюк автоматчикам, — Будут ближе, мы встретим!

Ра-та-та-та! Пули резали ворота, добивали еле держащиеся доски, вскрывали лица тварям, отчего те дергались, остатками дерева вскрывая себе глотки. Несмотря на то, что рокот и галдеж оружия не утихал, монстров меньше не становилось. Щелей все больше, твари ползли свободней. Некоторые не обращали внимания на свинец.

— Твою мать, лешие!

Саша, услышав это слово и вспомнив, на что они способны, взвизгнул.

— Не ной, — буркнул Миша, проглатывая выскакивающее сердце, — Выживем, обязательно…

Даня стрелял из калаша, пока в том еще были патроны. Дробовик он свесил, до поры, до времени. Попадать становилось все труднее. Руки устало дрожали, его трясло, пот пробивал все больше и больше. Он думал, что это его последний день. Что какая-нибудь тварь вынырнет и вцепится ему в горло. Но видя разрыдавшегося Сашу, схватившего лихорадку Мишу, и трепещущие взгляды старших, он понимал, что боится не один. Никто не хотел умирать.

«Егерь мне не поможет, — думал он, — Нет тут таких смельчаков. Пока, даже несмотря на весь ужас, я могу только одно — стрелять…»

Последний рубеж обороны провал особо причудливый леший. Выпученные, почти вываливающиеся из орбит рыбьи глаза, пухлые щеки, уродливое лицо и очень сильные, не свойственные карликовому телу, руки. Он выдрал последние доски, не дающие прохода, ринулся вперед, несмотря на вспоровшие брюхо, остатки ворот. Словно пес, он на четвереньках мчался к Дане, ловко подпрыгивая на брошенном металле. Минуя десятки пуль, он оторвался от земли. Даня не успел отклониться. Леший вцепился ему в плечи, пробив толстую шубу. Даня рухнул на пол, выронил автомат, успев лишь выставить руки. Леший зарычал, вытаращив острые зубы, разбрызгивая противные зеленые слюни ему по щеке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Когти прошли глубже, Даня простонал. Смерть была совсем рядом. Дышала ему в лицо. Он попытался выхватить дробовик но не смог — руку свело нестерпимой судорогой.

Тварь уже почти вцепилась ему в горло, как вдруг, что-то мелькнуло над ее головой. Удар приклада. Леший пошатнулся, рухнул наземь. Рокот автомата был так близко, что еще чуть-чуть и пули бы попали в пострадавшего.

— Получи! Получи! По-лу-чи!

Саша остервенело топтал тушу лешего, от головы которого, осталось только название. Вместо нее багровело темно-красное, слизистое пятно. Саша оглянулся, тут же поднял Даню.

— Спасибо, Саш, — выдохнул он, стискивая зубы, от боли в плечах, — Спасибо…

Даня оглянулся. У испещренных ворот расстелился ковер из трупов, еще дергающихся в предсмертных конвульсиях. Из щелей ворот пробивался свет.

Больше ходоков или леших не было. Совсем.

Все сбито дышали, подрагивали и не смели опускать ружий. Одну, две, три минуты все стояли недвижимо. Было тихо.

— У-ух, — выдохнул Крюк, смотря на распластавшуюся тушу ходока-фермера, — Вроде все.

Солдаты неуверенно опускали стволы. Последними успокоились Булат с Крастером.

— Наконец-то, — Ильин выматерился, — Наконец-то… Он тут же закурил.

Еще несколько последовали его примеру.

— Эй, молодняк, вы как? — Крюк обернулся к пацанам.

Все дрожали, пытались схватить побольше воздуха, что-то тихо бормотали.

— Понятно… Даня, ты жив?

Парень, неустанно утираясь от остаток слюней лешего, кивнул.

— Да… Сашка спас.

— Хе, — фальшиво хохотнул Крюк, — А ты не только ныть умеешь.

Саша отвернулся и хныкнул.

— Ладно, хорош пререкаться, — сказал Булат, — Патроны у меня почти вышли, один короб остался. Ты как?

— Я тоже почти пустой, — ответил Крастер, — Так что, парни, теперь вы нас кроете.

— Я вообще нема, — сказал Жгут, вышагивая из тьмы, демонстративно потряхивая автоматом.

— Я тоже, — поддержал Хабба.

В ходе недолгой переклички выяснилось, что все либо пустые, либо почти пустые.

— Мать вашу, — кряхтел Леня Паровоз, — Это вообще не дело. Надо выруливать отсюда, к остальным группам.

— Верно, — поддержал Хлеборез, — Надо сматывать. У меня такое чувство, щас еще партейка полезет. Да и вроде вьюга потише.

И правда, снаружи вьюга стихала, словно оглашая окончание битвы.

— Так, хорошо. Значит щас аккуратно выходим по несколько человек. Пока одни выходят, другие — прикрывают снаружи и наоборот. Все, пошли.

Аккуратно, словно боясь прервать устоявшуюся тишину, обе группы зашагали к воротам. Хрустели кости мертвых ходоков и леших, ботинки стучали по лужам крови и слизи. Первыми приблизились Жгут, Хлеборез и Леня Паровоз. Среди них затесался и Сашка, едва не сблевавший, от кучи трупов и отвратительного запаха тухлых яиц. Он оторвался от Миши с Даней почти сразу, сказав, что больше не может терпеть этого места и хочет быстрей наружу.

Все они навалились, чуть приоткрыли одну дверь ворот. Свет проник внутрь, осветил уставшие, вспотевшие лица сталкеров. Едва первые из них успели сделать шаг, как вдруг землю тряхнуло. Еще раз. Еще.

Все быстро переглянулись, чуть попятились. Тонкую белую струю, затмила тень, пожирающая все отблески света, бегущих из щелей меж досок.

Сталкеры застыли, было слышно лишь тяжелые вздохи. Булат, дрожащими руками схватил пулемет.

За воротами раздалось спертое, прерывистое дыхание, схожее с медвежьим рыком. Еще тяжелый шаг, пошатнувший ворота.